Слишком часто сценаристы - режиссёры впадают в соблазн показать "любовь" в исторических декорациях - дескать, в костюмах прошлых эпох получится "изячнее". Но если любовная история в романе - не главное? Не более, чем завязка душевной драмы? Экранизация грозит стать профанацией!
Именно это и произошло с романом Натаниэля Готорна "Алая буква". Причём не раз - экранизаций несколько. И неизменно на экране - подавляемая, но вырвавшаяся наружу страсть двоих, не имевших права: он - священник, она - соломенная вдова (муж в безвестном отсутствии). На экране - но не в книге. В книге ни одной откровенной сцены нет, и ребёнок у героини уже есть на первой же странице.
Общество готово растерзать обоих, но она не назовёт отца своего ребёнка. А он не признается. Он и дальше будет учить жить других. Годами будет терзаться совестью и - трусить.
И если не читать, а только смотреть - что тут можно понять? Можно только любоваться видами океана, первозданной американской природы, индейцами, с которыми сохраняется хрупкий мир. И инородной в этом мире, но такой сплочённой общиной пуритан. Они здесь - колонисты. Как на чужой планете...
Так какое им дело до Эстер Прин и её любви? И если уж они - такие ханжи, что же, Эстер этого не знала? Почему не уехала сразу, как только... Почему предпочла остаться там, где её обязали пожизненно носить на платье алую букву "А" - "адюльтерс" - "прелюбодейка"? Где в неё тычут пальцами даже дети, ещё не понимающие толком, в чём её грех? И почему Эстер не презирает, а жалеет пастора?
Но если прочесть - оказывается, всё логично!
На дворе 1660 - е годы. В Англии лютая реакция. В каждом пуританине король Карл II видит угрозу лично себе. А они, воспитанные революцией, презирают короля и всех "переметнувшихся". Потому и уезжают - чтобы начать историю с чистого листа, в соответствии со своими идеалами. С главнейшим принципом - правды. Они будут островком правды в изолгавшемся мире.
Эстер, конечно, не меньше 20 лет (должно быть, несколько больше) - а значит, её детство, формирование, на революцию и пришлось. Её выбор вполне осознан.
Ну да, биологию никто не отменял, но свой проступок сама Эстер осознаёт именно как проступок. Она не позволит себе выглядеть жалкой, она выйдет к позорному столбу в красивом платье, и даже алую букву вышьет, как изящный узор.
Отвечать за себя она готова, но решать за другого - этого её вера не позволяет. У каждого свой предел сил - и свой выбор. И у пастора - тоже.
Предела ЕЁ силам, кажется, нет - она работает. Отлично шьёт - и соплеменники не оставляют её без заказов. Любопытно: многие ей сочувствовали с самого начала, но - втихомолку, так что она могла слышать лишь голоса осуждающие. А теперь ею любуются: помогает тем, кому хуже, работает в местной больнице - и успевает шить на заказ! Через несколько лет и букву на ёё груди готовы истолковывать, как "able"- "сильная".
Самой Эстер, похоже, неважно, как к ней относятся другие: она сознаёт, что оказалась недостаточно сильной, чтобы быть достойной божьего поручения. Но её ребёнок не будет лгать никогда - и маленькой Перль дано право говорить то, что думает: никто не накажет её за "не такие" мысли и слова. С точки зрения судьи и компании - дикарка, которую хорошо бы отобрать у матери...
А муж героини вернулся - и никому не объявился. Живёт под чужим именем, довольно скоро вычислил того, кто погубил его семью - и искусно сводит пастора с ума. Эстер не мешает. Жалко ей своего безвольного возлюбленного, но - каждый отвечает за себя. Это нормально.
Божьей волей община всё же получит ответ на свой вопрос: все трое встретятся ночью... на помосте у позорного столба. И в этот момент их осветит молния. Многие увидели.
И заканчиваются фильмы побегом Эстер из общины в большой мир. Даже... вместе с пастором! Хепппи енд! Думай, зритель, что же им мешало уехать раньше!
А в книге пастор умирает. Лишь тогда Эстер чувствует себя свободной - и увозит дочку туда, где у Перль может быть будущее.
Она вернётся лет через пятнадцать - одна.
Перль в Англии, она замужем, она счастлива, и была бы ещё счастливее, если бы мама осталась с ней.
Но для Эстер Англия - не тот Новый Иерусалим, о котором она грезила в детстве. А колония в Америке - может, всё - таки выстроит новое общество - если останется столь же нетерпимой ко всякой лжи и нечестию. Значит, её место - здесь. Как бы здесь к ней ни относились. И "узор" - алую букву - она наденет снова. Добровольно.
И с изумлением поймёт, что за прошедшие годы единоверцы превратили её - в символ, её историю - в легенду. И букву на её груди они готовы истолковывать, как ... "АМЕРИКА".
Как много приходится добавить - доснять, чтобы превратить эту историю в зрелищно-приключенческую сагу: тут и стычки с индейцами, и поиски ведьм, и даже несколько ... рабов Эстер всех цветов кожи, и угроза костра, и побег... А как же иначе? Не поручать же героям произносить длинные монологи с экрана, объясняя мотивы своих поступков? И не будет ли это прямой, лобовой пропагандой религии? Ведь автор - пуританин!
И получается - о чём угодно, только не о нравственном выборе.
Выборе, понятом людьми - и ими принятом.