Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Как подросший, красивый и сильный, здоровый степной волчонок, неожиданно оказавшийся в тесной железной клетке, бился Данька в стенах ненавистной комнаты. А потом несколько дней лежал на постели ничком, не отвечал на вопросы психолога Валерия Семёновича. В комнате Данька был один: почти всех мальчишек на лето отпустили к родителям, а его, Данилу Демидова, по личной просьбе подполковника Самарцева и директора агрофирмы Томилина, оставили в интернате на всё лето…
Подполковник Самарцев до сих пор хмурится – вспоминает страшно отчаянный мальчишеский взгляд. Словно рвались из уст хулигана какие-то слова, а он, непонятно почему, сдерживал их… а в карих мальчишеских глазах – безмолвный крик… А Данька и сам не понимал, почему он не рассказал Самарцеву о том, что происходило недавней ночью в его огороде. Наверное, всё же не мог до конца поверить в необъяснимую жестокость Маришкиного отца… отчаянно ждал, что подполковник Самарцев вдруг поймёт… что они с Маришкой не могут жить друг без друга… А Самарцев жёстко говорил директору интерната, что его, Даньку Демидова, ни в коем случае нельзя отпускать за пределы интерната… Ошеломлённый мальчишка просто не мог выговорить ни слова… Только молча смотрел на растерянных дядю Андрея с дядей Иваном. Как жалко было Даньке папиных братьев! Они переглядывались, дядя Андрей устало потирал глаза ладонью: не справились… не уберегли мальчишку! А ведь обещали Татьяне!..
… А психолог Валерий Семёнович лишь тогда облегчённо вздохнул, когда однажды ночью заглянул в комнату к Даньке и услышал, как он в тяжёлом сне-забытьи зовёт Маринку – то совсем тихо, то громче повторяет это имя:
- Мааариина, Маринка… Мариша… Мариночка, Маариинка…
Мальчишка метался по подушке, затихал ненадолго… и снова повторял, казалось, единственное имя на свете…
Психолог грустно улыбнулся: ну, хоть что-то ты рассказал о себе, хулиган из Терновки… Уже есть о чём нам поговорить.
Маринка, тоненькая девочка, оказалась сильной. В районной больнице уже к вечеру она пришла в себя.
- Даааня… – расслышала медсестра.
А Маришка приподнялась на локте, повторила в неизбывной тревоге:
- Даня… Где Даня?
Опустила на пол босые ножки:
- Мне к Дане надо!
Там, на берегу, она была без сознания – помнила только то, что так легко-легко прыгнула с обрыва в море… чтобы не слышать, как отец с Томилиным кричат про их с Данечкой нежность… кричат такие грубые, безжалостные слова об их любви… что слышать эти слова у Маришки не было сил… Она уже почти шагнула с обрыва, когда почувствовала, что Данька сильно толкнул её в сторону… И почувствовала, что Даня тоже прыгнул вслед за ней… а дальше Маринка не помнила ничего. Она почти захлебнулась, когда сильные и осторожные Данины руки подхватили её. И там, на берегу, на прибрежной траве, в какой-то бессознательной темноте, она чувствовала, что Даня здесь… как-то непостижимо понимала, что у него на груди – огромная рана… и бровь его – такая красивая Данечкина бровь! – глубоко рассечена, и кровь заливает Данькины карие глаза. Маришка помнила, как у неё всегда голова кружилась от счастья, когда она смотрела на Данькины брови или в его глаза – с хулиганским прищуром и такой неожиданной застенчивостью…
Медсестра встревоженно что-то говорила, старалась уложить Маришку в постель. Маришка горько заплакала…
Вечером пришли дедушка с мамой. Дед склонился над Маринкой, чуть кивнул головой:
- С Данилой всё в порядке…
Маришка прикрыла глаза, молча прижала к губам его ладонь: дед сказал самое главное… то, без чего Маринка уже просто не могла жить.
А когда Маринка вернулась домой, и Данька не пришёл, дед отводил глаза… А в Маринкином взгляде застыл тревожный вопрос, и дед не выдержал. Рассказал о ящиках с крадеными запчастями – в деревне ничего не утаишь… о том, как Данила избил сынка директора агрофирмы, как беспощаден был подполковник Самарцев, Маришкин отец… С тревогой посматривал на внучку. А Маришка слушала, казалось, совершенно спокойно, только губы её побелели и вздрагивали.
Они с мамой оставались жить у дедушки с бабушкой. Неожиданно для всех Марина сказала, что уезжает в город – поступать в педагогический. Мама с бабушкой пробовали отговорить её: надо отдохнуть… набраться сил, в следующем году поступишь. Марина молча качала головой. Незаметно глотала слёзы: там, у маяка, в маленьком домике, что на несколько дней – самых счастливых в их с Данечкой жизни! – стал для них родным, они с Даней говорили о том, что Маринке надо обязательно стать учительницей… Они с Даней говорили об этом – значит, надо, чтобы так и было!
В середине августа стало известно, что Марина зачислена на факультет начального образования местного педуниверситета. Подполковник Самарцев не раз пытался вернуть жену и дочь домой, но к нему выходил дед Григорий, негромко уточнял:
-А мы, Андрюша, пока не приглашали тебя в наш дом…
Случалось, Самарцев встречал на деревенской улице Ольгу, жену. Она молча склоняла голову, торопливо проходила мимо. Несколько раз Самарцев встречал и Марину... От дочкиного взгляда сердце его больно сжималось: Марина вроде бы смотрела на отца, и не видела его... Не слышала обращённых к ней слов – будто между ней и отцом был какой-то немыслимый туман, густой, даже непроходимый... и туман этот непостижимым образом поглощал отцовские слова...
