Осень 1941 г. немцы с боями продвигаются на вторую столицу СССР - Ленинград.
5 сентября на территории, которые захватывали наступавшие с юга немецкие войска полетели снаряды с линкоров "Октябрьская революция" и "Марат". Не факт, что они сильно досаждали немцам, стрельба шла с предельных дистанций и по площадям.
Только 18 сентября "Октябрьская революция" начала стрелять с близкой дистанции 90 кабельтовых по району Стрельна - поселок Володарского.
Немцы полагали, что советские корабли смогут вырваться из Финского залива и выйти в Балтийское море, к примеру, для усиления обороны Моонзундских островов, Осмуссаара и Ханко даже создали группу кораблей противодействия, в нее включили линкор "Тирпиц", тяжёлый крейсер "Адмирал Шеер", лёгкие крейсера «Нюрнберг», «Лейпциг», «Кёльн» и «Эмден», плюс три эсминца и пять миноносцев.
Начальник Генштаба вермахта Гальдер не отдавал приказа группе армий "Север" бомбить советские корабли в Кронштадте. Видимо это была инициатива штаба люфтваффе или командующего 8-м авиакорпусом фон Рихтгофеном, он и приказал атаковать "Марат".
16 сентября в день приказа 27 пикировщиков Ю-87 3-й группы 2-й эскадры гауптмана Штеена были направлены на атаку "Марата", советский линкор в то время стрелял по врагу, который вышел на южный берег Финского залива к востоку от Стрельны.
Немцы разделились на две группы, которые атаковали корабль с носа и кормы. Заходящую со стороны кормы группу встретил огонь трех 37-мм автоматов, с носа такая же батарея была поражена немецким 150-мм снарядом, поэтому пикировщики положили в линкор четыре бомбы.
Вероятно, что одну бомбу положил командир 7-й эскадрильи 2-й группы "Иммельман" Купфер и тот самый командир 3-й группы Рудель. По советским данным, самолеты пикировали под углом около 60 градусов.
Вот как описывал вылет сам Рудель:
"мы внезапно получаем приказ атаковать линкор "Марат", ведущий огонь по нашим позициям, он только что был обнаружен самолетом-разведчиком. Погода испортилась вплоть до самого Красногвардейска в 30 км к югу от Ленинграда. Плотность облачного покрова над Финским заливом составляет семь десятых. Нижняя кромка находится на высоте 800 метров. Это будет означать полет через двухкилометровый слой облаков. Весь полк поднимается в воздух и берет курс на север. Сегодня у нас насчитывается 30 самолетов, согласно штатному расписанию мы должны иметь 80 машин, но цифры не всегда являются решающим фактором. К сожалению, тонные бомбы еще не прибыли. Поскольку наши одномоторные "Штуки" не могут летать вслепую, ведущий должен полагаться на помощь всего двух приборов: индикатора крена и датчика вертикальной скорости. Остальные держат строй, прижимаясь друг к другу так чтобы можно было видеть крыло соседа. Если лететь в густых, темных облаках, никогда нельзя держать интервал между концами крыльев больше чем 3-4 метра. Если он больше, то мы рискуем потерять соседа навсегда и протаранить идущий следом самолет. Эта мысль всегда вызывает ужас! При такой погоде безопасность всего полка в высочайшей степени зависит от того, как ведущий летит про приборам.
Спустившись на высоту 2 км мы оказываемся в густом облачном покрове, отдельные машины немного вышли из строя. Вот они снова подошли ближе. Земли по-прежнему не видно. Если судить по часам, то мы очень скоро будем над Финским заливом. Облачный покров становится немного тоньше. Ниже нас сверкает синева — это вода. Должно быть, мы приближаемся к нашей цели, но где же она точно находится? Невозможно сказать, потому что разрывы в облаках едва заметны. Облачный покров никак не может быть 7/10, только изредка этот густой суп растворяется и открывает отдельные просветы. Неожиданно через один из таких просветов я что-то вижу и тут же связываюсь со Стином по рации.
