Снег забился ей в нос и в глаза, и в сапоги, и под одежду - везде, куда сумел проникнуть. К счастью, падая, Маришка сумела уберечь от ударов голову, не свернуть себе шею и не переломать рук и ног. Все произошло так быстро: вот она смотрит на сочную, яркую, словно горящий в ночи костер, кисточку рябиновых ягод - и вот перед ее глазами только серое небо. Сверху на ресницы, на нос, на теплые девичьи губы падают белые снежные хлопья, словно кто-то на небе держит огромное, во всю ширь, сито и просеивает снежную муку. Хрусь-хрусь – скрипнул снег, и ее щеки коснулось что-то мокрое и теплое. Это волк в два прыжка оказался рядом и ткнулся носом ей в лицо, а теперь лижет и поскуливает, словно спрашивает: «Мне теперь превращаться в нагого и беззащитного перед зимней стужей человека, или ты встанешь и пойдешь сама?»
- Хватит лизать мне лицо, Анджей, я не умираю. Сейчас немножечко полежу и встану, - Маришка ещё несколько мгновений не шевелилась, силясь понять действительно ли ничего не ушибла. Но то ли рождена она была в рубашке, то ли сегодня был удачный день, только чувствовала она себя преотлично. Даже немного взбодрилась.
- Оу-оу-оу, - пожаловался волк, ухватил ее зубами за тулуп и немного потянул.
- Да встаю я. Встаю!
Маришка и правда встала. Овраг оказался сухим – снова повезло. Чуть поодаль валялся вывалившийся из сумы котелок.
- Принесешь?
- Рррр, - неодобрительно прорычал серый.
- Мне все равно дольше подниматься, - упросила перевертыша Маришка.
И волк нехотя потрусил наверх за котелком, а затем так же трусцой спустился с котелком в зубах. Ведьма сунула котелок в торбу.
– Нужно было на тебя сумку приладить, - огрызнулась она.
Серый, будто обиделся, пошагал вдоль оврага, не оглядываясь.
- Слушай, я ведь могу и развернуться, пока не поздно. Оставлю этот домик, раз тут зверь больше не водится. На снегоступах, глядишь, дойду до какой избушки. А может, и в своей останусь, если рыба в реке не перевелась. Я и удочку в сарайке видела, когда снегоступы доставала.
Волк не обернулся, но зашагал, как будто помедленнее. «То-то», - подумала ведьма.
Снег все не прекращался. Крупные хлопья запорошили все вокруг, и по следам назад уже не вернуться. К тому же стало темнеть, а волк все вел ее вперед. Они поднялись из оврага и теперь приближались к горной гряде. Хотя местность и так стала выше, и, если бы не снег, ведьма, наверное, сумела бы рассмотреть свою избушку. Но дальше, чем на полет стрелы, рассмотреть что-то было попросту невозможно. Отчего-то по спине поползли мурашки. То ли это тишина в лесу на нее так действовала, то ли отстраненный и бегущий вперед волк. Кто он, в сущности, такой? Не от него ли попряталось зверье в лесу? Что она знает о магах-перевертышах? Маришка шла по следам волчьих лап и так глубоко задумалась, что не заметила, как волк остановился. Едва не споткнулась о серого зверя.
Перед ними была расщелина в горной породе. Узкий ход, но девчушка такого телосложения, как у нее, легко протиснулась бы и в тулупе. Перевертыш принюхался. Маришка видела это по тому, как заходили ноздри зверя, как он вытянул шею. Затем глянул желтыми глазищами на ведьму и одним махом прыгнул внутрь. Хозяйка леса же зайти в пещеру не решалась. Косматая морда, словно почуяв это, высунулась наружу, фыркнула и снова скрылась внутри. «Вот уж скоро совсем стемнеет, назад не повернуть и здесь не заночуешь», - решила ведьма, шагнула в темноту и вскрикнула, наткнувшись на что-то мягкое. Оказалось – волк. Он не двигался, словно предлагал ей держаться за свой шерстяной бок, чтобы не оступиться. Пол пещеры был довольно ровным. Они прошли немного вглубь и, когда глаза ведьмы привыкли к темноте и стали различать очертания зверя и сводов пещеры, она заметила и ещё кое-что.
- Тут есть дрова? – воскликнула она. – Ты что, здесь бывал? Разве ты не можешь в шкуре волка подняться в два прыжка на самый верх? Или ты зачем-то тут бывал человеком?
Но перевертыш только молча смотрел на Маришку, сверкая желтыми глазами. Самым приятным оказалось то, что место под костер было уже выложено камнями. Деревяшки аккуратно сложены, и даже щепки и трут - на месте. Маришка достала огниво и, немного постаравшись, раздула-таки огонь, что весело заплясал сначала тоненькими язычками пламени, а затем принялся лизать и более толстые ветки. В стене над костровищем была удобная расщелина, будто специально выдолбленная, чтобы воткнуть туда палку, на которую можно подвесить котелок. Пришлось сходить на улицу за снегом, но зато вскоре по пещере разносился тонкий запах земляничных листьев, засушенных на зиму болотной ведьмой. Пить чай перевертыш отказался. А вот сушеного мяса пожевал.
Вскоре у костра стало даже жарко. Каменный пол медленно прогревался. Пара булыжников, лежавших так, что огонь не доставал их, нагрелись достаточно, чтобы ночью отдавать свое тепло, но не были испачканы копотью. Маришка сдвинула их себе за спину. А сама улеглась лицом к костру, так, чтобы был виден выход из пещеры. Волк же лег перед кострищем таким образом, чтобы Маришка могла видеть и его. Так она и уснула, пригревшись, глядя, как пляшут тени на стене, как отражаются искорки в блестящей серой шкуре.
Глухой шум разбудил ведьму, заставив вскочить, озираясь.