Действие первое.
Ремарка: «Уже май, цветут вишневые деревья, но в саду холодно, утренник» (наблюдаем некое противоречие, предчувствуется драматизм). По словам конторщика Епиходова, «мороз в три градуса, а вишня вся в цвету».
В комнату, которая до сих пор называется детской – сделан намек на инфантильность (психологическую незрелость, сохранение черт, присущих более ранним возрастным этапам) помещиков Раневской, Гаева, – входят купец Ермолай Алексеевич Лопахин (с книгой в руке) и горничная Дуняша (со свечой, хотя, по ее словам, «уже светло», девушка тушит свечу – показана ненужность, неоправданность действий героини). Персонажи ждут приезда хозяйки дома, помещицы Любови Андреевны Раневской, из Франции, где та прожила пять лет. Лопахин, отец которого был «мужиком» (крепостным деда и отца Любови Андреевны) отзывается о Раневской так: «Хороший она человек. Легкий, простой человек». Купец вспоминает случай, когда выпивший отец ударил его, пятнадцатилетнего, по лицу кулаком, так что у подростка из носа пошла кровь. Молоденькая и худенькая Любовь Андреевна подвела мальчика к рукомойнику и сказала ему слова утешения. Теперь Лопахин стал богатым, ходит «в белой жилетке, желтых башмаках», но признается, что остался «мужик мужиком», влез «со свиным рылом в калашный ряд», читая книгу, ничего не понял и заснул.
Служанка Дуняша слишком нежная для служанки, одевается и причесывается, как барышня, говорит, что от волнения перед встречей с хозяевами у нее руки трясутся и она может в обморок упасть. Показано стирание социальных различий между господами и слугами в результате постепенного падения дворянства как класса.
Приходит Епиходов – конторщик в имении, безответно влюбленный в Дуняшу и делавший ей предложение, нелепый, смешной человек, которого дразнят «двадцать два несчастья». С одной стороны, ясно, что он читает книги, с другой – речь его безграмотна, полна канцеляризмов («Наш климат не может способствовать в самый раз», «…Если взглянуть с точки зрения, то вы… совершенно привели меня в состояние духа»). Епиходов часто жалуется на мелкие неурядицы жизни: например, говорит, что купил сапоги, а они скрипят. Смешному в глазах окружающих герою не чужд и своеобразный стоицизм (стойкость, мужество в жизненных испытаниях), в персонаже есть нечто общечеловеческое, свойственное всем, без исключения, людям. «Каждый день случается со мной какое-нибудь несчастье, – размышляет герой. – И я не ропщу, привык и даже улыбаюсь».
Наконец слышен усиливающийся шум: с железнодорожной станции приезжают помещица Любовь Андреевна, ездившая за ней в Париж ее семнадцатилетняя дочь Аня, сопровождавшая девушку в поездке гувернантка Шарлотта Ивановна (с собачкой) и встречавшие их приемная дочь Раневской Варя, двадцати четырех лет, брат Раневской Гаев, сосед-помещик Симеонов-Пищик и слуги, в том числе восьмидесятисемилетний лакей Фирс, в старинной ливрее, в высокой шляпе, что-то неразборчиво говорящий сам себе.
Сентиментальная (чувствительная, приторно нежная, в проявлении чувств доходящая до слащавости), склонная к экзальтации (болезненной оживленности, неоправданно восторженному, возбужденному состоянию) Раневская радуется и плачет оттого, что вернулась в дом, где росла: «Я тут спала, когда была маленькой… И теперь я как маленькая…» (также подчеркивается инфантилизм героини). Подобно матери, радуется возвращению домой и уставшая Аня.
Мы видим распоряжающуюся хозяйством в имении, подобно экономке, со связкой ключей на поясе Варю. Аня рассказывает Варе о поездке в Париж. Ясно, что девушка ездила во Францию, чтобы забрать оттуда продавшую свою дачу около Ментоны и оставшуюся практически без денег мать. По прибытии в Париж Аня застала Раневскую в окружении каких-то людей – дам-француженок, патера с книжкой. Девушка сообщает, что у нее и матери «не осталось ни копейки» и они «едва доехали», потому что Любовь Андреевна не понимает, что необходимо экономить, и продолжает безрассудно тратить деньги: требует самое дорогое на обед, дает на чай лакеям по рублю. Кроме Шарлотты, женщин сопровождал лакей Раневской Яша, Шарлотта и Яша тоже требовали хорошей еды.
