– Евгений, скажите, пожалуйста, как вы шли к тому, что поняли – вы будете писателем? Сразу или вы долго задумывали написать свой первый роман? Легко ли вам далось это или нет?
Евгений Водолазкин: Я думаю, что любой, кто поступает на филфак, хотя он говорит, что идет заниматься наукой, где-то в глубине души не исключает того, что будет пытаться писать. Так происходит с подавляющим большинством студентов филфака.
Когда я шел на филфак, я ничем не отличался, я шел из любви к слову, потому что «филолог» значит – любящий слово. Правда, в греческом «филологи» – это словолюбцы и баснописцы, еще это значит – болтун. Так что в греческом были разные значения, но все-таки – это человек, любящий слово.
Человек еще не знает, в каком виде он это слово будет любить, как ученый, исследователь или как автор. Большинство надеется, что как автор и как литератор, но получается не у всех.
И когда человек понимает, что не заладилось, он обращается к науке со спокойной душой, и особенно не дергаясь, занимается наукой. Это не значит, что наука хуже литературы или менее увлекательна, в науке столько увлекательного, что это трудно описать.
Когда-то меня наука увлекала больше литературы, мне нравилось распутывать взаимоотношения древнерусских текстов, источники тех или иных сочинений – это очень интересно было. Но в какой-то момент я понял, что все-таки наука некоторым образом однобока, она только оперирует рациональными, умственными категориями и она не берет огромную сферу чувств, которая существует. И вот за эту сферу отвечает – литература. Она объединяет в себе и умственное, и то, что растет в человеке на основе чувств.
До сих пор я пытаюсь делить время между литературой и литературоведением, но скажу честно – это с каждым годом все труднее. Потому что это две очень капризные музы, и угождать каждой из них – это довольно сложное занятие. Но я пока пытаюсь, пока получается.
