Нет! Мы не будем много говорить про упомянутый во всех учебниках летописный пассаж. Про то, как Юрий Долгорукий писал князю Святославу (отцу героя «Слова»)
Приди ко мне, брате, в Москов
и дал ему «обед силен» 4 апреля 1147 года.
Старейший список этой летописи, из костромского Ипатьевского монастыря, был создан лишь в начале XV века, хотя и восходит к более древним, не дошедшим до нас рукописям.
Другие летописи – старше: самый древний манускрипт с Лаврентьевской переписал для Суздальского князя в 1377 году
«худой, недостойный и многогрешный раб Божий Лаврентий монах»
А самый старый (Синодальный) список Новгородской первой летописи создан еще в конце XIII века. Конечно, и в Лаврентьевской, и в Новгородской летописях тоже встречается имя «Москва».
Но копнем глубже! Существует ли рукопись XII века с упоминанием нашего города?
Манускриптов этого периода сохранилось очень мало (время, пожары, татаро-монголы…), и среди них нет русских летописей – летописи дошли только в позднейших списках.
И все-таки есть документ с упоминанием Москвы, написанный рукой современника Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского.
В 1990 году в Великом Новгороде на Михаилоархангельском раскопе, квадрат 104, археологи нашли неразорванную (большая удача!) берестяную грамоту №723.
+ покланѧние ѿто душиль ко нѧ‐
сть шьль ти есьмъ кучькъву ажь ти
хътѧ жьдати ааи ти нь хътѧ жьда‐
ти а оу ѳьдокь обруць ее водадѧ а свое възьму
Перевод:
«Поклон от Душилы Нясте (?). Я пошел в Кучков. Хотят ли ждать (не указано, кто) или не хотят (другой вариант: Захочу ли я ждать или нет), а я у Федки, отдав ей браслет, свое возьму».
Письмо было нацарапано между 1160 и 1180 годами. Понять его (как и другие древненовгородские грамоты) не очень просто. Дело не только в языковых отличиях или в почтенном возрасте этой записки – 850 лет, не шутка. Проблема заключается в самом литературном жанре!
Берестяные грамоты – это средневековые «эсемески» (наши бабушки б сказали – «телеграммы»). В отличие от пергамена, береста ничего не стоила, но процарапывать на ней буквы не очень удобно. Поэтому древние новгородцы стремились к краткости и пропускали информацию, которая и так ясна для адресата.
Лучший образец – это письмо конца XI века (№590), состоящее из 21 знака:
литва въста‐
ла на корѣлоу
(конечно, в подлиннике нет разделения на слова и знака переноса! иначе чтение для нас превратилось бы в отгадку ребуса – а новгородцам было нормально)
Какой-то древнерусский «Штирлиц» послал в Новгород депешу в тот момент, когда литовцы вышли в поход против карел – контекст был, очевидно, уже ясен, но было важно, чтобы сообщение послали своевременно. Донесение разведчика – в 21 букве. Все.
Но возвратимся к грамоте №723!
Какой-то Душила пишет какому-то Нясте, что собирается «взять свое» у Федки и вернуть ей ее обруч. Как полагают Зализняк и Янин, речь идет о расторжении помолвки: «обруч» мог означать кольцо или браслет, а также обручальный залог.
Но интереснее всего «шьльтиесьмъкучькъву»: автор письма собирается поехать в Кучков.
Топоним «Кучков» появляется в Ипатьевской летописи под 1176 годом: больного князя Михалка Юрьевича пронесли,
«идоша съ нимь до Кучкова, рекше до Москвы»
Ипатьевская летопись дошла до нас в рукописи XV века, а легенду о Кучке записали только в XVII столетии.
Однако подлинная грамота XII века сообщает о Москве и подтверждает, что городок в те годы действительно называли Кучковым.
Кстати, это косвенно подтверждает, что легенда о боярине Кучке имеет какую-то историческую основу.
Вот каково самое ранее упоминание о Москве.
Все мои статьи, связанные с Москвой, можно найти в оглавлении журнала «Нетривиальная история».
Читайте также:
Цветные фото 115 лет назад: учитель Прокудина-Горского
Фотопрогулка по разрушенной Москве (Васильевский Спуск)
