Здравствуйте! Я врач, который во главу угла ставит помощь организму, а не диагностику. И вот почему.
История №1.
Когда я только пришла в интернатуру – в реанимацию областной инфекционной больницы – мне было очень страшно. Вот поступает больной, ему плохо. И что делать? В истории, которую принесли с приемного отделения, могут быть написаны сразу несколько диагнозов, и все под вопросом. И пока станет ясно, какая болезнь здесь развилась, человеку нужно оказывать помощь.
Об этом страхе я рассказала своему старшему коллеге. И он дал мне мудрый совет.
– Всегда смотри на общее состояние, – сказал он. – И на ведущие симптомы. Если у больного одышка, дай ему кислород – пока в носовые катетеры или в маску. Если он не дышит – интубируй. Если низкое давление – ставь центральный венозный катетер, оценивай центральное венозное давление, и дальше по этому показателю: или активно начинай капать, или подключай дофамин. А если он весь покрыт геморрагической сыпью (при менингококковой инфекции), вводи гормоны. При судорогах – транквилизаторы, кислород.
– А уже когда окажешь такую помощь, стабилизируешь состояние больного, – сказал он. – У тебя есть люфт времени. Тогда можно и анамнез у родственников (или у самого больного) собрать, историю болезни почитать. Как раз первые анализы подоспеют, откорректируешь терапию. Антибиотики – это не самый первый препарат.
Знаете, мне это очень помогло. Я перестала тратить лишние силы на то, чтобы все время в себе сомневаться.
История №2.
Как-то к нам поступил маленький мальчик в коме. Анализ спинномозговой жидкости и симптомы показали, что ребенок болен энцефалитом – воспалением мозга. Через день пришел анализ, который исключал, что это воспаление вызвано вирусами простого герпеса и его "братьями" – цитомегаловирусом и Эпштейн-Барр-вирусом. Через неделю пришел результат бактериологического исследования ликвора. Никаких бактерий там обнаружено не было.
Мы продолжили диагностический поиск. Ребенка смотрело множество профессионалов, мы набирали ему дополнительные анализы. А тем временем лечение продолжалось.
Через время ребенок начал выходить из комы. Сначала – в вегетативное состояние (в народе это называют "овощ"), потом постепенно вышел в полное сознание. Когда состояние малыша полностью стабилизировалось и мы его выписали, мама решила свозить его в какую-то зарубежную клинику – для постановки диагноза.
Она приехала к нам, потом. Сказала, что диагноз-таки поставили и очень удивились. Она потом погуглила, там было написано, что смертность от этого подострого склерозирующего энцефалита почти 100%.
Почему-то мне кажется, что хорошо, что мы, в том числе и мама ребенка, не знали диагноза. Так бы опустились руки. Лечение бы проводилось – а как иначе? – но не было бы веры в то, что оно поможет.
История №3.
Когда-то я заметила у себя периодические эпизоды аритмии. Я тогда была реаниматологом, поэтому меня очень это напугало.
Пошла я обследоваться. Обратилась к кардиологу. Дальше было так: кардиограмма – чисто, УЗИ сердца – чисто, кровь на АСТ, холестерин, липиды – в норме.
Кардиолог сказала: "Такое бывает еще при проблемах ЖКТ. Сходи к гастроэнтерологу".
Гастроэнтеролог сказала, что с этой стороны у меня все хорошо. Есть гастрит и дуоденит, но она видит, что это имеет стрессовый характер.
Тогда я обратилась к очень известному в наших краях кардиологу. Он назначил мне суточное мониторирование ЭКГ (холтер). А по его результатам написал диагноз: "Сердечная недостаточность 0-1 ст."
Этот диагноз меня очень выбил из колеи. Руки опустились, работа перестала приносить радость. Все чаще стал посещать страх вплоть до паники.
А потом я решила обучаться психотерапии по особому, аутоординационному (естественно-психическому) методу. И для начала нужно было самой пройти курс, чтобы ощутить работу на себе.
Я прошла 15 сессий, а потом еще 15 и еще, только в свободном режиме. Мне никто не ставил никаких диагнозов, мы просто разгребали мои "завалы". И уже потом я поняла, что у меня был ПТСР, у меня было депрессивное расстройство и эмоциональное выгорание. И уже потом, избавившись от них, я поняла, что эти аритмии – это были панические атаки. А "сердечная недостаточность" – следствие моего же собственного психоэмоционального состояния.
Да, не все такие "хлипкие". Не всем нужно не сообщать диагноз. Кого-то он, наоборот, подстегивает что-то делать.
Но в одном я уверена точно: сам по себе диагноз – без лечения – не только бесполезен, но и вреден. Он как бы снимает с человека ответственность за себя, оставляет его в позиции ребенка. "Ой, ну я наркоман (алкоголик, тиран, жертва, стерва)! Ну что тут сделаешь?"
Сделаешь! Улучшений можно добиться! Нужно только задаться целью – и рассматривать препятствия, боль, страхи или нехватку времени-денег как симптомы, которые можно и нужно устранить.