Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
А потом Маринка обняла своего мальчишку, и губы их встретились… и снова они лежали рядом, и Маринка чувствовала его желание – под Данькиными брюками опять трепетала его мальчишеская нежная сила. А Мариша ещё помнила боль, ей было и страшно, и жалко его, мальчишку – она, затаив дыхание, прислушивалась к такому нежному трепету, и ей было так хорошо – оттого, что сквозь желание в глазах его виднелась тревога, а ещё вина… Маринке очень хотелось… хотелось, чтобы он… такой красивый, сильный и – нееежныыыый… не трепетал беспомощной птицей в Данькиных брюках, хотелось гладить его ладошкой, чтобы Данечка знал и не тревожился: Маринка тогда же, ночью, сразу прощала его за боль. И сейчас она чуть слышно застонала, но коленочки развела, и было уже не так больно, как ночью, а любила она его ещё сильнее – ещё и за то, что он смотрел так виновато, и не мог остановиться, всё повторилось… А потом они спали – Маринкина головка так устало и счастливо лежала на Данькином плече… Сон был недолгим – казалось, они боятся потерять даже секунду своего счастья… Данька снова осмелился, стал трогать пальцами Маринкину теплую нежность… а она улыбнулась, положила его ладонь в самом верху, прошептала:
- Даань… вот… здесь…
И замерла, вспоминала, как ночью, ещё до боли, он трогал там пальцами… и было так хорошо, так сладко-сладко… Маришка затаила дыхание, ждала, что сейчас снова нежно-нежно захлестнут её сладкие волны…
-Маарииша!.. тебе хорошо? Хорошо…когда я… так?
Ой, Данечка… как хорошо! – от её тихого стона и Даньку качали тёплые и нежные волны.
Если бы им кто-то сейчас сказал, что всё, что с ними происходит – непозволительно… стыдно… и вообще – не должно между ними такого быть! – они бы просто замерли в изумлении: не должно?.. почему – не должно… если они так умеют… чтобы им обоим было так бесконечно хорошо-хорошо, сладко-сладко… и это не имеет ничего общего с непозволительностью и стыдом… если это так хорошо, если это такое счастье! Они всё-таки стеснялись, и преодоление этого стеснения тоже было счастьем…
А потом они бегали по берегу, с шумом забегали в море, он догонял её – хулиган, настойчиво и требовательно хотел её губ, которые уже припухли от его поцелуев, но всё равно Маринка радовалась и хотела, чтобы он целовал её…
А когда они забегали в маленький домик поодаль от маяка, их увидел бывший ротный старшина, Платон Петрович, смотритель маяка… Платон Петрович был очень строгим старшиной… Но вдруг улыбнулся – счастливо и немного грустно, вспомнил что-то своё… и долго незаметно смотрел на мальчишку и девочку, как они бегают по берегу, догоняют друг друга, бросаются в волны… целуются – долго-долго, ну, молодцы! – улыбался смотритель маяка. И он стал охранять их любовь – смотрел, чтоб кого-нибудь случайно не занесло на маяк… чтобы никто не встревожил их, красивого и смелого мальчишку… видно, хулиганистого… и тоненькую- тоненькую девочку, что умеет так нежно обнимать своего мальчишку-хулигана…
А потом строгий ротный старшина увидел… прямо в море мальчишка поднял девочку, прижал её к своему животу… в самом низу… Ножки её сомкнулись у него за спиной… а он держал её, и у смотрителя маяка уплывала земля из-под ног… и голова кружилась – от его медленных движений… от того, что девчонка в его руках изгибалась так, что длинные её волосы тонули в прозрачной волне… Ну, хулиган... смотри ,как умеет!.. Платон Петрович зажмурился и быстро пошёл, почти побежал к своему новому дому, и несказанно удивил свою Варюху неожиданно смелым и откровенным желанием…
А ближе к вечеру к ним в домик заявился Данькин двоюродный брат, сын дяди Андрея, семиклассник Тимка Демидов. Деловито постучал в дверь, потом заглянул:
- Это я, не бойтесь.
Вошёл в комнату, поставил на стол небольшой алюминиевый бидончик, пакет. За грубоватой серьёзностью старательно скрывал смущение:
- Это вот… Молока вам принёс, хлеба…
Маринка так обрадовалась свежему хлебу и молоку – ей давно хотелось покушать… а особенно потому, что за Даньку переживала: как он… бееедный мальчишка… со вчерашнего дня голодный… а землянику она сама всю съела – Данечка кормил её, пока все ягоды в чашке не закончились… А сейчас в их домике появился тёплый, сливочный запах молока и хрустящей хлебной корочки. Маринка подливала молоко в Данькину чашку и сама пила. И ещё гладила Даньку по голове. Семиклассник Тимка Демидов серьёзно смотрел на них… А Данька с Маришкой наслаждались, что запивают молоком пахучую и хрустящую хлебную корочку.
Данька спохватился, строго взглянул на брата:
-Откуда узнал, что мы здесь?
Тимка усмехнулся Данькиной непонятливости, но объяснил серьёзно:
- Так догадался. А где ж вам ещё быть?
Данька внимательно смотрел в правдивые Тимкины глаза:
- А ещё кто-нибудь догадался?
Тимка гордо улыбнулся, махнул рукой:
-Не-аа! Куда им!
Заторопился:
- Побегу я… чтоб искать не кинулись. – Шмыгнул носом: – Я это… завтра ещё молока принесу… мама пироги собирается печь, с картошкой, с капустой…
Маришка обняла Тимку, прижала его к себе. Данька пожал Тимке руку:
- Спасибо, брат.
