Зачастую нам кажется, что крупные открытия – удел больших коллективов учёных, научных центров, исследовательских институтов. Мол, прошло то романтическое время, когда науку двигали вперед одарённые одиночки, фанатично преданные своему делу. В целом это, конечно, так, но даже в наш высокотехнологичный век то и дело находятся люди, личным примером опровергающие этот тезис. К их числу относится и Александр Николаевич Авдонин. Официально всю свою жизнь он посвятил геофизике, внеся огромный вклад в поиск новых уральских месторождений и воспитав целое поколение талантливых учёных-геологов. Но не об этом сегодня пойдёт речь, ведь ему всё-таки суждено было вписать своё имя в историю в несколько ином качестве. Именно Александр Авдонин в 1979 году обнаружил место последнего упокоения останков Николая II и его семьи, расстрелянных большевиками в Екатеринбурге в далёком 1918 году.
Александр Николаевич Авдонин родился в Свердловске 10 июня 1932 года. Когда маленький Саша учился во втором классе, грянула Великая Отечественная война. Хотя Урал находился далеко от линии фронта и избежал ужаса бомбёжек и страха оккупации, время было тяжёлым. Фронту отдавали последнюю краюху хлеба, доменным печам заводов скармливали последние щепотки угля. Учиться и работать жителям Свердловска приходилось в голоде и холоде.
В шестом классе Александр увлёкся историей родного края – он начал посещать школьный краеведческий кружок и общество юных географов "Глобус" во Дворце пионеров. Ребята ходили в походы по окрестностям Свердловска, покоряли Ильменские и Вишневые горы, спускались в Кунгурскую пещеру, собирали коллекции минералов и гербарии, знакомились с фольклором и этнографией. Саше, как, наверное, и любому другому мальчишке этого возраста, хотелось рано или поздно сделать какое-нибудь большое открытие, разгадать великую тайну общенационального или даже мирового масштаба. Ему повезло: такая тайна в Свердловске действительно была.
Семья Авдониных проживала недалеко от станции Шарташ, куда в 1917 году прибыл поезд, доставивший из Тобольска в Екатеринбург последнего российского императора Николая II с женой, великой княжной Марией и остатками свиты. Старожилы прекрасно помнили тот день 30 апреля 1918 года, когда около полудня на станцию Екатеринбург-2 прибыл поезд. К составу подъехали машины, было выставлено оцепление. Романовых увезли в дом инженера Ипатьева, который им уже не суждено было покинуть. Быть может, сами по себе эти рассказы и не заинтересовали юного Сашу Авдонина, тем более, что в сталинские времена, когда ещё свежи были воспоминания о Гражданской войне и последовавших за ней "чистках", о последних днях царской семьи старались не говорить. Люди знали, что в Екатеринбурге был расстрелян последний император, но вслух об этом не упоминали. Лишь иногда, между делом и шёпотом. Но, как вспоминал впоследствии Александр Николаевич, царскую семью старики неизменно вспоминали с сочувствием, жалели.
Но всё вокруг словно бы подталкивало Сашу всё ближе к зловещей тайне гибели царской семьи. Дворец пионеров, в котором размещалось общество "Глобус", располагался в здании усадьбы Расторгуевых-Харитоновых на Вознесенской горке, прямо напротив дома Ипатьева. Изредка в "Глобусе" читал небольшие лекции профессор Свердловского горного института Модест Онисимович Клер, сын знаменитого основателя Уральского общества любителей естествознания Онисима Егоровича Клера. Краевед старой закалки, в своё время немало пострадавший от молодой советской власти, Клер в числе прочего рассказывал своим юным воспитанникам о том, как большевики тайно, под покровом ночи, расстреляли царскую семью и постарались скрыть следы своего преступления.
"Как-то вечером мы вышли из Дворца пионеров, рядом – дом Ипатьева. Клер спросил:
– А ты знаешь, как это место называется?
– Площадь народной мести.
– Инсинуация. Народ даже не знал об убийстве Романовых. Это тайно сделали большевики. Но ты лучше никому этого не рассказывай".
В 16 лет, когда Саша Авдонин уже окончил школу и поступил в Свердловский горно-металлургический техникум, он прочитал книгу революционера Павла Быкова "Последние дни Романовых". Быков в 1917 году занимал должность председателя Екатеринбургского совета рабочих и солдатских депутатов и курировал доставку семьи Николая II из Тобольска в Екатеринбург. В своих мемуарах Быков вспоминал, опираясь на докладные записки непосредственного исполнителя Якова Юровского, что останки Романовых были сожжены неподалёку от заброшенных шахт Ганиной ямы, а кости были закопаны в болоте в нескольких километрах от старого рудника.
