Я так долго доказывала, что Татьяна любит мужа. И что же получается? Супружеская любовь сочетается с признанием в любви постороннему мужчине?
«Я вас люблю (к чему лукавить?)»
Это как?
Нет, вообще-то "любить сразу двух" - не такое уж редкое явление. К несчастью, даже порой рядовое. Но ведь Татьяна - пушкинский идеал! Она нигде ни разу не рядовой персонаж...
Я вас люблю (к чему лукавить?)
Но я другому отдана,
я буду век ему верна
Из этого добавления про верность очень просто и естественно вытекает то, о чём нам твердили все критики, учебники и учителя в школе. В этих знаменитых трёх строчках, как ключик с замочком, сходятся любовь к Онегину и всего лишь уважение к мужу. Какой незамысловатый вывод: героиня не может строить своё счастье на несчастье мужа. Простая, я бы даже сказала, банальная причина отказа, конечно, не перестаёт быть от этого истинно благородной. В этом контексте даже не важно, что генерал — прекрасный человек. Каким бы он ни был, он не заслуживает быть преданным женой. Случись ей выйти замуж за Петушкова или Буянова, она отказала бы Онегину ровно с той же непоколебимостью. Татьяна — олицетворение народного идеала женской чести, верности, ненарушаемости и святости брачных уз. Всё так. Всё так. Но всё гораздо глубже. (Жаль, что одной статьёй этой глубины не исчерпать)
Её прощальный монолог очень впечатляет. Так, что затмевает почти всё. Если на других страницах автор совсем ничего не пишет о чувствах Татьяны к мужу, и мы можем судить о них лишь в совокупности событий всего романа, то уж в монологе, обращённом к главному герою, доказательств супружеской любви как будто нет вовсе. Я бы поспорила.
Мне встречались мнения о том, что если бы Татьяна любила мужа, ей ничего не стоило сказать об этом Онегину, и ему, де, проще было бы перенести отказ. Я, конечно, прошу прощения, но, на мой взгляд, слова типа «Я люблю мужа, оставьте меня» — полная примитивизация всего: и замысла автора, и характера Татьяны, и нас с вами.
По двум причинам. Начну с простой. Семья — для народного сознания не только нерушимый союз, освящённый Богом, но и нечто личное, интимное — связь двоих, где третьим может быть только Бог. Я бы даже сказала, что именно интимность, сокровенность делает семейные узы священными. Обсуждать чувства к мужу с другим мужчиной вульгарно и душевно нечистоплотно. Поэтому я-то как раз считаю, что не сказала Татьяна о любви к мужу именно потому, что любит, дорожит.
Ну и вторая причина... Речь пойдёт уже не о муже, хотя с ним опосредованно связана.
Приступая к изложению, я чувствую благоговение и трепет. Потому что буду говорить о великом чуде, явленном нам в романе гением Пушкина.
О любви апостольской, совершенной.
Да, именно такой любовью была способна любить Татьяна ещё девочкой. Как-то осветила её душу эта величайшая драгоценность нашего мира. За что ею была одарена диковатая провинциальная барышня — мы не знаем. Но когда Татьяна влюбилась так, как влюбляются все обычные люди, как влюблялись героини читанных ею романов, то своим живым, человеческим, единственным и неповторимым сердцем она смогла почувствовать кое-что большее. То, чему до изнеможения рассудка поражался сам Пушкин:
Письмо Татьяны предо мною;
Его я свято берегу,
Читаю с тайною тоскою
И начитаться не могу.
Кто ей внушал и эту нежность,
И слов любезную небрежность?
Кто ей внушал умильный вздор,
Безумный сердца разговор,
И увлекательный и вредный?
Я не могу понять.
Что за странные восхваления пусть и нежного, искреннего, сердечного, но, в-общем-то, всего лишь девичьего любовного письма?
Пушкин потому и придумал этот приём с французским языком, что не считал себя достойным писать о такой любви напрямую. Потому что он сам такой любовью пока не любил.
Да какой ТАКОЙ?
Речь идёт о любви, которая способна видеть самое лучшее в человеке. Не розовые очки этому виной, о нет. А особое - энергетическое ли, сущностное, провидческое (не знаю!) попадание душой в сокровенную информацию, которую правильнее всего назвать замысел Бога о человеке.
Не правда ль? Я тебя слыхала:
Ты говорил со мной в тиши,
Когда я бедным помогала
Или молитвой услаждала
Тоску волнуемой души
Татьяна любит в Онегине образ Божий, она своей чистой и чуткой душой способна видеть его потенциал, о котором он и сам не подозревает. В общем-то этот потенциал, эта искра Божья есть в каждом из нас без исключений. Но не каждому посчастливиться встретиться со своей Татьяной, чьё любящее сердце интуитивно видит целостного неповреждённого человека. И даже "разгадав" своего героя в библиотеке, она понимает, что он просто уходит с истинного пути.
На нашей грешной Земле таким "целостным", настоящим, к себе возвратившимся человек может стать только рядом с любящим и в глазах любящего.
Об этих горестных упущениях судьбы восклицает Татьяна в прощальном монологе: «А счастье было так возможно, так близко!..» Это не значит, что она несчастна сейчас, нет! Она счастлива, но по-другому, на другом уровне, в другой плоскости — без него. Это его, в большей степени, счастье было так возможно, так близко... Соответственно и её счастье рядом с ним, вместе с ним было бы непременно другим... бОльшим...безграничным... полным... совершенным. Но не судьба. Об этом плакала Татьяна, читая письмо Онегина. Не о себе она плакала — о нём.
Это апостольская любовь, которая никогда не перестаёт.
И... к чему лукавить?
Спасибо, что дочитали! Если статья понравилась, ставьте лайк, подписывайтесь на канал, высказывайте своё мнение. Я буду очень рада!