Тимка убежал. Данька и Маришка молчали. Данька взял ведро, принёс воды – недалеко в степи была криница. Смотрел, как Маринка моет чашки. Как нравилось ему, мальчишке, что она моет чашки. Как хорошо Даньке было, когда он думал, что Маринка – самая лучшая девочка. Утром он смотрел, как она умывалась в море – как девочка, самая лучшая девочка. А теперь мыла чашки – тоже как…ну, вот очень-очень девочка, так у неё это получалось – и умываться, и чашки мыть. Данька не сводил с неё глаз, а она стеснялась… Потом Маришка негромко сказала:
- Я, Дань, домой не вернусь. Отец… он хочет, чтобы я в Москву уехала, со Стасиком Томилиным. В МГУ поступать. Говорит, что у отца Стасика там есть знакомые. – Голос Маринкин задрожал: – Я учительницей хочу быть, в школе работать.
Даня осторожно улыбнулся:
- Так ты ж… училка готовая! Это ж ты научила меня задачи по геометрии решать. – Гордо добавил: – Аж четвёрку по контрольной получил!
Маринка тоже улыбнулась:
- Нет, Дань… я с маленькими хочу, с первоклассниками. – Вздохнула счастливо: – чтобы учить их с самого начала… вот приходят они, ни читать, ни писать ещё не умеют. А я научу… я так хочу учить их. – Вспомнила, заторопилась рассказать Даньке: – У нас в школе… третьеклассники однажды… знаешь, у них Майя Леонидовна, строгая такая… вечно не в настроении... Так они решили её развеселить. Зимой было. Утром в классе темно ещё, особенно, если погода пасмурная. Так они, все мальчишки и девчонки, потихоньку под парты спрятались, притихли там, как мышата… И ни один даже не пискнул. Майя Леонидовна зашла – в классе пусто, а звонок уже был. Она включила свет, пока думала, где же дети, а они – раз! – и поднялись все одновременно из-под парт… думали, учительница обрадуется, рассмеётся… а она ругать их стала… дневники собрала. – Маринка снова вздохнула: – Я бы, Дань, не ругала их.
- Ты бы не ругала, – убеждённо сказал Данька. – А я, Марин, на егеря пойду учиться. Чтобы степь нашу от таких, как Антон Яковлевич, защищать. А потом сразу в армию.
Маринка ласково-ласково взъерошила его тёмные густые волосы, заглянула в глаза:
- Какая армия, Дань! Ты же только девятый окончил… в десятый перешёл.
Данька виновато вздохнул:
- Я не говорил тебе… Я в седьмом на второй год оставался. В школу не ходил почти весь год, убегали с пацанами с уроков в порт… Однажды даже на корабль пробрались, что уже к отплытию готовился… Нашли нас, всыпали, конечно… А в школе по всем предметам двойки были. По физкультуре только пятёрка.
И договорились Данька с Маришей, что Данька сходит в деревню, к Маринкиным деду с бабушкой Катериной, заберёт Маринкины вещи, и прямо отсюда, на катере, они уплывут в город…
… А тогда, на выпускном, Андрей Степанович, не дождавшись жены и дочери, вернулся, разгневанный, в школьный двор, отыскал жену, дёрнул её за руку:
- Ну?!.. Сколько ещё люди ждать будут! Тебе сказано – бери дочку и иди к машине! – Оглянулся: – Маринка где?
У Ольги Григорьевны дрожали губы:
- Андрей… Андрюша… Я не знаю, я не заметила… Я ищу её…
- Что?! – подполковник Самарцев ошеломлённо смотрел на жену. – Дочь где, я спрашиваю? Где Марина?! – Догадка вдруг озарила его: – Она… с этим?
В ярости потащил жену со школьного двора. За калиткой размахнулся, чтобы ударить Ольгу. Она пригнулась… а подполковник почувствовал, как чья-то сильная рука перехватила его кулак. Оглянулся, не понял даже: руку его держал тесть, дед Григорий… Ого! Вот это – дед! Кто бы подумал, что дед так легко может заломить назад его руку! А тёща затрясла его за форменную рубаху на груди:
- Только попробуй дочку мою тронуть! Или, к примеру, во двор к нам сунуться… Это, милок, ты у себя в отделении… там ты подполковник! А тут!.. А я тебе!.. Да я тебе за дочку свою! И так всю жизнь её загубил!!! Так ещё и Маринкину… деееспот, загубить хочешь!
Подполковник не знал, куда деться от стыда и ярости: на него с сожалением смотрел директор агрофирмы Томилин, качал головой. Жена директора бросала на Андрея Степановича укоризненные взгляды, тоже качала головой, утешала своего младшенького… У Стасика был такой обиженный вид… будто его обманули, несправедливо не дали давно обещанную игрушку…
Ольга ушла с родителями. Подполковник Самарцев впервые за много лет остался один в доме. Не ложился, расхаживал по комнате, думал. Поднять отделение, найти дочку с этим хулиганом?.. Да на раз-два!.. Но подполковнику совсем не хотелось позориться перед сослуживцами: слух в момент разлетится, что железный Самарцев, оказывается, в собственной семье не умеет навести порядок! Дочь сбежала с мальчишкой-хулиганом… жена ушла к родителям. Нуу, оочень некстати: Самарцев ждал новую звёздочку на погоны.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16