Александр Авдонин окончил техникум в 1952 году, став техником-геологом, но на этом не остановился и продолжил обучение на факультете геологии и геофизики Свердловского горного института. В 60-е годы, уже работая в Уральской геофизической экспедиции, молодой геофизик волей случая познакомился с сотрудником издательства "Уральский рабочий" и известным в городе коллекционером Геннадием Лисиным. Авдонин встретился с ним, чтобы выменять марку с портретом Николая II из серии 1913 года. Разговорившись, Лисин рассказал, что, когда ему было 15 лет, он состоял в отряде скаутов. В 1919 году этот отряд помогал следователю по особо важным делам Николаю Алексеевичу Соколову в поисках захоронения семьи Романовых. Скауты тогда прочёсывали лес от станции Шувакиш до Ганиной ямы. В один из выходных дней Авдонин и Лисин отправились в небольшую экспедицию, в ходе которой Лисин показал Авдонину места, где вёл поиски сорок с лишним лет назад, в том числе – и саму Ганину яму. Помощь Лисина была неоценима, ведь за почти полвека ландшафт неумолимо изменился: практически заросла лесом Коптяковская дорога, а старый рудник представлял собой несколько оплывших ям, на которые несведущий человек даже не обратил бы внимания.
В 1976 году в Свердловск на презентацию популярного тогда телесериала "Рождённая революцией" приехал московский писатель и киносценарист Гелий Трофимович Рябов. Во время одной из прогулок по городу он посетил и дом Ипатьева, где была расстреляна царская семья. Тогда он спросил у сопровождающих, где были похоронены Романовы. Узнав, что о месте погребения нет сведений, про себя удивился – неужели не искали, не интересовались? Позднее он вспоминал:
"Ночью в моей нездоровой голове сформировалась небывалая идея: а что, если попытаться отыскать останки расстрелянной семьи? Судьба подарила мне совершенно невероятную возможность. Когда-то Шлиман решил отыскать Трою, посвятил этому поиску жизнь и нашёл. И я тоже найду! Во всяком случае, сделаю всё, что смогу. Мальчишеские были размышления, несерьезные. Белые искали по горячим следам и не нашли. А теперь прошло уже шестьдесят с лишним лет..."
На следующий день Рябов попросил познакомить его с каким-нибудь авторитетным краеведом, возможно, уже интересовавшимся этим вопросом. Ему указали на Авдонина. Так состоялось судьбоносное знакомство: из 260 миллионов жителей СССР лишь двое горели желанием разгадать тайну более чем полувековой давности, и они встретились тем летом в Свердловске. Быстро порешили, что Авдонин начнёт поиски на местности, а Рябов будет работать в московских архивах. На тот момент он, помимо прочего, был внештатным консультантом министра внутренних дел Николая Щелокова, это знакомство открывало ему доступ к ряду материалов, недоступных для рядовых советских граждан, а также к подробным топографическим картам, без которых поиски на местности были бы весьма затруднительны.
В течение нескольких лет Авдонин с друзьями-геологами Геннадием Васильевым и Михаилом Кочуровым львиную долю свободного от работы времени посвящали поискам. Им удалось найти старую Коптяковскую дорогу и провести её топологическую съёмку. В 1978 геологи организовали небольшие раскопки на Ганиной яме, обнаружив шахту с остатками деревянной крепи, в ствол которой изначально были сброшены тела Романовых. В это время Гелий Рябов в Ленинграде вышел на след Александра Яковлевича Юровского – сына последнего коменданта дома Ипатьева. Тот позволил Рябову ознакомиться с оригинальной докладной запиской Юровского, в которой он рассказывал о судьбе тел Романовых, в том числе – о захоронении их останков на Коптяковской дороге под мостиком из железнодорожных шпал.
Было ясно, что цель близка. Конечно, за эти годы железнодорожные шпалы скрылись под слоем дёрна, заросли травой и кустарником, но найти их было делом техники. Специальным щупом геологи начали проверять низменные места на старой Коптяковской дороге вдоль железнодорожных путей. Наконец примерно в полукилометре от железнодорожного переезда, в местечке, известном среди старожилов как Поросёнков лог, на глубине около 20 сантиметров был найден деревянный помост размером 2 на 3 метра.
31 мая 1979 года в Поросёнков лог прибыли Авдонин с супругой Галиной, Рябов с женой Маргаритой и друзья Авдонина Геннадий Васильев и Владислав Песоцкий. На всякий случай Авдонин, пользуясь служебным положением, выправил бумагу о том, что отряд геофизиков под его руководством проводит здесь геолого-разведочные работы. В тот день были пробурены несколько скважин, взяты образцы грунта. Одна из скважин прошла прямо через помост из шпал. В образцах были обнаружены характерные признаки захоронения: повышенная кислотность грунта и органические отложения с неприятным запахом.
На следующий день экспедиция вернулась в Поросёнков лог. В этот раз – чтобы провести полноценные раскопки. Под слоем дёрна были обнаружены два слоя старых шпал, уложенных крест накрест. Под ними находились несколько сгнивших брёвен. Когда одно из бревен было поднято, практически сразу Геннадий Васильев извлёк из-под него первую находку – тазовую кость. Александр Авдонин с трудом смог побороть охватившее его волнение...