...Данька бесцельно слонялся по двору интерната. Скорее бы сентябрь – хоть занятия в школе начнутся. Безучастно смотрел, как в конце двора что-то громко выясняют пацаны – эту малышню никто на лето домой не забрал. Данила уже приметил одного из них: мальчишка напоминал взъерошенного воробья – казалось, он постоянно ждёт нападения и готовится к обороне...Сейчас пацан яростно колотил мальчишку постарше. Тот был сильнее, и воробью, Данька видел, достаётся всерьёз, но он не отступал. Данила подошёл к пацанам, легко растащил их в стороны, подзатыльников надавал обоим. Который постарше – убежал. А маленький вдруг горько расплакался. Данила вздохнул:
- Чего дрались-то?
Пацан всхлипывал, но с надеждой посмотрел на Даньку:
- Он, Димка, про маму мою... говорил... всегда говорит!..
В тот день Даня с мальчишкой, похожим на взъерошенного воробья, долго сидели под липами. Данька научил малого делать самолёты из тетрадного листка. И вспоминал, как Маришка в школе каждую перемену возилась с малышами...
А через несколько дней Даня не выдержал: да ну, на фиг! Забор тут – не перелезть, себя не уважать... И вообще – хулиган так хулиган!
Непреодолимо хотелось на берег, в степь хотелось... Там сейчас по ночам сверчки поют... А в домике осталось Маришкино белое платье с выпускного вечера... Данька взялся за перекладину, собираясь подтянуться и перемахнуть через забор. И тут расслышал встревожено-горькое:
-Дань! Возьми меня с собой!..
За спиной стоял Алёшка – маленький взъерошенный воробей... Данила шумно выдохнул, отошёл от забора. Положил руку на Алёшкино плечо, виновато объяснил:
- Да я это... Алёшка... я просто посмотреть хотел, как там, на улице... давно не был.
Алёшка вздохнул:
-Я тоже часто смотрю. Я тоже один раз перелезть хотел... Там женщина шла... на маму похожая. Я догнать хотел, а она оглянулась...
Даня не заметил подошедшего психолога. Валерий Семёнович присел рядом. Негромко спросил:
-Наверное, младшие дома есть? Неплохо у тебя с ними получается.
У Дани вырвалось:
- Я видел, как Маринка… – Данька на секунду затих. – Как Маринка с ними, с малыми... – взглянул на психолога, осёкся. Вдруг замер от счастья, сам удивился, что произнёс вслух самое лучшее на свете имя – Маринка... Сказал, а оно до сих пор звучит: Маринка... Маринка!
А ещё больше удивился, что Валерий Семёнович тоже, кажется, услышал, как звучит это имя – Маринка... Психолог внимательно посмотрел на Даню:
- Красивое имя – Марина. А она что же – учительница?
Данила вспыхнул – опять от счастья… вспомнил, как в домике на берегу они с Маринкой говорили о том, что ей обязательно надо стать учительницей… И Даня стал вспоминать – вслух, сначала словно для себя, а потом заговорил горячо, волновался, спешил – рассказать о Маринке… Сбивался, часто повторял то, что уже сказал… и не мог остановиться.
Валерий Семёнович поднялся. Неожиданно пожал Данькину руку, очень серьёзно сказал:
- Это хорошо, что она у тебя есть. Хорошо, Данила, что ты уже умеешь... так любить. – Психолог грустно улыбнулся: – У многих это так и не получается – научиться любить. А, может, этому и нельзя научиться...Сердце само умеет или не умеет любить. Ты помни об этом: она у тебя есть. И, когда что-то делаешь, представляй, что она тебя видит. – Взгляд психолога стал жёстким: – А без разрешения покидать территорию интерната таким вот образом, – Валерий Семёнович кивнул на забор, – не стоит. Можешь оказаться в заведении с более строгим режимом. Учти: за примерное поведение и учёбу тебя могут по выходным отпускать домой.
Как-то незаметно получилось, что с этого дня Данила Демидов частенько возился с малышнёй. Педагоги посмеивались: да у него, хулигана этого, лучше получается, чем у них, воспитателей!
Однажды Данька очень строго внушал третьекласснику Вовке Иванушкину, что с уроков убегать нельзя. И вдруг заметил, что к их разговору с Вовкой внимательно прислушивается директор интерната, Александр Григорьевич. Данька смутился, покраснел: Вовке объясняет, а сам-то!.. Второгодник, двоечник… сбежать с урока – обычным делом было для него… А директор, Данька слышал, бывший полковник МВД.
Александр Григорьевич Шереметьев тоже много слышал об этом мальчишке. Поэтому и присматривался к нему. Директору казалось: всё, что написано в характеристике, просто не имеет никакого отношения к этому рослому и красивому мальчишке, в глазах которого – непроходящая тоска и боль… вот как у здорового и сильного волчонка, вдруг посаженного в тесную клетку…
Самарцев с Томилиным настойчиво рекомендовали директору быть построже с Данилой Демидовым… Шереметьева неприятно удивило, насторожило то, что Томилин в связи с этой просьбой-рекомендацией прислал ему богатые, небывало щедрые подарки. Словно давал понять, что оплатил свою просьбу. Александр Григорьевич вежливо отказался принять подарки, чем явно озадачил директора местной агрофирмы. А к мальчишке стал внимательно присматриваться, наблюдать за ним. И всё больше убеждался, что попал он сюда по чьей-то неразумной, злой воле…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16