Борьба за независимость
Албания эпохи интербеллума не блистала ни в политике, ни в экономике. Получившая в 1912 году независимость после османского владычества, страна не претерпела значительных изменений в своей жизни, более того, можно с уверенностью назвать Албанию самой отсталой страной Европы на тот момент: полное отсутствие промышленности, науки, необразованное население, до сих пор сохранявшийся в стране феодализм вперемешку с фактическим рабством.
Строгая консервативность и отсталость албанского общества (разрозненного и разделённого на племена, как и сотни лет назад) мешали развитию, о котором мало кто задумывался. Первый и единственный князь Албании Вильгельм цу Вид фактически правил страной лишь несколько месяцев, а после сбежал в Германию (даже принимал участие в Первой мировой на Восточном фронте), опасался за свою жизнь, но продолжал себя титуловать албанским князем.
Албанию фактически никто не желал признавать. Более того, многие клановые вожди всерьез считали, что национальное правительство Албании не требуется – верно, память терзали старые привилегии, дарованные Турцией. Территория страны в ходе Великой войны была оккупирована иностранными войсками, среди которых особенно усердствовали итальянцы, рассчитывавшие после войны превратить Албанию в свою колонию (одним из условий присоединения Рима к Антанте была аннексия порта Влёра, по-итальянски – Валона).
23 июня 1917 года итальянская оккупационная администрация объявила страну протекторатом Италии и фактически контролировала внутреннюю жизнь страны. Регенты сменялись один за другим, война закончилась, в дикой Албании благодаря итальянцам появились современные больницы и даже железные дороги, но народ не менялся, а все благоустройство использовалось в большинстве своём продвинутой и образованной знатью и итальянскими и греческими колонистами.
Собственно албанское правительство никакого протектората не хотело, но в условиях ожидаемого раздела между Королевством сербов, хорватов и словенцев, Италией и Грецией оно было согласно не только на протекторат, но и на итальянского князя, лишь бы сохранить целостность страны. На мирной конференции в Париже албанцев не приняли, но в январе 1920 года вторая национальная ассамблея Албании пыталась заявить о несогласии с агрессивной политикой Антанты и готовности защищать страну с оружием в руках.
Вудро Вильсон требования Албании поддержал, но из игры пока ещё не вышли итальянцы, которые сосредоточили во Влёре 20 тысяч солдат с артиллерией. Когда албанское правительство потребовало очистить регион и отказаться от территориальных претензий, итальянцы вполне ожидаемо проигнорировали эти требования. Генерал Пьячентини, командовавший итальянскими войсками в Албании, не мог ожидать серьёзного сопротивления от разрозненных племён.
Впрочем, албанцы были настроены решительно и создали не только собственный комитет обороны, но даже собрали во Влёре и окрестных районах 4 тысячи ополченцев, вооруженных саблями и копьями. Винтовки имелись не у всех, а об артиллерии не шло и речи. Однако это не помешало албанским силам в июне-июле 1920 года осадить Влёру. Один из вождей восстания Селам Мусай нарочно вышел под артиллерийский обстрел, стремясь увлечь за собой в атаку товарищей. Мусай, конечно, погиб, но был прославлен уже в коммунистической Албании, посмертно став народным героем, а сама акция албанцев окончилась успехом, хотя более половины восставших были убиты.
Конечно, без давления со стороны Италия так просто не отступилась бы перед плохо вооруженными ополченцами, но всё-таки между сторонами был подписан договор, который признавал Албанию в границах 1913 года, выводил итальянские войска из Влёры (но в Шкодере по-прежнему оставался итальянский гарнизон) и упразднял протекторат. В декабре 1920 года суверенитет страны был признан и Лигой Наций.
Северные районы контролировались сербскими войсками, где при помощи Белграда местные христиане объявили о создании Республики Мирдита, которая в 1921 году в результате давления Антанты была ликвидирована, а войска КСХС (Королевства сербов, хорватов и словенцев, то есть, Югославии) выведены.
