- Так и стоит Матренин домик, огород бурьяном зарос, хоть бы родственники объявились.
- А ты разве не знаешь, - Макаровна удивленно смотрела на соседку, - сестра младшая, Клавдия, переезжает на днях.
- Это которая еще по молодости уехала, да приезжала изредка?
- Она самая! Знаешь ведь, дочка у нее незамужняя, уж тридцатый год пошел.
- Да-ааа, не осчастливилась Клавка на чужбине, дитё нажила, да так весь век и прослонялась одна. И что еще за дочку вырастила, неведомо, путная ли она.
- Скоро узнаем, все одно домик пустовать не будет, да и огород в четыре руки в порядок приведут. Лишними в селе не будут, пусть живут.
- Ну не знаю, после стольких лет, чего у нее на уме у этой Клавдии, так что своими я их пока не считаю.
_____________________
Клавдия устало присела на огромный узел, оглядывая небольшую избенку сестры. – Ну вот, мебелишка какая-никакая есть, так что, Мария, жить можно. Диван свой вон туда поставим, а чего не хватит, так на то деньги есть, вырученные за наш домишко в городе.
Мария, высокая, светловолосая, с покорностью и грустью в глазах, смотрела в окно, ссутулив слегка плечи. Ростом не была обижена, да только стеснялась его, неловко даже было, что кто-то ниже ее ростом. Улицу эту она едва помнила, приезжала с матерью иногда в гости к тетке Матрене. А место само, где село раскинулось, нравилось ей всегда: и речка, и лес, и воздух какой-то не такой, как в городе, особенный что ли воздух, смолистый. Одно беспокоило Марию: никого она здесь не знала, не за кого было взглядом «зацепиться», все сплошь чужие, и смотрели, кто с любопытством, кто с недоверием.
- Ох, дочка, тяжело тебе будет привыкать, хоть и просилась ты к природе ближе, а все тут для тебя чужое. Да и характер у тебя – горе одно, видно отцовский характер. Тот тише воды, ниже травы ходил, всем угождал, слова лишнего боялся сказать, за чужих заступался и ты такая же.
- Ничего, мама, лучше добрым быть человеком, чем злым, глядишь, люди и откликнутся.
Клавдия поправила ситцевый платок, тяжело вздохнув: - Ох, доброта ты моя сердечная, да безотказная, сразу скажу: не показывай слабину, а то заездят тебя работой.
У Марии было специальное образование, на швею она выучилась, работала в небольшом цехе, монотонно подставляя раскроенный материал, наблюдая, как ложится шов. Но больше всего ее тянуло к земле, к зеленой траве, к огороду. Клавдия и сама не прочь была вернуться на родину, и когда дом Матренин опустел, а наследников у нее кроме Клавдии не было, решилась переехать.
_________________
Через неделю Наталья с любопытством разглядывала новую работницу, и недолго думая, подошла, ступая аккуратно между рядами совхозной ягоды виктории, спросив напрямик: - Жених-то есть?
Мария, опешив от вопроса, смотрела смущенно: - Нет, не замужем я и жениха нет.
- Как так? Тебе вроде как тридцатый год, слыхала я, а ты и замужем что ли не была.
- Не была, - правдиво ответила Мария.
- Ну а так, встречаешься с кем?
- Да с кем же я тут буду встречаться, - девушка растерянно посмотрела по сторонам.
- Ну, ты удивила! – Наташка, чернобровая, крепенького телосложения, со смешинками в глазах, рассмеялась. – Неужто никого-никого так и не было?
Мария покраснела и снова ответила честно: - Ну, был там один, пытался ухаживать, но не люб он мне…
- Ну и дура ты! Когда ухаживает, пусть захаживает, - так я живу. И замужем была, да прогнала за глотку его проклятую, пил, вот и выгнала. И сын у меня уже есть и от жениха не откажусь. Только мало их у нас, расхватали почти всех, остался молодняк один, да Васька-буян.
- А кто это?
- Васька Буянов, веселый мужик, разведенный, бабник, конечно, но хорош собой, кобель. – Наталья еще громче расхохоталась.
- Эй, вы там, кумушки, чего застыли, зубы скалите, - послышался голос бригадира, - работать за вас кто будет? Наташка, это отлыниваешь и соседке работать не даешь?
- Что вы, Валентина Ивановна, Наташа хорошо работает, это я замешкалась, - заступилась за Наталью Мария.
- Ишь ты, заступница нашлась, - начала ворчать бригадир, - ты за себя заступись, тихоня, а то кидаешься помочь то одному, то другому, так тебе на шею и сядет та же Наташка.
- Да не слушай ты ее, - шепнула Наталья.
В работе Мария никогда не была лентяйкой, не отвлеки ее Наталья, уже к концу делянки подошла бы. Наташка сразу это оценила и стала чаще звать на помощь безотказную, нескладную на вид Марию.
- Ну как она, новенькая? – Окружив Наталью, спрашивали наперебой женщины в магазине. – Может у нее в городе история какая нехорошая приключилась, да они с матерью сюда перебрались?
- Дурь с ними приключилась, - громко отвечала Наталья, - я бы ни за что из города не уехала. Чего у нас делать? Спину гнуть на овощах да на ягоде? Да и перестарок она уже, ни мужа, ни ребенка. Да и кому такая нужна? Блеклая, глаза в пол, ходит в длинной юбке как монашка.
