Чего только не прочитаешь в комментариях уважаемых читателей! Довелось прочитать и то, что Дубровского, как и Онегина, Пушкин собирался привести к декабристам, и то, что прообразом Владимира был С.И.Муравьёв-Апостол (для автора комментария – настоящий разбойник), и то, что Маша поехала бы в Сибирь за Верейским…
Причисление Верейского к тем, кто окажется в Сибири, признаться, меня весьма позабавило! По-моему, князюшка, кроме как о своём комфорте, ни о чём не думает. Онегина, что бы там о нём ни писали, я тоже никак среди декабристов не вижу. А что касается Дубровского… по-моему, у него совсем другой путь, и Пушкин это нам показывает. Но давайте разбираться.
Прежде всего, был ли Дубровский злодеем в полном смысле этого слова? Опять же из комментариев узнала о двух его «смертоубийствах»: во-первых, «сжёг приказных» - думаю, что в предыдущей статье я привела цитаты, ясно показывающие его невиновность в этом. Второе обвинение ещё хлеще: «Женой Верейского Маша назвалась после того, как Дубровский на её глазах застрелил офицера, который никак не был причастен ко всей этой истории» - ну, тут, думаю, комментатору нужно попросту перечитать роман и не смешивать разновременные события.
Что же можно сказать о Дубровском-разбойнике? «Начальник шайки славился умом, отважностью и каким-то великодушием». Так говорят о нём «по всем окрестностям»
«Рассказывали о нём чудеса»… А если точнее? Что мы можем прочитать в романе? Вероятно, награбили за всё время люди Дубровского немало. В конце романа, прощаясь с ними, Владимир скажет: «Вы разбогатели под моим начальством, каждый из вас имеет вид, с которым безопасно может пробраться в какую-нибудь отдалённую губернию и там провести остальную жизнь в честных трудах и в изобилии». Что это за «вид»? Заглянем в словарь В.И.Даля. «Вид, письменный вид, всякого рода свидетельство, как для свободного прохода, проезда и проживания (паспорт, билет), так и о рождении, происхождении, состоянии, поведении». То есть все люди Дубровского имели документы, позволяющие им вести нормальную жизнь (интернет-базы данных ещё не изобрели!).
Купается ли в роскоши сам Дубровский? «Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский серебряный туалет и трюмо». Кто-то из моих комментаторов отметил, что, возможно, убрана его комната так в ожидании Маши… Что ж, вполне вероятно.
Теперь конкретнее о его делах. Мы видим ограбление Спицына – сцену почти комическую.
Антон Пафнутьич, опасаясь ограбления, «искал глазами надёжного товарища и выбрал наконец Дефоржа», решившись переночевать в его комнате, однако… «Странное готовилось ему пробуждение. Он чувствовал сквозь сон, что кто-то тихонько дёргал его за ворот рубашки. Антон Пафнутьич открыл глаза и при лунном свете осеннего утра увидел перед собою Дефоржа; француз в одной руке держал карманный пистолет, другою отстёгивал заветную суму, Антон Пафнутьич обмер.
— Кесь ке се, мусье, кесь ке ce, — произнес он трепещущим голосом.
— Тише, молчать, — отвечал учитель чистым русским языком, — молчать или вы пропали. Я Дубровский».
Вызывает ли симпатию и жалость пострадавший? У меня – нет. Вспомним его объяснение, почему он так боится Дубровского. «Как за что, батюшка Кирила Петрович? а за тяжбу-то покойника Андрея Гавриловича. Не я ли в удовольствие ваше, то есть по совести и по справедливости, показал, что Дубровские владеют Кистёневкой безо всякого на то права, а единственно по снисхождению вашему. И покойник (царство ему небесное) обещал со мною по-свойски переведаться, а сынок, пожалуй, сдержит слово батюшкино». Конечно, великолепна оговорка «в удовольствие ваше, то есть по совести и по справедливости» (к вопросу о возможности справедливого решения суда: могло ли оно быть, если в пользу Троекурова «показывали» такие вот спицыны?) - и Дубровский это слышит! Знал ли он раньше о вине Антона Пафнутьича? Трудно сказать, может быть и нет, ведь сам Спицын скажет: «Доселе Бог миловал. Всего-навсе разграбили у меня один анбар, да того и гляди до усадьбы доберутся». Но теперь он сам обо всём рассказал, и совершенно естественно, что, «ночуя в одной комнате с человеком, коего мог он почесть личным своим врагом и одним из главных виновников его бедствия, Дубровский не мог удержаться от искушения. Он знал о существовании сумки и решился ею завладеть. Мы видели, как изумил он бедного Антона Пафнутьича неожиданным своим превращением из учителей в разбойники».