"Кениг 2 — Кенигу 1 ... отвечайте".
Он немедленно откликается:
"Кениг 1 — Кенигу 2, прием".
"Я вижу большое судно прямо под нами... кажется, «Марат»".
Мы продолжаем переговариваться, Стин снижается и устремляется в разрыв между облаками. Не договорив до конца, я также начинаю пикирование. За мной следует Клаус в другом штабном самолете. Сейчас я могу видеть судно. Конечно же, это «Марат». Усилием воли я подавляю волнение. Для того чтобы оценить ситуацию и принять решение у меня есть только несколько секунд. Именно мы должны нанести удар, поскольку крайне маловероятно, что все самолеты пройдут через окно. И разрыв в облаках и судно движутся. До тех пор пока мы находимся в облаках, зенитки могут наводиться только по слуху. Они не смогут точно прицелиться в нас. Что ж, очень хорошо: пикируем, сбрасываем бомбы и снова прячемся в облаках! Бомбы Стина уже в пути... промах. Я нажимаю на спуск бомбосбрасывателя... Мои бомбы взрываются на палубе. Как жаль что они всего лишь весом 500 кг! В тот же момент я вижу, как начинается огонь из зениток. Я не могу себе позволить наблюдать за этим долго, зенитки лают яростно. Вон там другие самолеты пикируют через разрыв в облаках. Советские зенитчики понимают, откуда появляются эти "проклятые пикировщики" и концентрируют огонь в этой точке. Мы используем облачный покров и поднявшись выше, скрываемся в нем. Тем не менее, позднее мы уже не можем покинуть этот район без всяких для себя последствий".
В реальности по пикировщикам работали не только зенитчики, вдогон за пикировщиками и истребителями Bf.109F из 54-й истребительной группы полетели шесть истребителей, два Як-1 и четыре ЛаГГ-3. Они смогли сбить один "Мессершмитт" и один "Юнкерс", хотя заявили о четырех сбитых пикировщиках, при этом одна машина была повреждена.
После бомбардировки две из четырех бомб, которые попали в "Марат", легли недалеко от кормовой рубки ближе к правому борту. Верхнюю 37-мм бронепалубу бомбы пробили и взорвались на 25-мм средней бронепалубе, сделав в ней вмятину диаметром 30 см.
Третья бомба упала на юте, взорвалась на верхней палубе и уничтожила кормовую группу зениток, вызвав пожар, который все же удалось не пустить в кормовые погреба, матросы своими телами закрыли раструб вентиляционной трубы. Осколки и взрывная волна вывела из строя кормовые дизель-генераторы, четвертая башня испытала сотрясение, но стрельбу не прекратила.
Четвертая бомба упала у борта в кормовой части и срезала ствол 120-мм орудия № 13.
На "Марате" погибли 15 или 25 моряков и было ранено 30, но жизненно важные механизмы корабля не пострадали. Для устранения повреждений корабль ушел в Кронштадт.
Какие бомбы попали в линкор непонятно, это могли быть как 250-кг, так и 500-кг, более опытные пилоты брали более тяжелую бомбу. Скорее всего полутонная бомба была одна и она попала в район четвертой башни.
Вероятнее всего Рудель со своим ведущим Купфером заходил со стороны кормы.
Чтобы добить "Марат" Рихтгофен приказал поставить 1 000 кг бомбы.
Попытка разбомбить корабли горизонтальными бомбардировщиками Хе 111 из 5-й эскадрильи 4-й бомбардировочной группы 19 сентября не удалась. Но на следующий день удалось потопить пароход "Мария", буксир "Красный флот" и портовую баржу КП-15. На Неве потопили тральщик ТЩ-36 и одной бомбой повредили канонерскую лодку "Селемджа".
Немцы решили бомбить корабли с пикирования Ю-87 и Ю-88.