Лишь после рассказа о путешествии Аня, словно вскользь, интересуется у Вари, заплатили ли проценты за заложенное имение. Варя отвечает, что не заплатили и в августе имение будет продано. Аня спрашивает сестру, сделал ли ей предложение Лопахин, который, по всеобщему мнению, любит Варю, но та признается, что Лопахин не обращает на нее внимания, что «у него дела много»: все говорят о свадьбе, «а на самом деле ничего нет».
Варя замечает у Ани новую брошку в виде пчелки, младшая сестра «весело, по-детски» сообщает, что в Париже на воздушной шаре летала. Старшая сестра делится с младшей своими мечтами: она желает, чтобы та вышла замуж за богатого человека, а она, Варя, похожая, по словам Раневской, на монашку, ходила бы по святым местам. Молодым героиням, даже приземленной, распоряжающейся хозяйством Варе, свойственны, подобно Любови Андреевне, мечтательность, оторванность от жизни, непрактичность. Аня осуждает неумеренные траты матери, но при этом привыкла быть расточительной и сама.
Как будто подражая поведению дворян, флиртуют друг с другом слуги Яша и Дуняша.
В имение, узнав о возвращении Раневской и Ани, приехал и Петя Трофимов – студент, бывший учитель погибшего брата Ани Гриши. Шесть лет назад умер отец Ани, а вскоре утонул в реке «хорошенький семилетний мальчик» Гриша. Аня говорит, что ее мать не перенесла горя и «ушла без оглядки», что она понимает маму. По мнению Вари и Ани, нежелательно, чтобы Раневская узнала о присутствии Пети, это может напомнить женщине о смерти ребенка.
Очень рад приезду барыни Фирс, он плачет от радости. Как старший слуга Фирс строго напоминает забывчивой Дуняше, что той нужно приготовить господам кофе.
Пятидесятиоднолетний брат Раневской Леонид Андреевич Гаев сентиментален, как и сестра, он тоже вспоминает, как они с Любовью Андреевной когда-то спали в детской, замечает, что Аня очень похожа на мать, что та в юные годы была «точно такая». Гаев – любитель бильярда и имеет привычку представлять себя играющим и сыпать специфическими выражениями, бильярдными словами («Желтого в угол! Дуплет в середину!», «Режу в угол», «Дуплет в угол… Круазе в середину…») – чтобы заменить ими постоянно готовые у него вырваться пространные сентиментальные тирады, от которых все его просят воздерживаться.
Лопахин сожалеет, что ему в пятом часу утра нужно ехать в Харьков по делам, ведь герою хочется пообщаться с Раневской, перед которой он продолжает преклоняться, которую продолжает любить, «как родную… больше, чем родную». Персонаж делает Любови Андреевне комплимент: «великолепная».
Раневская продолжает радоваться приезду: «Мне хочется прыгать, размахивать руками», «Я не могу усидеть, не в состоянии… (Вскакивает и ходит в сильном волнении.) Я не переживу этой радости… Смейтесь надо мной, я глупая… Шкафик мой родной… (Целует шкаф.) Столик мой». Причем, когда героине напоминают, что умерла старая няня, помещица быстро успокаивается. Гаев вынимает из кармана коробку с леденцами и сосет леденец.
Лопахин предлагает проект спасения имения: на двадцать второе августа назначены торги, и, чтобы сохранить поместье, нужно вишневый сад и землю у реки разбить на дачные участки и сдавать в аренду. Имение находится в двадцати верстах от города, около него пролегла железная дорога, будет большой спрос на землю, можно выручить, самое малое, двадцать пять тысяч в год дохода. Только необходимо снести все старые постройки, старый, уже никуда не годный дом и вишневый сад, дающий урожай лишь раз в два года (вишню никто не покупает). Раневская и Гаев высказываются категорически против такого плана. «Вырубить? …Простите, вы ничего не понимаете. Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишневый сад», – отвечает Любовь Андреевна. Фирс говорит, что раньше знали способ, как сушить вишню, мариновали ее, варили из нее варенье, а сейчас этот способ забыли.
