Короткий путь не всегда самый быстрый. Вот из Ыгдыра, областного центра на востоке Турции, самым быстрым путём в Енидоган оказался тот, что был самым дальним по километрам - через городок Аралик (6,6 тыс. жителей), центр самого восточного в Турции ильче (района) в 40 километрах от Игдира на Нахичевань.
И вот мы мчались в долмуше (маршрутке) на восток мимо полей и водонапорных башен земли Сурмалы - так, по давно разрушенной армянской церкви Сурб-Мари (Святой Марии) турки называли полосу от Арарата до Аракса.
Сурмалы - последнее территориальное приобретение Турции: в Османскую империю он входил разве что недолгими оккупациями османо-сефевидских войн 16-17 веков. По итогам которых, как и вся территория нынешней Армении, эта земля осталась за Ираном. По хребту Агрыдаг проходила сначала персо-османская, а с 1829 года русско-османская граница, и лишь в 1921 году Арарат стал турецким с обеих сторон.
Османская империя проиграла Первую Мировую войну и рухнула, а вот возникшая на её осколках молодая Турецкая республика Кемаля Ататюрка нашла в себе силы победить. В войнах с независимыми Арменией и Грузией, а затем покорившей их Советской Россией турки доходили до Каспийского моря, и к 1920-м годам крепко заняли Карс и Артвин, Нахичевань и Батуми.
Армяне считают теперь, что Ленин просто подарил эти земли своему коллеге-революционеру Ататюрку, но скорее Страна Советов просто устала от бесконечных войн за выживание и отступилась от этих земель, как от Прибалтики, Финляндии и Польши. Нахичевань и Аджарию удалось вернуть дипломатическим путём с условием придать им статус автономий - скорее всего, турки рассчитывали таким образом взять их после скорого и неизбжного краха большевиков.
Граница прошла по Араксу и его притоку Ахуряну, как и многие реки Армянского нагорья обладающему глубоким каньоном. Для армян Ахурян стал Ахероном - границей мира живых с миром мёртвых. И по ту сторону его оказались не только Карс и Артвин, по сути возвращённые Турцией после поражения в войне 1877 года, но и никогда не бывшие османскими Сурмалы. В 1932 году Турция ещё и выменяла у шахского Ирана за аналогичную территорию склон Малого Арарата, таким образом став единственным обладателем священной горы по всей линии подножья.
Мы же доехали в Аралик, оказавшийся маленьким, грязным и каким-то очень постсоветским по духу райцентром. Бойкий дедушка в маршрутке, узнав, что мы хотим в Енидоган, оживился и повёл нас с каким-то людям, которые нас отвезут. Этими людьми оказались таксисты, а такси в Турции неимоверно дорогое - что-то вроде 10 лир (100 рублей) за километр, коих до цели выходило ещё 17.
Поэтому мы выбрались на трассу да нашли начало асфальтовой дороги, вид которой ничего не сулил. У поворота какие-то чабаны, лицами и одеждой не отличимые от своих коллег в Средней Азии, пили чай из турецких вогнутых стаканов-"бардаков". Конечно же, позвали они и нас, и один, узнав, что мы из России, даже сумел вспомнить пару слов по-русски. Дальше они хотели предложить нам ракии, но тут внезапно на глухую дорогу свернула машина. И вот мы снова катили к горе, и мимо мелькали сюрреалистические россыпи гигантских валунов:
Вот мы поднялись выше дымки, и Малый Арарат вблизи радовал глаз "камчатскостью" вида:
Вот и он, Енидоган, в переводе с турецкого - Новорождённое:
Маленькая и глухая курдская деревня. Здесь это очень красноречиво: едва ли не все курдские деревни к северу от Агрыдага когда-то были армянскими деревнями. Курды заходили сюда со стороны Евфрата испокон веков, но в основном как кочевники, и задолго до геноцида их любимой добычей были армянские крестьяне и купцы.
Курды и стали, наряду с регулярной армией, инструментом геноцида армян - кочевникам просто разрешили захватывать армянские дома и расправляться с их хозяевами, и этим правом курды поспешили воспользоваться. В итоге вместо армянского вопроса Турция получила курдский вопрос, а современные армяне на курдов смотрят скорее как на товарищей по несчастью.
Глухая неприязнь курдов к Турции в общем ощущается в воздухе, но не сказать, чтобы она как-то выпячивалась - курды живут себе и живут, а зашедшим иностранцам, как и любые мусульмане, радуются. Лишь некоторые приходят в восторг, если вместо турецких приветствия "мер-аба" и благодарности "ташаккюр" сказать курдские аналоги - "рож-баш" и "спас" соответственно. Впрочем, есть у меня знакомый путешественник, которого регулярно принимают за турка - так вот его в курдских деревнях детвора неизменно встречала камнями.
Сам пейзаж Енидогана не кажется экзотическим после десятков кишлаков и аулов среднеазиатских стран. Вот разве что местная фишка - кизяк, который тут складывают кучами стогами:
Не знаю, сохранились ли какие-то постройки Енидогана с армянских времён. Тогда Енидоган назывался Ахури, или по близлежащему монастырю - Сурб-Акоп:
На лугах за околицей - какие-то библейские образы:
За этими лугами вверх по Арарату уходит Ахорское ущелье, или ущелье Святого Якова - основной путь восхождений к вершине:
В 318 году этим путём пытался взойти Яков Нисибийский, или Акоп Мцбнеци, сын одного из нахараров (князей) новокрещённой Армении, проповедник христианства в Персии. На вершине Масиса он отчётливо видел силуэт ковчега, и мечтал до него дойти. Но все три попытки подняться заканчивались тем, что где-то на склоне Яков засыпал от усталости, а просыпался у подножья. На третий раз, видать за настойчивость, он увидел рядом с собой Божий дар - доску от Ноева ковчега, ставшую главной христианской реликвией Армении.
На месте же, где он очнулся, вскоре был основан монастырь Святого Якова. Он был разрушен не турками или курдами, а самим Араратом - последнее извержение 1840 года вызвало мощный обвал, накрывший обитель. Кажется, даже сведений о постройках и реликвиях монастырь не сохранились - вот лишь картинка из экспедиции дерптского профессора Иоганна Паррота, впервые покорившей гору в 1829 году:
Не найдя ни руин монастыря, ни хачкаров, лежавших на остатках его кладбища по крайней мере несколько лет назад, мы снова спустились в Енидоган. Солнце, прежде лежавшей буквально на пике Арарата, скрылось за горой, и если на равнине был ещё ранний вечер, сюда пришли глубокие сумерки:
Далёкая вершина скалилась острыми камнями:
А вон, под яркой каймой озарённых льдов - снова силуэт ковчега:
В ту поездку у меня разрядился телефон, а наручные часы сломались парой дней ранее, перед смертью запиликав будильником и показав какое-то инопланетное время 28:17. Поэтому мы понятия не имели, прошёл ли за время нашего забега по ущелью тот час, который нам дал водитель, собиравшийся ехать обратно. Мы было направились к выезду из деревни по долине, но какой-то встречный курд старательно уговорил нас зайти к нему на чай, пообещав, что его друзья отвезут нас в Аралик. В то, что они это действительно сделают, я не особо верил, но идея побывать в курдском доме мне понравилась, и мы побрели сквозь село.
На центральной площади, однако, выруливал долмуш, на который целая процессия провожала старушку (не попавшую в кадр):
За 50 лир (550 рублей) водитель согласился взять и нас. Может и бесплатно согласился бы, но после безумного дня и двух прыжков к подножью Арарата мне даже наверное хотелось хоть как-то отблагодарить судьбу.
