В тринадцать у меня был топик. Оранжевый, с черными лакированными буквами «D&G» на груди и расшифровкой «Dog&Girl». У топа была узкая горловина, которая соединяла перед и спинку. Лямок не было и потому носить лифак под такой топик стрёмно. Тем более, что поддерживать там особо было нечего (впрочем, как и сейчас). К тому же ансамбль уже портили широченные спортивные штаны, в которых вместе со мной с легкостью можно было уместить всех представителей малых народов крайнего севера.
Как-то раз, напялив этот рыжий топ и любимые штанища, я сидела во дворе и от скуки плевала жёваными бумажками через шариковую ручку.
- Га-аль, - огласил дикий ор площадку. В окне четвертого этажа, усиленно жестикулировала разговорчивая половина Машки.
- Ну Га-ль? Родители уехали. С ночевой! Поднимайся.
- А жизнь-то налаживается, - я пересчитала «Балканку», купленную поштучно, и в последний раз плюнув шариком через ручку, галопом помчалась к подруге.
Мы всегда заседали у Машки, когда её родители уезжали. Играли в карты, слушали мАфон, курили, скидывали яйца и пакеты с водой на прохожих. Взрослые, чо.
На этот раз Маша была в квартире не одна. Мишка - старший брат подруги, сидел в своей комнате и что-то сосредоточенно рисовал. Взрослые мы начали демонстрировать свою крутость и назойливыми мухами жужжать рядом с ним.
- Успокойтесь, не то к стулу привяжу, - отмахивался Миша, но мы не сдавались. Через пятнадцать минут Мишка вскочил со стула, выдал сестре звонкий подсрачник, вытолкал из комнаты, а меня привязал к стулу.
- Русские не сдаются, - орала под дверью Машка.
- И чо ты мне сделаешь, - с вызовом заявила я.
- Чо, чо... А вот замацаю тебя, - ответил мучитель и потянул ко мне длинные цепкие пальцы в чернилах.
- Маша-а! Наших мацают, - взвыла я и начала брыкаться. Со стороны казалось, что мне вставили электрический шнур в шкодливое место и включили его в розетку.
- Держись! Я идуу, - Машка вынесла плечом дверь.
Дальше началось замедленное кино.
Конвульсии на стуле достигли апогея. Я неловко качнулась, не удержала равновесие и начала падать вперёд. Мир сузился до размеров ковровой дорожки. Мой клюв стремился соприкоснуться с твёрдым, сука, очень твердым полом.
- Дон-н-н, - тупая боль отдалась звоном в черепушке без мозгов и обосновалась на самом кончике носа.
- Пиздец котёнку, кабзда шнобелю. Мама меня убьёт, - думала я, валяясь на полу.
Мишка с Машкой схватили нас со стулом и поставили на место. Голова кружилась. Нос болел, будто ему делали сливу всем двором по очереди. Но самое удивительное в том, что я его не сломала! Здоровски ушибла - это да. Неделю ходила с картохой на лице сорта «Крымская роза». Но не сломала ведь!
С тех пор мы ещё не раз доставали Мишку своими дурацкими приколами. Он шутливо отмахивался и подмигивал правым глазом:
- Галька, замацаю.
Я испуганно трогала кончик носа, и все вши куда-то пропадали.