Политический балаган в стране продолжался – в стране началась междоусобная борьба за власть, сформировались первые партии – Народная во главе с православным священником Фан Ноли и Прогрессивная во главе с юристом Кадри Ходжа. «Народники» ратовали за полную независимость, а вот взгляды «прогрессистов» были крайне италофильскими. Несмотря на преимущество в парламенте, кабинет министров был смешанный, что вносило хаос в управление. И всё же, глядя на угрозы извне, стороны пошли на компромисс, и во главе нового правительства встал Пандели Эвангели – православный политик, старавшийся лавировать между сторонами.
Ахмет Зогу
И тут на сцену выходит Ахмет Зогу – крупный феодал-помещик, бывший в правительстве министром внутренних дел и имевший значительные силы (из подвластного племени матьян) и средства. Ахмет Зогу косвенно происходил из рода Георга Кастриоти, национального героя албанцев, более известного под именем Скандербег. Знатное происхождение и деньги рода позволили ему получить образование в Стамбуле, а затем и прибрать к рукам всё больше власти (большую пользу ему принесло участие в подавлении восстания «республики Мирдита»). В декабре 1921 года, собрав довольно крупные силы, он окружил Тирану, которая незадолго до этого стала столицей, и потребовал разгона правительства. Действовал он от лица Народной партии. Фан Ноли стал министром иностранных дел, а сам Зогу сохранил портфель главы МВД. Все попытки урезать влияние Зогу провалились одна за другой, однако Фан Ноли добровольно ушёл с поста министра, а сам управленческий аппарат был кардинально прочищен от нежелательных Зогу элементов; сама же партия превратилась в послушный инструмент этого богатого феодала.
Укрепив собственную власть, Зогу продавил введение новой конституции, которая, в общем-то, ничего радикально не меняла – всё та же бюрократия в новой обложке, сохранение регентства, в руках которого была армия и право назначать премьер-министров и состав кабинета; кроме того, было заявлено о выборах в Учредительное собрание, которое должно было утвердить форму правления (официально князем был до сих пор Вильгельм Вид!) и привести страну к балансу.
Выборы проходили по-восточному «демократично» – подконтрольная Зогу полиция устрашала сторонников демократических преобразований, избивала противников режима и вообще всячески способствовала победе сил правительственного блока. Правительство Зогу осталось у власти после Учредительного собрания, недовольство его политикой росло, и в феврале 1924 г. он пережил покушение, после чего решил не ждать новых сюрпризов и удалился в КСХС.
В условиях возобновившейся борьбы за власть отряды оппозиции во главе с Фан Ноли (он умело выбирал сторону) в июне совершили новый переворот. Премьер-министром становится епископ Фан Ноли, взявший курс на советизацию Албании. Советский полпред Краковецкий под давлением британцев и французов должен был покинуть Албанию, не доведя до ума процесс консолидации с правительством Фана Ноли; это было одним из условий отказа британцев от поддержки планируемого вторжения Зогу.
И сам режим Ноли был неустойчив. По словам албанского политика и агронома (в Албании бывает и такое) Аго Агая, Фан Ноли был прекрасным историком и поэтом, но качеств управленца ему недоставало.
Белоэмигрантский легион
Изначально Зогу планировал сформировать отряд для захвата власти из представителей подвластного племени матьян, вооружая даже слуг и рабов. Собирался он использовать и итальянских наёмников. Но сил всё же было мало, поэтому пришлось обратиться к лучшим и наиболее доступным (увы) специалистам по войне – русским белоэмигрантам.
Положение русских эмигрантов на сербской земле оставляло желать лучшего: кто-то нашел место в пограничной или полицейской службе, но многие всё же оставались ни с чем, и им приходилось работать поденщиками, батраками, садовниками. Платили им мало, занятия были непривычными, – один из будущих наёмников, штаб-ротмистр Лев Сукачёв, жаловался, что был уволен за то, что высадил в саду Женской академии медицины в Белграде вместо тополей калину.