Однако в тот же самый день, который завершится ограблением Спицына, за обедом мы услышим и о совсем другом поступке Дубровского. «Анна Савишна Глобова, довольно простая вдова», расскажет, как посетивший её Дубровский восстановил справедливость и вернул ей присвоенные недобросовестным приказчиком деньги.
Нам остаётся только догадываться, как приехавший под видом генерала Дубровский узнал об обмане приказчика, свалившего на него вину за пропавшие две тысячи (скорее всего, поведение приказчика показалось ему подозрительным), но его появление говорит само за себя. Очень интересны его слова. «Это странно, — сказал он, — я слыхал, что Дубровский нападает не на всякого, а на известных богачей, но и тут делится с ними, а не грабит дочиста, а в убийствах никто его не обвиняет; нет ли тут плутни». Здесь мы видим, по существу, и суть поступков Дубровского: не убивать, не «грабить дочиста»… Подлинный вор будет им наказан: «Приказчика моего нашли на другой день в лесу, привязанного к дубу и ободранного как липку». Каюсь, всю жизнь для меня были загадкой последние слова. Думаю всё же, что не убили, а выпороли хорошенько.
Троекуров, правда, усомнится: «И ты, Анна Савишна, полагаешь, что у тебя был сам Дубровский», - указывая на несовпадения и возраста, и внешности, но надо полагать, что искусством изменения внешности Дубровский владел (свойство, между прочим, героев многих подобных романов – вспомним хотя бы перевоплощения графа Монте-Кристо) и поэтому для него не представляло сложности появиться в образе «человека лет тридцати пяти, смуглого, черноволосого, в усах, в бороде». Кроме того, приказчик узнаёт его сразу – «только увидел генерала, он так и остолбенел».
В этой сцене показывает Пушкин и отношение к Дубровскому барышень: «Многие из них втайне ему доброжелательствовали, видя в нем героя романического, особенно Марья Кириловна, пылкая мечтательница, напитанная таинственными ужасами Радклиф» (только «пылкость» мечтательницы так и осталась на уровне романов).
Замечательна в этой сцене и реплика Троекурова, выслушавшего от исправника «Приметы Владимира Дубровского, составленные по сказкам бывших его дворовых людей»: «Ай да бумага! по этим приметам немудрено будет вам отыскать Дубровского. Да кто же не среднего роста, у кого не русые волосы, не прямой нос, да не карие глаза! Бьюсь об заклад, три часа сряду будешь говорить с самим Дубровским, а не догадаешься, с кем бог тебя свёл». И ведь прав же – все беседы ведутся в присутствии самого Дубровского!
Весьма интересна и сцена, когда Дубровский получает документы настоящего Дефоржа: он не грабит француза, а, напротив, предлагает ему десять тысяч за «отсутствие и бумаги», при этом нисколько не страшась, что об этом случае узнают: «В первом городе объявите, что вы были ограблены Дубровским. Вам поверят и дадут нужные свидетельства. Прощайте, дай Бог вам скорее доехать до Парижа и найти матушку в добром здоровье». Похоже ли всё это на поведение злодея-разбойника? По-моему, вовсе нет.
Любопытно и то, что смотритель, узнавший Дубровского, не испугался, а лишь «засуетился и кинулся торопить ямщиков», а после его отъезда «обратился к жене с восклицанием: “Пахомовна, знаешь ли ты что? ведь это был Дубровский”.
