Инновации и модернизация вооруженных сил – самые модные слова в коридорах Пентагона. С этими понятиями в качестве основополагающих столпов на всех предприятиях, работающих на министерство обороны, разрабатываются различного рода стратегии развития. Что это? Ущербная идея с участием конкурирующих философий? Могут ли США быть действительно инновационными, если они хотят быстро модернизировать свои вооруженные силы? На эти вопросы попытался ответить ассоциированный директор по вопросам обороны и национальной безопасности Лу ДиСтази, специализирующийся на управлении НИОКР, политике и стратегическом консультировании.
По мнению ДиСтази, впервые за многие десятилетия, военный аппарат Соединенных Штатов не обладает явным преимуществом на мировой арене. «Уплощение» технологического ландшафта и появление равных по силам потенциальных противников требует, чтобы инновационное развитие США оставалось доминирующим. И, хотя технический прогресс, по-прежнему, имеет решающее значение, необходимо также и более оперативно внедрять новейшие системы вооружений. Новый заместитель министра по исследованиям и технике Майкл Гриффин и другие руководители Пентагона считают, что быстрая разработка прототипов новейших систем вооружений в координации с коммерческим партнерством поможет обеспечить решение самых сложных задач в военной сфере. Военное руководство придерживалось именно такого подхода при составлении бюджетного запроса Пентагона на 2019 финансовый год. На следующий год на цели модернизации вооруженных сил США выделяется более 90 миллиардов долларов, которые распределены в ассигнованиях на исследования, разработки и проектирование новейших систем вооружений. При этом упор с увеличением финансирования делается на последние стадии разработки систем, создание их прототипов и тестирование.
История показывает, подчеркивает ДиСтази, что это не новая философия, скорее, это отход в сторону от неудачных решений недавнего прошлого. Например, Армия инвестировала 18 миллиардов долларов (а это деньги налогоплательщиков) в «Будущие боевые системы» (Future Combat System – FCS). FCS – это программа коренного перевооружения и реорганизации армии, официально начатая в 2003 году для воплощения концепции сетецентрических боевых действий. В рамках программы планировалось переоснастить вооружённые силы передовой боевой и транспортной техникой, включая беспилотные и робототехнические средства. При этом, все компоненты поля боя в глобальном масштабе связывались в единую высокопроизводительную сеть, допускающую управление ими в режиме реального времени. При разработке боевых единиц систем FCS они изначально проектировались как встроенные элементы этой сети, а не как отдельные образцы вооружений. По идеологии создателей FCS основная ставка при ведении боевых действий делалась на технологическое и информационное превосходство над вероятным противником. Программа была закрыта в 2009 году, общее восприятие результатов FCS было весьма критическим, а оценка её эффективности была крайне низкой.
ДиСтази подчеркивает, что эта провалившаяся программа модернизации никогда не имела шанса быть выполненной. Ее технологические достижения в области прорыва основаны на оперативных предположениях, обусловленных «зародышевыми» технологиями. Три четверти всех технологий, необходимых для внедрения систем FCS, изучались только на самой ранней стадии их появления. Разработка прототипов и демонстрации работы систем были запланированы незадолго до начала их производства, то есть, через четыре года, когда миллиарды долларов после начала исследований уже были затрачены. Научно-техническое сообщество и их отраслевые партнеры не работали с армейскими операторами до тех пор, пока не стало слишком поздно. Армейские лидеры были настолько очарованы предполагаемыми возможностями, что просто игнорировали оперативные реалии. А ведь, за два десятилетия до начала FCS программы создания систем оружия «Большой пятерки» (танк M1 Abrams, БМП M2 Bradley, система ПВО Patriot missile, вертолеты Black Hawk и Apache) продемонстрировали успешное использование существовавшего тогда подхода к закупкам новейших вооружений. Каждая программа эффективно прошла через цикл закупок, обеспечив в 5-10 раз улучшение возможностей по приобретению вооружений, если применять критерий «стоимость – эффективность».
Какие общие черты этих программ способствовали их успеху? Во-первых, каждая программа демонстрировала тесное партнерство между промышленностью, наукой и технологиями. Для многих из этих программ по несколько коммерческих партнеров соревновались в разработке концепции до момента окончательного выбора одной их них, и, как правило, в конечные предложения включались идеи нескольких субъектов. Во-вторых, разработка прототипов и экспериментирование с ними проводились на раннем этапе и часто совместно с промышленностью. Успехи и уроки, извлеченные из каждой дополнительной демонстрации, обеспечивали не только технологическое ноу-хау, но и оперативную осведомленность. Представители Пентагона, руководившие процессом разработки, могли помочь авторам идеи поддержать процесс закупок. Наконец, все программы начинались с относительно зрелого технологического фундамента. Военно-промышленные предприятия использовали, в основном, готовые изделия с апробированными функциями, а улучшения в них вносили через новые технологии с целью получения прорывных открытий. Технический риск был больше ориентирован на интеграцию технологий, а не на достижение фундаментальных научных прорывов.
Что это значит для нынешних военных? Совсем недавно министр армии Марк Эспер одобрил пересмотренный план ускорения создания новой опционально укомплектованной боевой машины (OMFV). Утвержденный план демонстрирует, как риск, инновации и разработка прототипов будут работать вместе с тем, чтобы обеспечить прогресс и избежать сбоев в процессе создания новой системы. Эспер отказался от существующего плана по завершению работ по созданию OMFV к 2028 году, потому что он был слишком медленным. Вместо более длительного, более рискованного подхода, Эспер решил «сильно модифицировать уже готовые апробированные технологии», интегрируя в них новые идеи и достижения. План будет использовать быструю разработку прототипов системы для экспериментов с интеграцией новых датчиков на уже зрелых технологиях для шасси и башни машины.
Звучит знакомо? Как и программы «Большой пятерки» 1980-х годов, инновации будут сосредоточены на интеграции и скромных технических прорывах, а не на попытках раздвинуть границы возможного. В отличие от 1980-х годов, достижения в физическом моделировании систем, высокопроизводительных вычислениях и аддитивном производстве ускоряют разработку прототипов и повышают точность тестирования. Эти достижения предоставляют больше возможностей для инноваций и снижения рисков. Технология, переданная в руки военных управленцев, гораздо быстрее с ограниченными инвестициями от министерства обороны может выйти за рамки неудачных программ прошлого. Пример OMFV демонстрирует, как Пентагон будет работать с программами, управляемыми жесткими требованиями к ним со стороны военных. Многие же из наиболее важных прорывных достижений 20-го века были основаны на потребностях и пожеланиях, а не на жестких требованиях. Беспилотные летательные аппараты для наблюдения за местностью, очки ночного видения, бомбы с лазерным наведением, крылатые и баллистические ракеты, да и радары – все эти системы начинались как концепции технологии «толчка», которые использовали разработку прототипов и эксперименты с операторами, чтобы продемонстрировать искусство возможного.
Нет простого ответа на вопрос, как США могут восстановить свое военное господство. Возможно, использование прототипов разрабатываемых систем может послужить основополагающим инструментом для ускорения закупок и предоставления инновационных решений. История показывает, что инновации и модернизация военных систем оружия не обязательно должны быть с конкурирующими философиями. Отраслевые партнеры, военные операторы и члены научно-технического сообщества, безусловно, должны обратить внимание на то, что руководство министерства обороны все чаще делают ставку на быструю разработку прототипов.