Этим и воспользовался Зогу. Итальянские кураторы выделили достаточно средств, чтобы русским наёмникам можно было заплатить твёрдым золотом, а не ассигнациями, имевшими мало веса в нестабильном Королевстве сербов, хорватов и словенцев. По предложению сербов, военным руководителем экспедиции был назначен полковник сербской службы Илья Миклашевский, прошедший горнило Гражданской войны в России. Золотые наполеондоры, которыми щедро платил Зогу, заинтересовали и его, живущего и так довольно сытно. Он быстро насобирал по улицам отряд русских добровольцев – видимо, интерес был усилен и возможностью борьбы с «красной нечистью», девиз «хоть с чёртом, но против Советской власти» был очень актуален в 1920-е годы.
Офицеры получили албанские армейские звания. Помощником Миклашевского (Зогу сделал его майором албанской армии) стал полковник Берестовский (капитан 1-го класса албанской службы), начальник штаба – капитан 1-го класса Русинов, командир артбатареи – капитан 1-го класса Барбович, начальник пулемётной команды – капитан 1-го класса Улагай, командиры пулемётных взводов – капитаны 2-го класса Сукуренко и Сукачёв.
Сбор проходил в городе Дебари с 10 по 16 декабря 1924 года, итого в отряде числились 102 человека личного состава, в большинстве своём – кавалеристов по армейскому происхождению. В качестве поддержки было куплено у итальянцев 8 пулемётов Фиат, а также 4 горных бронзовых орудия XIX века – в подобных условиях Зогу не отказывался и от такой «роскоши». Имевшие реальный боевой опыт русские белоэмигранты играли важную роль в экспедиции; вся техническая часть маленькой армии находилась под управлением русских специалистов.
Не обошлось и без конфузов – некий кубанский казачий офицер обещал за 300 наполеондоров привести к Миклашевскому почти сотню кубанцев, сидевших без дела и скучающих по военному ремеслу, но, почив залог, благополучно скрылся. Впрочем, Миклашевский и так весьма успешно искал людей, а золота у Зогу было более чем достаточно. Без всяких сомнений, помимо итальянской поддержки Зогу использовал свои собственные средства на наём людей и закупку снаряжения, так как имевшееся состояние делало его одним из богатейших людей своей нищей страны.
Помимо русских, в распоряжении мятежного аристократа имелось собственное ополчение и итальянские «кондотьеры». С такими силами Зогу намеревался захватить власть – его отряд уступал в численности албанской армии в 60 раз!
Декабрьский поход
В ночь на 17 декабря 1924 года русский отряд выступил в направлении границы. Продвижение сразу началось благополучно – пограничная служба охотно переходила на сторону Зогу, не жалевшего средств на их лояльность. От перебежчиков русские узнали о сосредоточении сильной (по албанским меркам) группировки противника у деревень Сапко-Граздани, а в районе деревни Посети у нолистов было хорошее сторожевое охранение.
В общей сложности силы Ноли в этой местности составляли около тысячи плохо вооруженных бойцов, кроме этого, в их распоряжении были два орудия и, судя по всему, несколько пулемётов. Штаб обороны и резервные части находились в городе Пешкопея, а командиром был капитан 1-го класса албанской армии Али Реза. Фактическое управление осуществлял коммунистический эмиссар Элег Юсуф; подобное двоевластие не приводило к успешному руководству, чем вполне могли воспользоваться сторонники Зогу, используя неожиданность в качестве своего основного оружия.
Утром 17-го декабря на совете было решено атаковать Пешкопею, взяв врасплох штаб и захватив, по возможности, Элега Юсуфа. Разведка докладывала о плохом моральном состоянии противника, поэтому даже значительное численное преимущество врагов в расчёт не принимали.
Атака проходила через вышеупомянутое село Посети. Быстрое продвижение русской пехоты, поддерживаемое артиллеристами Барбовича и пулемётами Улагая, сделало успех осязаемым – войска Ноли в панике бросили свои позиции, не оказав серьёзного сопротивления. При этом пушки русского отряда били с открытой позиции – отвага русских удивляла албанцев.