Смотрительша опрометью кинулась к окошку, но было уже поздно: Дубровский был уже далеко. Она принялась бранить мужа:
— Бога ты не боишься, Сидорыч, зачем ты не сказал мне того прежде, я бы хоть взглянула на Дубровского, а теперь жди, чтобы он опять завернул. Бессовестный ты, право, бессовестный!» Великолепное, конечно, завершение сцены!
И напомню ещё, что во имя любви к Маше ни Троекурова, ни Верейского он не тронул. И посмотрите на поведение его людей после нападения на свадебный поезд: «Но Дубровский уже её не слышал, боль раны и сильные волнения души лишили его силы. Он упал у колеса, разбойники окружили его. Он успел сказать им несколько слов, они посадили его верхом, двое из них его поддерживали, третий взял лошадь под уздцы, и все поехали в сторону, оставя карету посреди дороги, людей связанных, лошадей отпряжённых, но не разграбя ничего и не пролив ни единой капли крови в отмщение за кровь своего атамана».
Нет, не очень похожи ни он, ни его люди на злодеев… Но что ждёт их?
*******************
Написав в начале этой статьи о комментаторе, плохо читавшем роман, я никак не предполагала, что очень скоро прочитаю гневные обвинения под моими ответами ему. От достаточно культурного: «Вы часто грешите безаппеляционностью и резкостью, если видение комментаторов отличается от Вашего… Даже на незнание источника можно указать вежливо. А если это что-то наподобие литературного клуба, то почему не дать комментаторам высказать свою точку зрения? Ведь так интересно увидеть, как люди читают и воспринимают одно и то же произведение и его героев». До безапелляционного «Отписываюсь» с объяснением: «Человек ничем вас не обидел, более того читает. Ну высказал мнение, отличное от вашего и получил грязной тряпкой по мордасам!((( "Зазвездились" многоуважаемый Кот!!»
Поскольку эти филиппики могут попасться на глаза тем, кто не в курсе дела, считаю своим долгом пояснить. Всё вышесказанное относится к одному моему ответу, бесспорно, резкому, но дольше терпеть я уже не могла.
Сначала комментатор (как он называет себя, указывать не буду, возможно, кто-то и видел его опусы) заметил: «Вообще-то виноват в ссоре старших не Троекуров ни разу. Он вообще положительный персонаж». На это я смолчала – ладно, высказал человек свою точку зрения. Затем последовало безапелляционное: «Глупости. Женой Верейского Маша назвалась после того, как Дубровский на её глазах застрелил офицера, который никак не был причастен ко всей этой истории... Так что более логичного поступка и быть не может». Кто говорит глупости, решайте сами. Потом ещё хлеще: «Незачёт, дамочки, всем. Маша видела убийство офицера Владимиром - который ну никак не при делах в этой истории. И что, какая нормальная женщина побежит с таким кадром? Он ей противен сразу стал, беспредельщик». Опять же, попрошу вас решить, кому "незачёт". В ответ на обе эти реплики я посоветовала перечитать роман и ерунду не писать. Совсем меня добило одно «объяснение»: на размышление другого комментатора (кстати, вполне логичное) «Непонятно, зачем был нужен этот брак князю Верейскому. Поздняя любовь? Вряд ли. Желание получить наследника? Князь был завидным женихом и легко нашел бы менее своенравную невесту. Не угадал ли он в ней будущую светскую львицу себе под стать?» был дан потрясающий ответ: «Его просил друг юности... это аргумент». Вот тут я уже не выдержала, написала: «Нет, Вы всё-таки полный невежда или же других дураками считаете. Кто кого просил?!! Постыдились бы чушь нести, не имея представления о романе». В ответ и прочитала приведённые выше обвинения.
Конечно, это резко. Но как, простите, остановить подобное словоизвержение? Это ведь не собственное мнение о романе, а полное незнание его содержания. Мне приходится читать о себе всякое (одну из статей о «Дубровском» оценили, например: «Чушь, абсурд, ерунда!!!»), но ведь здесь автор комментариев, по сути, оскорбляет читателей, приводя совершенно нелепые аргументы.
Да, наверное, я неправа и резка, но ведь как говорили в старину? «Дураков и в церкви бьют».
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал
Навигатор по всему каналу здесь