Рождественский хит «Mary’s Boy Child» большинству знаком именно в диско-версии немецкой группы BONEY M, хотя был записан задолго до этого.
Началось всё с того, что сосед сонграйтера Шестера Хейрстона попросил сочинить песню ко дню рождения. А так как на вечеринке должно было присутствовать много выходцев из Карибского бассейна, то Хейрстон стилизовал композицию под знойные ритмы калипсо. Эта версия под названием «He Pone and Chocolate Tea» — «Его кукурузный хлеб и какао» (если я правильно перевёл) — была просто дружеским подарком и никогда не записывалась.
Спустя время руководитель хора — Уолтер Шуман — попросил Хейрстона сочинить что-нибудь рождественское. Сонграйтер, недолго думая, достал из закромов свою «карибскую песню» и написал новый текст под названием «Младенец Девы Марии».
Эта версия оказалась более долгоживущей. В 1956 году её пожелал записать певец Гарри Белафонте, и его сингл занял 1-е место в британских чартах.
В 1978 году песня снова вернулась на вершину топа — на этот раз в версии BONEY M. Хейрстону в тот момент исполнилась 78 лет, поэтому он был изрядно польщён результатом: «Это потрясающе для такого старпёра, как я!». Правда, на мой взгляд, новая версия вышла излишне затянутой — впрочем, как и многие другие диско-песни той эпохи, предназначенные для долгих танцев.
Так как BONEY M была редкой западной группой, которую привечали за «железным занавесом», то она не избежала искушения использовать в клипе «Mary’s Boy Child» кадры, снятые на Красной площади в самый разгар русской зимы. Вокалистка Мэйзи Уилльямс вспоминала:
«Шёл снег, и было очень холодно. Мы были в длинных белых пальто, но каждые пару минут бегали в трейлер греться. Там русские ассистенты растирали нам ноги водкой, а также настоятельно рекомендовали её пить Поэтому на видео мы немного пьяные».
Автор: Сергей Курий