В районе села Корацик в дело вступила уже албанская рать Зогу, здесь войска Ноли оказали своим соплеменникам решительный отпор, но исход боя вновь решила артиллерия – метким огнём допотопных орудий противника снова обратили в бегство. Сказалась здесь и слаженность действий русских и албанцев-зогистов – занимая позицию, албанцы зажигали костры, что в условиях боя позволяло быстро переносить огонь пушек на новые участки.
Пулемётчики Сукачев и Сукуренко, понимая, что передвижение артиллерии на новые позиции в неудобных условиях местности может затянуть наступление, взяли на себя основной груз огневой поддержки. Когда орудия русских замолчали, атака русской пехоты была встречена сильным ружейным огнём и контратакой сторонников Ноли – тут-то пулемёты и сказали свое веское свинцовое слово.
На плечах бегущих «большевиков» русский авангард под командой Берестовского ворвался в Пешкопею. Сам Берестовский с винтовкой в руках был на передовой линии, подбадривая своих товарищей. В казармах албанской армии блестящих штыки русских убедили Али Резу сдаться вместе с окруженным батальоном, что сразу предопределило развал всей албанской армии. В плен сдались 400 человек, включая 5 офицеров, но гораздо ценнее было захваченное снаряжение – современное горное орудие с боезапасом, 4 пулемёта, 3 миномёта, сотни винтовок, продовольствие… Элег Юсуф был убит в уличном бою, и зогистам достался только его труп. Впрочем, это мало расстроило сторонников Зогу – теперь время работало на них.
Русские освободили из местной тюрьмы противников Фана Ноли, часть из которых влилась в албанский отряд Ахмета Зогу; на городской площади красноречиво стояли две виселицы, заготовленные албанскими большевиками для русских и албанских мятежников, что стало лишним поводом для веселья у победителей.
Стоит сказать пару слов и об итальянцах – отряд под командованием майора Гильярди в бою за Пешкопею не участвовал, но, наступая из леса, связал боем подкрепления врага, не дав им усилить оборону города. Сам Гильярди был удивительной судьбы человеком – несмотря на свою национальность, в своё время он служил в австро-венгерской армии; брат его был политически активен, за что на него совершили покушение, в результате которого погибла мать Гильярде. Суд убийцу оправдал, что заставило итальянца застрелить убийцу прямо в здании суда, а затем бежать в Албанию, чудом избежав участи быть схваченным. Там он стал главарем бандитских группировок, совершавших налёты на сербскую границу. Когда Зогу стал собирать свой отряд, Гильярди понял, что это его шанс – и был прав.
В Пешкопее был проведен парад победителей – первый русский парад на албанской земле. Ахмет Зогу проехал меж рядов своих войск, а Миклашевский, согласно демонстративной церемонии, доложил ему о первой победе над «большевиками». Не только разгром группировки войск Ноли в Пешкопее, но даже сам факт парада и торжественного вступления в город Зогу произвёл большее впечатление на албанцев, поскольку местное население разносило весть о победной поступи Зогу. Армия Ноли разваливалась на глазах – полковник албанской армии Криузиу переметнулся на сторону Зогу и с верными частями занял город Кукеш, а позднее присоединился к зогистам, готовившим наступление на столицу. В таких условиях у Ноли шансов не было.
Албанские сторонники Зогу первыми выдвинулись на Тирану, вскоре их поддержал и русский отряд. За два перехода, совершенных от Пешкопеи до Тираны, русские не встретили сопротивления, а на пути попадались только брошенные позиции войск Ноли. У села Лис после короткого боя русским сдались 150 солдат и 2 офицера регулярной албанской армии. Многие считали, что русских несколько тысяч, поэтому сопротивление было бы безумием, и каково было их удивление, когда они узнали, что тех лишь около сотни! Это была первая остановка на пути в столицу.
Переход усложнялся из-за горно-лесистой местности, артиллерия несколько отставала. У перевала Гафа-Мурисес русский отряд наткнулся на укреплённую позицию албанской армии, прикрытую с флангов скалами и обрывом. Под огнём винтовок и пулемётов русские бойцы атаковали позицию в лоб, в то время как албанские сторонники Зогу каким-то немыслимыми тропами по скалам вышли в правый фланг неприятелю – исход боя был решён моментально, и войско Ноли, побросав раненых, оружие и снаряжение, бросилось в бегство.
