Практически все авторы, описывающие это сражение, упоминают фразу маршала Нея, сказанную им после битвы: «Что за бойня, и без всякой пользы!»
Помню, что кто-то из французов произнёс и такую фразу после Бородинского сражения: «При Прейсиш-Эйлау артиллерия стреляла больше, но…». О том, что дальше сказано не важно, но сражение при Прейсиш-Эйлау, оставило у многих впечатление такое, что даже Бородинская битва не во всём его превзошла.
Описаний этой битвы не так много, в то славное советское время, когда мы ещё только учили историю, о нём говорили мало и без деталей, упоминая лишь отдельные эпизоды. Впрочем, и сейчас в его описания много белых пятен. Не известно число убитых в сражении, так, как и не известно какая численность войск была перед битвой.
Некоторые историки считают, что сражением надо считать боевые действия в течении двух дней. Включая и бои русских арьергардов 7-го февраля (26-го января) за сам город Прейсиш-Эйлау. Арьергардов у русской армии было два, одним командовал Багратион, другим — Барклай де Толли. Через пять лет они так же будут вместе командовать, но уже армиями. И если в 1812 году будет на поле боя ранен Багратион, то под Эйлау получит ранение Барклай.
Бой 7-го февраля был тяжелым, Прейсиш-Эйлау переходил из рук в руки, но в итоге остался за французами. Русская же армия выиграла время для занятия позиции.
Однако, некоторые авторы рассматривают лишь события 8-го февраля, относя предыдущий день к арьергардным боям перед битвой. Надо сказать, что предшествующие сражению дни были заполнены многочисленными маршами обеих армий, когда каждая старалась обойти другую, разгромить противника по частям, не дав собрать все силы. И здесь надо сказать про командующего русской армии, генерала от кавалерии Леонтия Леонтьевича Беннигсена (на самом деле он Левин Август Готлиб Теофиль фон Беннигсен), фигуры крайне противоречивой в нашей истории. Обычно о нём пишут исключительно в негативном ключе, хотя биография у него весьма успешная. Как мне кажется, правильнее всего его охарактеризовал Александр Керсновский:
Гениальному Наполеону противопоставлен талантливый Беннигсен. Зимняя кампания в Восточной Пруссии вполне выявила его выдающиеся военные дарования и его недостатки.
Беннигсен — отличный составитель планов и из рук вон плохой их выполнитель. У него замечательный глазомер, но совершенно отсутствуют быстрота и натиск. Это — прирожденный начальник штаба — отнюдь не главнокомандующий...
Глазомер Беннигсена исключительно стратегический. Он сразу и верно оценивает сложившуюся на театре войны обстановку и составляет план кампании, вполне отвечающий этой обстановке, более того — наиболее ей отвечающий. Тактического глазомера же, умения пожать плоды своих же трудов — у него нет…
Вообще в Беннигсене ясно выражено несоответствие «волевого» элемента с «умовым». Ум — на высоте, воли — недостаточно.
Силы сторон к началу сражения разные авторы оценивают по-разному, но русская армия располагала примерно 65-70 тысячами, французская имела около 45-50 тысяч. Обе стороны ждали подхода дополнительных сил: Беннигсен прусского корпуса генерала Лестока (от 8 до 9 тысяч по разным оценкам), Наполеон — 15-тысячного корпуса Даву и 14,5-тысячного корпуса Нея.
Русский командующий изначально планировал встретить противника в обороне, французский император же не спешил атаковать, поджидая подхода двух корпусов. Потому, в течении нескольких часов работала только артиллерия.
В русской армии было больше пушек: 250 орудий, против 200 французских. Французские артиллеристы же, по мнению некоторых авторов, стреляли лучше, что уравнивало результат. Хотя, скорее всего дело в занятых позициях: французская пехота и кавалерия была укрыта на обратном склоне, а гвардия за домами, тогда как русская армия стояла открыто на поле.
В любом случае обе стороны несли большие потери от артиллерийского огня.
В полдень подошёл корпус маршала Даву и сходу атаковал наш левый фланг. Когда он был ещё на подходе, Наполеон двинул в наступлении в центре корпус маршала Ожеро. На беду французов в тот момент началась сильная метель. В результате французская пехота вышла прямо на центральную русскую большую батарею, и когда видимость восстановилась, то с расстояния в полтораста метров по ним открыли картечью огонь 70 русских пушек. Потери были огромны, из 15 тысяч выбыло не менее 7,5, французы стали отступать, после чего русская пехота пошла в наступление, и очень успешно. Положение в центре стало критичным для французов, и тогда в атаку пошла вся тяжелая кавалерия под командованием маршала Мюрата. Беннигсен же бросил русских кирасир и драгун, и в центре поля началась ожесточенная сабельная рубка.
Корпус Даву успешно теснил левый фланг русской армии, фронт русской армии изломился и теперь представлял собой почти прямой угол. Русская армия находилась под перекрёстным обстрелом батарей из центра и артиллерии маршала Даву.
Интересно, что в какой-то момент наши войска оказались без командующего — Беннигсен лично выехал встретить подходящий корпус Лестока.
Ситуацию спас артиллерийский генерал Кутайсов. Он приказал выдвинуться трём конноартиллерийским ротам. 36 орудий под командованием Ермолова, Яшвиля и Богданова сделали то, что потом назвали конноартиллерийской атакой: выехали прямо перед позициями французов и сходу открыли огонь.
Интересно, что через пять лет на Бородинском поле два генерала: Ермолов и Кутайсов, лично поднимут в атаку пехоту и спасут батарею Раевского. Кутайсов в той атаке погибнет.
К полю сражения подоспел прусский корпус Лестока (до 6 тысяч, остальные были заслоном против корпуса Нея) и положение стало выправляться. Все атаки французов на левом нашем фланге были отражены, часть пунктов была отбита.
Беннигссен собирался начать атаку своим правым флангом, но день уже кончился и бой затих сам собой. Уже затемно подошёл корпус маршала Нея.
Потери обеих армий были огромны, хотя, как уже писал выше, по поводу точных цифр много споров. Цифры предлагаются по французской армии от 15 до 30 тысяч, по русской — от 15 до 23 тысяч. Видимо, истина где-то посредине и армии потеряли порядка 20 тысяч человек, то есть не менее трети.
Русская армия на следующий день ушла, французы же находились в Прейсиш-Эйлау ещё десять дней, что дало повод Наполеону заявить о своей победе. Хотя сам император, по свидетельству современников, говорил, что если бы Беннигсен продолжил наступление, то французской армии пришлось бы очень плохо. И к исходу сражения Бонапарт готов был уже дать приказ на отступления, или, выражаясь более «политкорректно», идти на соединение с остальными силами.
В целом, сражение это, более других подобных, может считаться с ничейным результатом.
В самом городе, переименованном в советское время в Багратионовск, в 1856 году установлен памятник, который прозвали «Памятником трём генералам». Из трёх фигур — два генерала прусских и наш Беннигсен. Поскольку памятник ставили по указанию прусского короля, то радует, что не забыли указать и «братьев по оружию».
Уже в советское время был установлен бюст П. И. Багратиона, который хоть и сыграл важную роль в сражении, особенно 7-го февраля, но всё-таки не являлся главным действующим лицом той битвы.
Словом, не очень мы и сейчас хотим помнить про сражение, которое вполне заслуживает считаться славой русского оружия.
Результат в сражении при Прейсиш-Эйлау был ничейный, и в этом оно похоже на сражение Бородинское. Предлагаю вам мою статью:
Почему в Бородинском сражении нет победителей?