- А может у нее ноги кривые?
- Так это проверить можно, - в глазах Натальи мелькнул злой огонек, - баня у них никудышная, так я ее в свою позову, там все изъяны видны.
- Ну не знаю, есть ли у нее изъяны, а вот Васька-буян уже посматривает на нее, - с ехидством заметила Серафима.
- Врешь, Симка, когда это он успел ее увидеть.
- Успел, тебя не спросил.
- Ладно, свожу я ее в баню.
То, что Мария безотказно соглашалась помогать Наташке, в расчет мнимой подругой не бралось. Мария довольна была тем, что так быстро познакомилась с веселой Натальей, и рада была, даже когда та просила выйти за нее на работу. Все сказанное Наталье она принимала за чистую монету, так же беззащитно улыбаясь, как в первую встречу.
_____________________
- А что эти-то, Зорькины, прижились вроде? – Механизатор Николай Степанович, присев на замасленную скамейку в гараже, спросил молодого шофера Витьку.
- А я откуда знаю, я знакомиться не ходил.
- Ну, так соседи твои.
- Ну и что, они сами по себе, в гости не просятся. Дочка у Клавдии уже немолода, так что мне интереса нет.
- Не молода, говоришь? – Василий прищурил зеленые глаза, волнистые светлые волосы, зависть многих девчонок, чуть коснулись лба. Он пригладил их пятерней, ухмыльнувшись. – Много ты понимаешь, - молода – не молода. Баба в самом соку…
- Васька, угомонись, - Николай Степанович серьезно взглянул на Буянова, - не лезь к девке, все равно не женишься, ты же непутевый, тебе лишь бы пошутковать.
- Да ладно, дядя Коля, я только на разведку и обратно, сдалась она мне, сразу видно, как колода.
- Ну, вот и не лезь, живут люди и пусть живут, никому не мешают.
Васька замолчал, а в глазах снова мелькнул тот недобрый огонек, как будто подстегивая на что-то нехорошее. Было Василию уже больше тридцати, с женой развелся, сын рос без него в райцентре, а сам он приехал к родителям, оставив жене квартиру, выданную когда-то районом. Старший брат Павел был рассудительнее, серьезнее и уже давно устроенным в жизни. И только Васька огорчал мать, продолжая скитаться по жизни в одиночестве. Хотя одиноким его и не назовешь, разведенные женщины лелеяли в себе надежду, что изменится мужик и именно с ней заживет в согласии. Да и у девчат на выданье «щекотало» сердце от Васькиного взгляда, от широкой спины и «заграбастых» рук.
_____________________
- Пойдем в субботу в лес по ягоду, а то совхозная надоела, ягодку не сорви, а в лесу все общее, рви сколько хочешь. А вечером в баню к себе зову…
- В баню? – Мария удивилась.
- Да, в баню, ваша-то холодная, когда еще отремонтируете, а у нас отец новую построил, не баня – а хоромы царские.
Мария смутилась, думая, хорошо ли это идти к чужим людям в баню. «Но ведь Наталья подруга мне, зачем ее обижать, раз человек приглашает, можно сходить».
Ранним субботним утром, захватив старые плетеные корзины, Наталья и Мария вышли на опушку леса. Утреннее солнце уже всеми своими горячими лучами показывало, что день будет жаркий. Углубляясь все дальше в тень, чувствовалась легкая спасительная прохлада. Мария остановилась, сжимая в руках корзину.
- Чего стоишь?
- Там кто-то есть.
- А-аа, так это вздымщик бродит, живицу собирает, работа у него такая.
- Это серу что ли?
- Ну да, можно и серу варить, только он ее на канифоль сдает. Лучше от него подальше, старый он и злой. Жена как померла, так и живет, как волк на отшибе.
Вздымщик вышел в аккурат на подруг. Среди охватившей голову седины проступали островки темных волос, взгляд и в самом деле показался Марии колючим, старый пиджачок бы измят, а кирзовые сапоги истоптаны.
- Эй, Егор Петрович, серой угостишь? – Задиристо крикнула Наталья.
- Нет для тебя серы, плутовка, иди дальше.
- У-уу, скупердяй, - Наташка увидела чуть поодаль куст малины и, забыв обо всем кинулась к нему.
- А ты вроде новенькая, - окинув взглядом испуганную Марию, сказал вздымщик, и взгляд его потеплел. – Слышал-слышал…
- Мы с матушкой этой весной приехали.
- Вижу по глазам, добрая ты душа, только несчастливая. Не дрожи, как лист на дереве, гляди смелей, в обиду себя не давай. На вот, угостись, - и вздымщик приблизился к девушке, протянув, завернутую в бумагу серу.
Мария покраснела, вспомнив, что Наталье он не дал серы. – А это уж мое дело, кого угощать, а кого дальше провожать, - словно прочитав мысли Марии, сказал Егор.
- Что вы, Наташа хорошая, добрая…
- Ты к тому же еще и заступница, - усмехнулся мужчина, - плохо ты людей знаешь. - А Малины вон там полно, иди туда, тут шагов тридцать всего, наберешь полную корзину, - подсказал вздымщик. – И себя береги, слышишь, девонька?
- Спасибо, - ответила она, - Марией меня зовут.
- А я знаю.
- Откуда?
- Сорока на хвосте принесла, - улыбнувшись, сказал вздымщик и пошел вглубь леса.
Татьяна Викторова