Река Кума не доходила до Каспийского моря и терялась в песках. От глинистых берегов вода тоже была цвета армейской гимнастерки. В городке нашем был известковый завод. И когда в реку спускались отходы этого завода, вода становилась белой как молоко. Но купаться-то хотелось. И мы купались, что называется, в молоке. Глубина была небольшая. Где по колено. А где доходила до подбородка. Но во времена дождей Кума выходила из берегов. И это было лучшее для нас время. Мы разбегались и ныряли с обрывов.
За свинарником, где я подрабатывал летом, до самого берега реки простирались помидорные поля. Так вот однажды река разлилась так, что залила эти поля. И в предвечернее время в розовом закате было видно, как выплескиваются из воды на помидорных полях серебристые рыбки. И хотелось полакомиться рыбкой, но как поймать? Ни удочка, ни тем более сеть здесь неуместны. Седой старик, сторож свинарника, нашел старую корзину и через полчасика мы были с рыбой. Теперь-то я знал, что рыба в нашей реке есть. А ведь на удочку не ловилась и даже не клевала. А что касается раков, нам неведомы тогда были раколовки. Проходишь по бережку в воде, суешь ладошку в норку под водой, вот он, клешнями палец хватает. Выволакиваешь его из норки…
После армии я сюда уже не вернулся. Более полувека прошло. В городе, где жил, не осталось ни друзей, ни знакомых. Снится мне ночами Кума, река моего детства.