26 декабря 1924 года силы Зогу вошли в Тирану. Фан Ноли и советский полпред Краковецкий не стали испытывать судьбу и поспешно скрылись из порта Дураццо на пароходах. Стараясь спасти положение, Фан Ноли сначала выслал советскую миссию, а уже затем, понимая безвыходность ситуации, бежал сам. Таким образом, Зогу не имел никаких преград в осуществлении своих замыслов. Победителей встречали оркестры, население столицы с интересом рассматривало разношёрстное войско Зогу. Перешедший на сторону Зогу полковник Криузиу стал главнокомандующим и от имени мятежного министра благодарил Миклашевского и его подчинённых за успешное выполнение задач.
Исход?
Сам Сукачёв, который и оставил ценные записки о событиях этого похода, писал о дальнейшей судьбе русского отряда с тоской. По его словам, коридоры большого дома, где разместили русских, были вскоре заставлены пустыми водочными бутылками. В январе 1925 года отряд Миклашевского был снова в центре событий – пушки и пулемёты русских по приказу Зогу были нацелены на здание офицерского собрания, где заседало Учредительное собрание.
6 января Зогу стал премьер-министром и министром внутренних дел, 21 января в Албании была провозглашена республика, отменявшая действие регентского совета, а ещё через 10 дней Зогу стал президентом, сосредоточив в своих руках максимальную власть – президента, премьер-министра, главы МВД, главнокомандующего армией.
В марте заканчивался контракт с русскими, и всем им было разрешено вернуться в Белград, но на деле вернулось лишь незначительное число людей, включая самого Миклашевского, продолжившего службу у сербов. Командиром стал Берестовский, а отряд продолжал использоваться как личная армия Зогу – силами отряда изымали оружие у населения, громили оппозиционные группировки, продолжавшие сопротивление его власти. Постоянно продлевая контракты, русские наёмники продолжали нести службу до мая 1926 года – к этому моменту была реорганизована албанская армия, во главе которой находились верные Ахмету Зогу люди.
Русские после увольнения со службы продолжали получать пожизненную пенсию – при условии, что они останутся в Албании. Однако однообразие жизни в бедной стране привело к тому, что к апрелю 1939 года в Албании остались только 19 человек, включая Сукачева и Улагая, а также двух других русских офицеров – Красенского и Белевского. Все они поступили на службу в албанскую армию.
Сукачёв прожил богатую на события жизнь – когда Ахмет Зогу провозгласил себя королём Албании, он стал командиром королевской гвардии и организовал эвакуацию короля и его семьи в дни итальянского вторжения. Позднее, перейдя на службу в итальянскую армию, он дослужился до полковника, воевал в экспедиционном корпусе итальянцев под Сталинградом, а в 1943 году перешёл на сторону союзников. Верткий авантюрист Сукачёв и здесь не потерялся – он снова вернулся на итальянскую службу, получив в 1947 году звание бригадного генерала, и благополучно уехал доживать век в США.
Судьба других сложилась менее удачно. Красенский же после итальянской оккупации перешёл на службу в Особый суд, где занимался деятельностью, направленной на преследование коммунистов, за что и был повешен в 1945 году в Тиране. Белевский, как и Сукачёв, воевал в составе итальянской армии в России, но по возвращении в Италию был убит партизанами. Берестовский вскоре перешёл на гражданскую службу и скончался в 1944 году, кубанский казак полковник Коноплёв уехал в Италию, где жил при православной церкви, пел в хоре и даже снимался в кино. Кучук Улагай стал коллаборационистом, возглавив Комитет освобождения Кавказа.
Русский след в Албании – след солдатского сапога. За это их и боготворили, за это их и ненавидели.
Перенесено силами сообщества cat_cat с сайта fakel-history.ru.
https://vk.com/fakel_history — паблик Факела в ВК.
