Баня у Наташки и впрямь как хоромы – просторная, светлая, с аккуратными скамейками, которые еще сохранили цвет живого ствола дерева. Аромат березовых веников разносился по всей бане, обволакивая вместе с мягким теплом.
- Ну что, Машка, мылась ты в такой бане хоть раз? – Скидывая с себя платье, спросила Наталья.
- В такой никогда, мы с мамой в городскую чаще ходили.
- Вооот, а теперь раздевайся, парить тебя буду по-настоящему. – Наталья окинула взглядом стройную фигуру Марии, подумав про себя: «Слишком тощая». Хотя справедливости ради стоило бы отметить, что ничего лишнего в Марии, все при ней.
- Тело у тебя белое, только руки, да ноги на совхозной плантации загорели, красные, ты хоть сметаной мажь.
- Так не болят уже, привыкла.
Наташка сначала слегка, а потом сильнее и уже со злостью стала стегать Марию, ожидая, что та вскоре взвоет. Но Мария, стиснув губы, молчала.
- Не больно что ли?
- Больновато.
- А чего молчишь?
- Подумала, что так и надо.
- Злишь ты меня, Машка, своей покорностью, - Наташка бросила веник, - ладно, хватит с тебя.
Накинув на голову полотенце и, прихватив тазик, с которым ходила в баню, Мария возвращалась домой. На улице уже вот-вот стемнеет, и она поспешила, идя по тропинке у самых дворов. Уже у ворот из темноты показалась мужская фигура, светлые волосы можно было разглядеть, когда мужчина приблизился. И мужчину этого она уже раза три в деревне встречала.
- Кто здесь?
- А кого бы ты хотела встретить? - Раздался приглушенный голос. – Может меня?
- Не подходи, а то закричу. – Несмотря на возвращение из жаркой бани, внутри у Марии все похолодело, до дома оставалось два шага, а пройти невозможно, - путь преградил Васька-буян. Да, теперь она вспомнила, что и это есть тот самый Буянов, которым пугала Наталья.
- Да не бойся ты, наслушалась бабьих разговор обо мне и дрожишь теперь. Не слушай никого, силком никого не брал. Сядь вот лучше на скамейку, если боишься, я поодаль буду стоять. Да поставь ты тазик…
- Домой мне надо.
- Успеешь, воскресенье завтра, выспишься. Где с тобой поговорить, как не здесь. В клуб ты не ходишь, на речке тоже тебя не видать, - чего такая затворница-то?
- Так я еще не всех тут знаю.
- Ну, тогда давай знакомиться, - И Василий приблизился еще на шаг к девушке, - ух, вкусно-то как пахнет от тебя, как будто в траве искупалась, - он коснулся выбившихся из-под полотенца волос. – Не бойся, не кусаюсь.
У Марии и в самом деле стал проходить страх, и спокойный голос неожиданно появившегося у ее ворот молодого мужчины, взволновал. Нет, это было совсем другое ощущение, не то, что прежде, когда пытался посвататься слесарь их швейной фабрики. Тогда не было такого волнения. А сейчас все было по-другому: и этот вечер, и это темное небо, и запах травы, и тишина, разлившаяся над селом, - все казалось особенным и значимым.
- Может, спустишься завтра к речке, вот примерно в такое же время, - предложил Василий. – А? Спустишься? Ну не дети же мы!
- Нет! – Словно опомнившись, сказала девушка. – Не приду, домой мне надо, - и она проскользнула мимо него, толкнув ладонью спасительную калитку.
___________________________
Осень пришла незаметно: с легкой прохладой по вечерам, а потом и с зябкостью по утрам, с пожелтевшими листьями, с затяжным моросящим дождем. – С такой погодой огород бы успеть убрать, - суетилась Клавдия, поглядывая на дочь. – Не пойму я, занемогла ты что ли, может болит чего?
- Да ничего не болит, устала что-то.
Клавдия присела рядом, внимательно глядя на дочь: - Сдается мне, как будто мутит тебя. Съела чего что ли?
- Ой, мама, ну не надо, отдохну и все хорошо будет.