21 сентября во время массового налета немцы перевернули эсминец "Стерегущий" и попали двумя 250-кг бомбами в эсминец "Гордый", еще одной бомбой попали в эсминец "Грозящий". Тремя полутонными бомбами повредили линкор "Октябрьская революция".
Потопили и повредили еще ряд судов, включая крейсера и эсминцы. Большой ущерб получили строения в гавани и завод артиллерийских приборов, а на Морском заводе разрушили механический цех.
Всего погибло 135 человек и 95 ранены.
В воздухе были сбиты 3 советских истребителя, погиб лейтенант Копылов. Немцы потеряли два Ме-109, один от огня зениток кораблей.
Для усиления ПВО к Кронштадту отправили 61-ю истребительную авиабригаду ВВС Балтфлота из 19 самолетов, но она опоздала.
Уже 22 сентября Кронштадт и Торговый порт Ленинграда бомбили 38 Ю-88 4-й группы 77-й бомбардировочной эскадры. Потопили сторожевой корабль "Вихрь", повредили эсминец "Сильный" и плавбазу "Смольный". В Кронштадте нанесли ущерб территории Морского завода.
Днем ранее в Лугу прибыли 10 тонных бронебойных бомб PC1000RS, каждая из них имела 160 кг ВВ.
Опыта боевого применения бомб не было, но все же в воздух с ними поднялись два пилота Штеен и его ведомый Рудель.
23 сентября в 10 часов утра состоялся первый налет на Морской завод, который несмотря на огонь зениток получил новые разрушения.
Около 11 часов 30 пикировщиков Ю-87 эскадры "Иммельман" под прикрытием Ме-109 из 54-й истребительной эскадры, они шли со стороны Петергофа. Линкор "Марат" открыл огонь из четвертой башни шрапнелью, группа немецких самолетов разделилась и с разных сторон атаковала корабль пикируя с 3 000 м. Обычно пикировщики кидали бомбы с 1,5 км, но Рудель и Штеен сбросили свои высоты менее 500 м.
Штеен считается, что промазал (бомба упала в воду), в "Марат" попала бомба Руделя.
Вот как он описывает эту атаку:
"Мы идем вниз вместе. Угол пикирования должен быть около 70-80 градусов, я уже поймал "Марат" в прицел. Мы мчимся прямо к нему, постепенно он вырастает до гигантских размеров. Все его зенитные орудия направлены прямо на нас. Сейчас ничего не имеет значения, только наша цель, наше задание. Если мы достигнем цели, это спасет наших братьев по оружию на земле от этой бойни. Но что случилось? Самолет Стина вдруг оставляет меня далеко позади. Он пикирует гораздо быстрее. Может быть, он убрал воздушные тормоза, чтобы увеличить скорость? Я делаю то же самое. Я мчусь вдогонку за его самолетом. Я прямо у него на хвосте, двигаюсь гораздо быстрее и не могу погасить скорость. Прямо впереди я вижу искаженное ужасом лицо Лемана, бортового стрелка у Стина. Каждую секунду он ожидает, что я срежу хвост их самолета своим пропеллером и протараню их. Я увеличиваю угол пикирования. Теперь он наверняка почти 90 градусов. Я чудом проскакиваю мимо самолета Стина буквально на волосок. Предвещает ли это успех? Корабль точно в центре прицела. Мой Ю-87 держится на курсе стабильно, он не шелохнется ни на сантиметр. У меня возникает чувство, что промахнуться невозможно. Затем прямо перед собой я вижу "Марат", больший, чем жизнь. Матросы бегут по палубе, тащат боеприпасы. Я нажимаю на переключатель бомбосбрасывателя и тяну ручку на себя со всей силы. Смогу ли я еще выйти из пикирования? Я сомневаюсь в этом, потому что я пикирую без тормозов и высота, на которой я сбросил бомбу, не превышала 300 метров. Во время инструктажа командир сказал, что тонная бомба должна быть сброшена с высоты одного километра, поскольку именно на такую высоту полетят осколки и сброс бомбы на меньшей высоте означил бы возможную потерю самолета. Но сейчас я напрочь забыл это — я собираюсь поразить "Марат". Я тяну ручку на себя со всей силы. Ускорение слишком велико. Я ничего не вижу, перед глазами все чернеет, ощущение, которое я не никогда не испытывал прежде. Я должен выйти из пикирования, если вообще это можно сделать. Зрение еще не вернулось ко мне полностью, когда я слышу возглас Шарновски: "Взрыв!".
