В «Одноклассниках», где обитает моя потенциальная аудитория, познакомилась с этой чудесной женщиной, жительницей поселка Магистральный. Зинаида Родионова-Хорошевская удивила своим тонким чувством юмора. Это когда умеешь легко подтрунивать над собой. А ещё именно она написала про бамовскую дружбу, которая сродни фронтовой. Я её после этих слов и заприметила.
Зинаида расскажет вам, как попала на БАМ, и что делает здесь до сих пор. Приехала на стройку тоже по путёвке: только не комсомольской, а партийной.
Январь 1975 год. БАМу всего полгода. На Западном участке просеки под железнодорожное полотно вырублены, щитовые жилые бараки, клубы, столовые и прочие времянки – построены. Пора приступать к решению более сложных инженерных задач.
А строители – то в основном комсомольцы – чуть ли не от школьной доски, в лучшем случае – только что демобилизованные из рядов Советской Армии. И надо признать – в непростых условиях вечной мерзлоты они проделали огромную, важную работу. Но была она не самой высокой сложности, хотя и очень трудоёмкой.
Срочно понадобились ответственные специалисты высокой квалификации – инженеры, техники, просто строители высокого разряда. И Иркутский обком КПСС в январе 1975 года принял решение - отправить на стройку отряд коммунистов в количестве 200 человек.
Хотя и гудел БАМ к тому времени на весь мир и многие просто мечтали попасть сюда, собрать его удалось не сразу. Коммунисты (в отличие от комсомольцев) – народ взрослый, люди в большинстве своём семейные, с детьми. А условий на БАМе – никаких.
Выкроить для семейной пары хотя бы крохотную комнатёнку в щитовом бараке было почти нереально. Школы или детского садика не было. Уговаривали нас поехать хотя бы на полгода.
Я к тому времени работала в Иркутске в СМУ огромного знаменитого завода тяжелого машиностроения им. Куйбышева. Штукатур – маляр 4 разряда. Хотя и было огромное желание поучаствовать в великой стройке, но согласиться поехать меня заставила причина отнюдь не романтичная. Жила я с 3-х летней дочкой Светой в крошечной квартирке старого деревянного неблагоустроенного дома с мамой, младшим братом Сергеем и сестрой Надеждой.
И в ближайшие 8-10 лет получение нормальной отдельной квартиры по месту работы мне «не светило». А если я «продержусь» на БАМе хотя бы год (как мне сказали при собеседовании), мне по возвращении выделят квартиру без очереди. Согласилась. «Держусь» на БАМе до сих пор. Квартиру в Иркутске не получила.
Итак, январь 1975 года. Собрали нас, семерых отважных, в парткоме завода, произнесли напутственную речь, вручили конвертик с небольшой суммой денег и подарок – транзистор «Сокол».
И мы поехали. Вернее – полетели. Дочку я оставила с мамой. Из попутчиков помню только Надежду Веялко (с ней позже и жили в одной комнате щитового общежития). Приземлились. Огромное ослепительно-белое снежное поле и (о, ужас!) у трапа нас встречают с десяток огромных разномастных сибирских лаек. Дружелюбные улыбки на их мордах слегка снимают напряжение.
Партийный деятель, сопровождавший нас, поставил свой огромный жёлтый портфель рядом со мной на снег и вернулся по трапу в самолёт помочь вынести тяжёлый чемодан Наде Веялко. Улучив момент, один кобель подбежал к портфелю и флегматично – нагло сделал своё мужское мокрое дело. Я и глазом моргнуть не успела, да и побоялась бы помешать процессу, как на нём застыли жёлтые щедрые замёрзшие капли.
Партийный работник, вернувшись, страшно удивился, поднял голову наверх: «С крыла, что ли, накапало?». Я благоразумно промолчала, решив не портить ябедничеством отношения с аборигенами, тем более что их и след простыл.
Встречал нас жёлтенький автобус, фамилия водителя – Бублик. Пока доехали до Магистрального (18 км) я всё время судорожно держалась за спинку переднего сиденья и пыталась разглядеть что-нибудь сквозь морозные узоры на стёклах.
Тогда мы чётко знали, что тут вековые болота, которые, бывает, и зимой не замерзают! Привезли нас в контору СМП-391 – пахнущее смолой новенькое бревенчатое здание на собеседование к начальнику Строительного поезда – Коротневу Анатолию Алексеевичу (ныне покойному).
К слову сказать, неповторимый пьянящий запах хвои и смолы просто витал в воздухе первые годы на БАМе. Поселили нас в женском барачном общежитии №1, в угловой комнате №22, где мы и жили дружненько впятером.
Продолжение истории читайте в следующей публикации.
Не пропустите
