"Я тебя похоронила поздно ночью за рекою
Месяц плакал и смеялся, обезумевший от горя
Положила тебя в землю, проводила долгим взглядом
Нарвала тебе рябины и легла послушно рядом
Спать"
Земфира.
Еду в говенной электричке. Шатаюсь. Нет, не я шатаюсь, а электричка бешено несется куда-то вдаль, лучше бы с пути сошла. Вагон насквозь пропитан удушливым ароматом. Это твой запах, запах белого лилейника. Задыхаюсь. В вагоне нет никого кроме двадцати детей в черной одежде. Никто другой не смог вынести зловоний этой отвратительной могильной лилии. Молчим, не в силах выдавить из себя хоть слово. Втыкаем наушники, на репите завывает Земфира и когда-то казавшаяся веселой песня Гаги «Alejandro».
«Станция Купавна». Выходим. Идём на остановку через железнодорожные пути. Везде ориентировки. На каждом дереве, на каждом столбе, мусорке, магазине-твоё лицо. Красивое такое, модельное лицо. Смотришь. Не смотри лучше, и без того тошно.
Люди на остановке шутят, смеются. «Что за праздник?»-издеваются. Один мужик так вообще, «мне цветочки несёте?»-спрашивает. Да лучше бы тебе, друг, вот только день сегодня не твой.
Такси берём на станции. Садимся. У деда нет оплаты по карте, наскребаем с горем пополам какую-то мелочь из карманов, расплачиваемся.
Рыбохоз. Водоемы проезжаем, все ещё по-всюду маячит твоё лицо. Отворачиваюсь. Не могу смотреть, тело словно само по себе воды напитало. Дождь полил. Проливной. Это небо плачет по тебе. Выходим.
На здании виднеется надпись «ПХоронный дом». Вот и славно, что не похоронный. В душу закрадывается надежда, что все это чья-то злая шутка. От запаха лилий уже невозможно дышать и голова становится ватной. Глотаю таблетки. Стою. Дождь все ещё льёт, но заходить во внутрь не хочется, так легче, слез не видно.
Пора. На пороге появляются твои родственники. Красивая молодая девушка раздает нам носовые платочки. Друг твой пришел, держит в руках портрет, опоясанный черной лентой. Сидит в неестественной позе и что-то все время бормочет. Прощения у тебя просит. Все мы вовремя просим, когда уже поздно и некому прощать. Глупые.
«Заходите проститься»-говорят. Не заходим. С места не сдвинемся. Пропускаем вперед твою семью, а сами за дверью. Обещали, что крышка будет опущена.
Проходим. Вижу твой профиль, идеальные брови и аккуратные черты лица. Все еще такой же красивый. Красные розы вокруг твоей головы создают сильный контраст и подчеркивают белое лицо. Слышу крики отчаяния и всхлипы твоих родителей. Не подойду. Никто не подойдет. Мы лучше в конце самом цветы положим и уйдем. В голове только одна мысль «быстрей бы уехать отсюда и нажраться до беспамятства». Последняя минута и крышку закроют, решаюсь. Подхожу и смотрю тебе прямо в лицо. Лучше бы не смотрела, ей богу. Опускают крышку, закрывают на ключ. Проворачивают несколько раз, чтобы каждый успел это запомнить. Только сейчас приходит осознание, что больше никогда тебя не увидим. Никто уже не старается сдержать слезы.
Черный катафалк выезжает со двора. Провожаем его взглядом. Обратно на электричку. Молчание. Снова Земфира и снова гробовая тишина. Закрываю глаза, вижу твое лицо. Замечаю, что все видят одно и то же. Сейчас домой и бутылку водки, залпом. Забыть. Скорей бы забыть все это.