Я осматриваюсь. Мы летим над водой над водой на высоте всего 3-4 метров, с небольшим креном. Позади нас лежит Марат, облако дыма над ним поднимается на высоту полкилометра, очевидно, взорвались орудийные погреба."
Бомба попала в палубу корабля между первой башней и носовой мачтой-надстройкой, пробила обе бронепалубы и взорвалась в артиллерийском погребе главного калибра.
С советской стороны командир подлодки Л-3 Грищенко вспоминал об этом так:
«Сплошной огонь охватил корабль в несколько секунд. Вслед за этим — оглушительные взрывы, один, второй. Огромные клубы дыма и огня окутали носовую часть линкора, снова два взрыва. Отчётливо видно, как массивная металлическая фок-мачта со всеми надстройками, мостиками и площадками, сплошь заполненными фигурами в белых матросских робах и синих командирских кителях, медленно отделяется от линкора и, на лету разваливаясь, с грохотом падает в воду. Полностью исчезла носовая часть корабля, а с ней и орудийная башня с тремя 12-дюймовыми орудиями».
Вторая башня развернутая на правый борт подскочила, потом рухнула на прежнее место, сорвала верхнюю часть погона и заклинила. Ее 8-метровый дальномер закинуло на крышу четвертой башни.
Гриценко вспоминал об одной тонной бомбе, хотя в СССР считали, что попали две 500-килограмовые. Или одна в 500-кг, а другая в тонну. Немцы же считали, что попали одной 1 000-килограмовой.
В ходе этого и следующих налетов опять повредили эсминец "Грозящий", линкор "Октябрьская революция", потопили лидер "Минск", подлодку М-74 и тральщик ТЩ-31. Двумя бомбами попали в крейсер "Киров", но одна из 50-кг бомб не взорвалась.
Штеен в конце концов долетался, он решил потопить крейсер "Киров" для этого он подвесил себе тонную бомбу и попытался взлететь, но на разбеге самолет скапотировал. Штеен взял самолет Руделя и на высоте 2 000 м был сбит прямым попаданием в хвостовое оперение и упал недалеко от борта крейсера.
Всего 23 сентября немецкие самолеты 1-го воздушного флота совершили 747 самолето-вылетов, в том числе 416 бомбардировочных. В основном атаковали Кронштадт. Советские летчики заявили 21 победу из них 12 над Кронштадтом, в реальности были сбиты 2 Ю-88, 2 Ю-87 и по одному Ме-109 и Ме-110. Немцы заявили 21 победу, в том числе 9 истребителей, хотя вся авиация Ленинградского фронта потеряла в тот день 13 машин, включая 6 флотских самолета.
27 сентября состоялся еще один крупный налет (и последний) на Кронштадт: 42 бомбардировщика Ю-87 и Ю-88 под прикрытием 18 истребителей бомбили линкор "Октябрьская революция" и крейсер "Максим Горький". Одна 500-кг бомба попала в линкор, в тот день на корабле погибло 26 человек.
После этого значительная часть 1-го воздушного флота, включая 8-й авиакорпус перебрасывалась на Москву.
Конечно в этом случае поражение "Марата" подтверждено, но в другом случае Рудель о своих победах приврал (будто подбил за один день аж 13 советских танков).
Спасибо за прочтение.
Источники: В. Гончаров Самая крупная жертва люфтваффе на Восточном фронте. Рудель Пилот штуки.