"Вернувшись к раскопу, мы оцепенели: яма полностью наполнилась водой. Видимо, протекавший рядом ручей её насыщал. Сквозь слой воды из глубины выходили пузырьки болотного газа. На край раскопа я положил доску и погрузил руки в полужидкую глинистую смесь. Внутри неё легко прощупывались элементы скелетных останков. Меня охватила жуть".
Вскоре из захоронения извлекли три черепа. Впоследствии было установлено, что эти черепа принадлежали великим княжнам Татьяне и Анастасии, а также горничной Демидовой. Поисковики составили акт и закопали яму, постаравшись скрыть все следы проведённых работ. Один из черепов Авдонин оставил у себя, а два других Рябов решил увезти в Москву в надежде договориться об их экспертизе в частном порядке через своих знакомых. Примечательно, что перед отлётом в Москву Рябову нужно было заехать по делам в Нижний Тагил, куда он отправился на служебной "Волге", взяв с собой и найденные черепа. На подъезде к городу водитель потерял управление на скользкой после дождя дороге, машина сорвалась в кювет и несколько раз перевернулась. Как ни странно, все отделались царапинами и лёгким испугом. История могла бы принять совсем другой оборот, если бы Рябов тогда угодил в больницу, а в его вещах обнаружились чьи-то полуистлевшие кости. Впрочем, Рябов всё равно рисковал впустую: московские эксперты наотрез отказывали в помощи, едва узнавали, о каком деле идёт речь.
В начале 1980 года Рябов возвратил останки Авдонину. Тот изготовил деревянный ящик, в который положил три черепа и медный крест с надписью "Претерпевший до конца – спасется". Глухим июльским вечером Авдонин с товарищами тайно закопали ящик рядом с основным захоронением. Обнародовать свою находку в реалиях брежневского застоя они просто побоялись: рассказы о преступлениях молодой советской власти в те годы, мягко говоря, не поощрялись.
К 1989 году Александр Николаевич Авдонин стал доктором геолого-минералогических наук, уважаемым учёным, первооткрывателем множества уральских месторождений и автором десятков научных трудов по геофизике, некоторые из которых до сих пор считаются настольными книгами среди геологов. Всё это время и он, и его друзья свято хранили свою тайну. А Гелий Рябов всё-таки не выдержал. В 1989 году, когда в стране вовсю шла перестройка, появилось его интервью, в котором он утверждал, что установил место нахождения царских останков. Заявление стало настоящей сенсацией. Активизировались многочисленные группы, по тем или иным причинам пытавшиеся самостоятельно найти место захоронения. Но Авдонин хранил молчание и лишь наблюдал за свежими раскопами, которые оставляли после себя самочинные поисковики: круг их поисков медленно, но верно сужался.
В конце концов Авдонин, переживая за сохранность останков, решился сообщить сведения о месте захоронения органам власти. Он написал соответствующее письмо на имя председателя Верховного совета РСФСР Бориса Ельцина, а тот передал инициативу в руки свердловского губернатора Эдуарда Росселя. В июне 1991 года захоронение было вскрыто. Помимо Авдонина и его товарищей в работе участвовали сотрудники прокуратуры, милиционеры, военные, учёные. Соблюдая секретность, многих участников раскопок в лучших советских традициях неожиданно забирали из дома и везли на место раскопок на милицейских машинах, не объясняя, что предстоит делать. В Поросёнковом логу были обнаружены 9 человеческих скелетов, прокуратура возбудила уголовное дело, связанное с убийством царской семьи в 1918 году. После многочисленных экспертиз, в том числе и генетических, останки были опознаны. В 1998 году их торжественно захоронили в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге. Ну а о том, как Церковь отрицала подлинность найденных останков и почему огромный мемориальный комплекс был в итоге построен вокруг Ганиной ямы, я уже рассказывал в своей предыдущей публикации.
Сам Александр Николаевич Авдонин вплоть до окончательного захоронения найденных им останков являлся членом правительственной комиссии по их идентификации. В 1991 году он организовал общественный фонд "Обретение", который существует и по сей день, организуя выставки, посвящённые последним месяцам царской семьи. Под эгидой фонда в Екатеринбурге ежегодно проводится научно-практическая конференция "Романовские чтения". Как председатель фонда, Александр Николаевич выступал с публичными лекциями в крупнейших университетах США, Италии, Испании, Германии и многих других стран, неоднократно встречался с представителями дома Романовых. За свою деятельность по увековечиванию памяти о тех страшных днях июля 1918 года он был награждён орденом Почёта. По состоянию на 2020 год Александр Николаевич Авдонин – единственный оставшийся в живых член экспедиции, обнаружившей место последнего упокоения царских останков в далёком 1979 году.