- Не такая ты, вижу, не такая. На тебя смотрю и себя вспоминаю, когда тебя под сердцем носила. Слышь, Маша, почудилось мне или впрямь ты беременна?
Мария уткнулась лицом в подушку: - Не знаю, но как-то не по себе мне.
- Ох, горюшко ты мое, кто же это с тобой заигрался. Кто же тебе такой «подарок» сделал? Может, обидел кто?
- Нет, мама, никто не обижал, и не спрашивай меня больше.
- Да я и так вижу. Скажи, кто отец будет?
- Не будет у моего ребенка отца, не нужен ему ребенок. Ты меня почти одна вырастила, и я подниму свое дитё.
-Да как же так? Может женится на тебе, а ты отказываешься…
- Не женится, такой никогда не женится, и не надо ему знать, что ребенок от него.
- Дочка, ну раз так, давай уедем отсюда, от сплетен подальше, дитё вместе вырастим.
- Ничего, поговорят и забудут, не хочу я уезжать, как будто бежать от чего-то, да и нравится мне тут, обжились мы уже, дышится мне тут легче.
Клавдия еще несколько дней подряд допытывалась, кто же отец ребенка, перебирая в уме всех предполагаемых женихов. И наконец, отступилась, сжалившись над дочкой и без того, тяжело переносившей беременность.
__________________________
- Вась, а Вась, иди сюда, скажу что, - Наташка в легкой курточке, стояла у плетня, подзывая Василия.
- Ну чего ты мне хочешь сказать?
- А Машка-то беременна! Твой подарочек?
- Какая Машка? – Васька лениво облокотился о плетень.
- Так у нас тут одна Машка, которая весной приехала.
- Машка, Глашка, Наташка – вас много, я один. За всех отвечать что ли должен?
- Вась, так видела я вас, у ворот вы как-то стояли.
- Опять ваши бабские сплетни, кто, где стоял, кого обнимал, - короче, отстань, поищи отца для ребенка своей подруги в другом месте.
- Да какая она мне подруга? Я за тебя пекусь, как припишут ребенка тебе, будешь алименты выплачивать.
- Ни при чем я тут, - Васька стал вдруг серьезным, - пытался, было дело, но отступился.
Наташка задумалась, засомневавшись в Васькином участии.
______________________
- Слышала, Машка-то беременна! – Шепнула Наташка в магазине стоявшей впереди нее Серафиме. – Наградил кто-то подарком.
- Да уже и заметно, так что не новость это.
- Вот интересно, кто отец, - не унималась Наталья, - местный кто или с прежнего места жительства.
Окружившие их женщины, тоже втянулись в разговор, начав шептаться. – Вот вам и тихоня, кого-то из наших мужиков захомутала, объегорила, того и гляди претензию предъявит, чтобы женился. И чего в ней особенного, тощая, кожа светлая, волосы блеклые…
- Ну не скажи, - подала голос Серафима, - волосы у нее красивые, да и сама она девка стройная.
Наталья от такого опровержения замолчала. И кто бы говорил?! Серафима, которая всегда не прочь была посудачить.
- Не хвали, ничего особенного, говорю, слова с нее не выдавишь, ходит как курица мокрая.
- А ты зато балаболка неугомонная, - раздался голос бригадира полеводческой бригады Валентины Ивановны, - сколько тебе Мария помогала, когда ты в тенечке лежала, притворившись, что голова болит? – Валентина, в теплой душегрейке, в платке, повязанном сзади, стояла у окна и говорила громко, напористо. Народ притих, даже продавщица застыла с пакетом пряников в руках. – А то, что у Марии ребенок будет, так это хорошо, пусть девки больше рожают, хоть счастье материнское испытают. Для Марии дитё и в самом деле подарок жизни! А кто отец ребенка – не нашего это ума дело.
Наталья, притихшая, растерянная, огляделась вокруг, - все женщины молчали, отведя глаза в сторону, словно стало стыдно, что слушали сплетни Натальи.
