Копирование текста и его озвучка без разрешения автора запрещены.
Утром я тихонько встала, и начала собираться на работу. Но обнаружила, что вчера, собирая вещи в своей комнате, забыла взять носки. Идти мне туда не хотелось, а вдруг тётя Люба всю ночь не спала, а я сейчас полезу громыхать комодом. Оставался наш вездесущий Афанасий. Но он сегодня со мной не ночевал, так что придётся его звать. Я зашла на кухню, налила себе чая и шепотом позвала домового, но мне никто не ответил и никто не появился. Я сидела и понимала, что мне придётся вторгнуться в комнату, потому что у меня безвыходная ситуация и тянула время. И вот, дотянув до последней минуты, встала, чтобы идти свою комнату и тут буквально в последний момент передо мной появился домовой.
-О, Афанасий, ты, где был? Принеси мне, пожалуйста, носки с нижнего ящика, а то если я сейчас полезу в комод, всех там перебужу.
-Я тебе перебужу, - проворчал домовой и пошел за носками почёсывая бок.
Через мгновение он опять появился возле меня и протягивал мне носки.
-Ой, спасибо, Афанасий, ты настоящий друг, - я наклонилась и поцеловала его в щеку, домовой засмущался и как маленький ребёнок начал ковырять носком лаптя невидимый камешек в полу.
-Да ладно, чего уж…
Я быстро начала обуваться, Афанасий подошел ко мне поближе и зашептал:
-Надежда, ты посмотри ребёнка, мне кажется у неё испуг. Что – то уж слишком часто она просыпается ночью и кричит. Да и на Любашу глянуть нужно. Что – то не так. Не нравится мне этот ваш роддом.
-Хорошо, приду с работы гляну. А ты пока за ними пригляди, если что.
Всю дорогу до работы я шла и думала, что же может быть такого в роддоме, чтобы младенец, который только родился, получил испуг. А тётя Люба что? Что за ерунда всё время вокруг меня и моих друзей крутится? А может мне всё это кажется? Может быть, просто всё из-за того, что я это вижу и узнаю, а другие не знают? Меньше знаешь, лучше спишь.
Как только я пришла в школу, все мои домашние события мгновенно забылись, потому что школа, это территория вечных внутренних проблем. Кто – то кого – то ударил, пнул, уронил. Кто – то кого – то обозвал. И все бегут жаловаться к учителю, а учитель должен разобраться, поругать виновного, пожалеть обиженного, подготовиться к следующему уроку и желательно всё это успеть за десять минут перемены. В общем, жизнь бьёт ключом и за четыре часа успевает тебя выжать как лимон.
Закончив занятия и вырвавшись из этой школьной круговерти, я опять вспомнила о проблемах, которые ждали меня дома. Вроде бы ничего страшного и нет, исправим быстро, качественно, без последствий, но вопрос откуда? Откуда взялась эта пакость в роддоме? Жаль, что мне туда не попасть и не докопаться до истины. А то, у меня уже ,кажется, входит в привычку разоблачать и уничтожать злых, противных старых ведьм. И как хорошо, что не надо таиться перед тётей Любой и врать, что я буду делать.
Придя домой я ещё в сенцах услышала как смеётся Надюшка.
-Ого, - подумала я,- какая громкоголосая девица. На одном конце деревни окликнет, на другом конце услышат.
Только перешагнув через порог, я столкнулась с нашими гостями.
-О, Надежда пришла, - сказала тётя Люба, глядя на Надюшку, - а мы представляешь, так хорошо спали, что только недавно проснулись. У вас так тихо, хорошо, я за всю неделю роддома выспалась и отдохнула.
-А что у вас там случилось, - спросила я, раздеваясь и не откладывая разговор в долгий ящик.
-Где, в роддоме? А, не бери в голову, - отмахнулась моя собеседница.
-Тётя Люба, - сказала строго я.
Она посмотрела мне в глаза, судорожно вздохнула и заплакала.
-Я не знаю, чем я заслужила такое отношение. Они постоянно надо мной издевались. Хамили, гоняли из кабинета в кабинет, и не привозили мне Надюшку, как будто я какая - то наркоманка, а я стояла возле отделения и слышала, как она постоянно голодная плачет и тоже плакала. Мне ничего не говорили, не давали её посмотреть. Я сцеживала молоко, приносила, просила их, чтобы они дочку накормили, а они его даже не брали. Так и стояла под дверью три дня и плакала. Потом через три дня после родов пришли мои документы из гинекологии, тогда они мне принесли ребёнка, но не моего. Я развернула, а это мальчик. Я говорю, мол, это не мой ребёнок, а мне медсестра говорит, что какая разница тот или другой, на выписке твоего отдадим. Я в крик, еле нашла свою девочку. Её уже женщина с другой палаты кормила.
-Твою мать. Да что за х…я такая? Это что, везде так? – спросила я, потому что не знала порядка работы таких заведений.
-Нет, что ты, - отмахнулась тётя Люба, - я пацанов рожала в районном центре всё было по другому. Роддом у нас не такой современный, как тут, но люди совершенно не такие были, добрые, отзывчивые. Чуть что бегут помогать, постоянно приходили, спрашивали как дела. А тут я как в концлагере побывала, только овчарок медсёстрам не хватало.
Когда тётя Люба рассказывала историю своего посещения роддома, я начала злится и только в конце рассказа, когда мне сзади кто – то больно ударил по ногам, я заметила, что вся посуда в буфете звенит. Я оглянулась, сзади никого не было, наверное, домовой пнул, чтобы успокоилась. Несколько раз глубоко вздохнула и начала затихать. Блин, опять я вышла из себя. Опять себя не контролировала. Нужно мне обязательно учиться следить за своим состоянием.
-Ой, Надь, ты не злись. А то ты становишься такой страшной, как в тот день, когда ты с председателем дралась, - утирая слезы, сказала тётя Люба.
Я щелкнула зубами. Что происходит вокруг? Круг замкнулся, и ведьма Варвара оживает?
-Вы этого не могли помнить, - ошарашено прошептала я.
-А я и не помнила, до этой минуты, а вот сейчас вдруг вспомнила, - так же шепотом ответила моя собеседница.
-Ладно, проехали, - я решила замять этот разговор и протянула руку к Надюшке. Ещё даже не прикоснувшись к ней, почувствовала испуг. Это всё враки, что младенец ничего не слышит, не видит и не чувствует в первые свои дни, поняла я. И чувствуют, и боятся, и даже имеют свои потребности, как и все люди. Ведь не нравится же им почему – то лежать мокрыми.
- Ого, тёть Люб, Надюшке срочно нужно испуг снимать. Прямо сейчас этим и займёмся, я только в книге прочитаю, чтобы всё было правильно и начнём.