- Ну, вы поглядите, она святая, а я плохая значит. И чего я такого сказала?! Нагуляла ребенка невесть от кого, а они ее еще и защищают. Да никакая она мне не подруга… - Наташка хотела еще что-то сказать, но заметила, на пороге стоит Мария, только что вошедшая, - и весь злой поток Наташкиных слов она слышала.
Мария отступила назад и вышла из магазина, может, впервые в жизни осознав невероятную несправедливость и обиду. Другая может быть и разозлилась бы, а у нее и злости-то не было. «Это она не со зла, это она по глупости, не разобралась она» - пыталась оправдать бывшую подругу Мария. Но в душе точно знала: нет у нее больше подруги.
_______________________
- Сынок, слухи по деревне ходят, что вроде как у Клавкиной дочки ребенок от тебя будет.
- Не слушай мать, выдумки все, думают если, на кого-то посмотрел, то и сразу отец. Не верь никому. – Василий зачерпнул ковшом колодезной воды, только что принесенной им, сделал пару глотков, и направился к двери, остановился и сказал: - Дурак что ли я детьми всех подряд награждать?! Вон растет сын и хватит с меня детей.
Выкатив за ворота мотоцикл, Васька заметил сутулую фигуру вздымщика Егора. «За продуктами в магазин, наверное, пошел, не часто из своей берлоги выходит. Вот у кого ни забот ни хлопот, живет один никому не должен, сам собой распоряжается» - подумал Васька, то ли позавидовав Егору, то ли осудив.
Шел Егор не спеша, хотя шаг у него был широкий. Поверх пиджачка, был надет ватник, не застегнутый ни на одну пуговицу, его седую голову покрывала потертая шапка из искусственного меха. Егор замедлил шаг, приблизившись к дому Клавдии, - уж сколь месяцев она тут с дочерью живет, а встретиться не случалось. И только сегодня Клавдия попалась навстречу, вынося ведро с золой.
Оба остановились и пристально стали смотреть друг на друга. Егор поздоровался еще издали, потом подошел ближе. – Не узнаешь, Клава?
- Ох, признаю, кажется. Это ты Егор?
- А кто же еще? Вспомнила?
- Да как же забыть? Сколь бы лет не прошло, а молодость помнится.
- Как живешь, Клава? Слышал, да и видел, дочка у тебя хорошая.
- Хорошая, Егор, хорошая, только доведется ли ей счастье увидеть. Пойдем лучше в дом, чего топтаться на улице, - предложила женщина, - как раз чай на плите.
Егор сел, закинув ногу на ногу, оглядывая скромное жилище Клавдии. – У нас все просто, роскоши нет, - словно стесняясь, сказала хозяйка.
- Все равно ты, Клава, богатая, дочка у тебя есть, и в доме хорошо. А я живу так себе, как супружницу свою схоронил, так и живу один.
- Ты, Егор, прости мне, что оставила тебя тогда и уехала, так судьба моя распорядилась.
Егор махнул рукой: - Забудь, нет никакой обиды, все быльем поросло. Я прожил свою жизнь – не жалуюсь… детей вот только не нажили. Не было у нас детей.
- А я, как уехала, замуж через год за Николая вышла, потом Маша родилась, жить бы и жить, а муж вдруг заболел, ушел рано. Тихий был, скромный, вот и Мария у меня в него.
- Ты погоди, Клавдия, дочка у тебя хоть и уступчивая, но есть в ней свой стержень, она не сломается. Гнутся будет, но не сломается.
- Да какой стержень?! Скажу тебе Егор, поделюсь с тобой: ребеночка она ждет, а от кого, допытаться не могу.
Егор даже распрямился от таких слов: - Что же это за паскудник наследил? Хотя грешно на отца ребенка так говорить…
- Кабы знать, так я поговорила бы, может, сошлись бы, да и жили. А так одной ей мыкаться, неужто судьбу мою повторит.
- Ну, ты раньше времени не натягивай на себя тучи хмурые, жизнь она такая: то пасмурно, то солнечно. Вот сердце мне подсказывает, что все у Марии хорошо будет. Только не сразу.
Татьяна Викторова
Продолжение