Раневской из Парижа приходят две телеграммы, которые она рвет, считая, что «с Парижем покончено».
Гаев сообщает, что книжному шкафу исполнилось сто лет (на предмете мебели выжжен год производства), герой разражается пространным сентиментальным монологом о шкафе: «Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания».
Лопахин прощается с героями на три недели, обещая дать взаймы тысяч пятьдесят, если Раневская согласится с его проектом.
Пищик просит у Раневской в долг. Помещик находится в таком же положении, как Любовь Андреевна, но его всегда что-то выручает в последнюю минуту: например, по его земле прошла железная дорога, и ему заплатили. Пищик говорит, что у его дочери есть лотерейный билет, что не стоит терять надежды.
Фирс «чистит щеткой Гаева» и наставительно говорит, что тот надел не те брючки.
Герои восхищаются садом, который на восходе солнца чудесно красив: весь белый (по словам Раневской, «белые массы цветов, голубое небо…»). На этот раз монолог произносит Любовь Андреевна: «О, мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось. (Смеется от радости.) Весь, весь белый! О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя… Если бы снять с груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое!». Героине кажется, что покойная мать идет по саду: «белое деревцо склонилось, похоже на женщину».
В поношенном студенческом мундире входит Петя Трофимов, он приветствует хозяйку, та начинает плакать, причитая: «Гриша… мой мальчик… сын». Однако Раневская быстро останавливает поток чувств и приходит в себя: «Там Аня спит, а я громко говорю…» Помещица спрашивает Петю, отчего тот так подурнел и постарел. Петя отвечает, что в вагоне одна баба назвала его «облезлым барином». О себе Трофимов сообщает, что все еще учится, он «вечный студент».
Раневская просит, чтобы Пищику дали денег: «Ему нужно… Он отдаст». Никто не дает денег соседу. «Сестра не отвыкла еще сорить деньгами», – говорит Гаев. «Если бы ей волю, она бы всё раздала», – продолжает Варя.
Варя сообщает Яше, что к нему пришла мать из деревни, со вчерашнего дня сидит в людской, чтобы увидеться. Но Яша отказывается встречаться с матерью. «Бог с ней совсем!» – цинично бросает лакей.
Гаев говорит Варе, что у него «много средств» спасения имения, а, «в сущности, ни одного»: можно получить от кого-нибудь наследство, выдать Аню замуж за богатого человека, поехать в Ярославль и попросить денег у тетушки-графини… Тетушка когда-то перестала общаться с Раневской, потому что та вышла замуж не за дворянина и вела себя «нельзя сказать, чтобы очень добродетельно». Гаев отзывается о сестре так: «Она хорошая, добрая, славная, я ее очень люблю, но, как там ни придумывай смягчающие обстоятельства, все же, надо сознаться, она порочна. Это чувствуется в ее малейшем движении».
Леонид Андреевич ласково разговаривает с Аней, утешая ее и прося верить ему: он обещает сделать всё, чтобы не потерять имение. Аня и Варя советуют дяде молчать, ведь ему же самому потом бывает неловко за напыщенное пустословие.
Гаев по-своему мечтает: говорит, что он может устроить заем под векселя, чтобы заплатить проценты банку, Раневская достанет денег у Лопахина, Аня поедет к своей бабушке в Ярославль… «Вот так и будем действовать с трех концов – и дело наше в шляпе. Проценты мы заплатим, я убежден… (Кладет в рот леденец.) Честью моей, чем хочешь, клянусь, имение не будет продано! (Возбужденно.) Счастьем моим клянусь! Вот тебе моя рука, назови меня тогда дрянным, бесчестным человеком, если я допущу до аукциона!..»
Успокоенные, все идут спать. Варя говорит, что в людской старые слуги распустили слух (видимо, отчасти это не слух, имение, действительно, разорено, денег нет), что она велела их кормить одним только горохом из-за скупости.
Действие второе.
Показано времяпрепровождение героев летом, перед назначенной продажей имения.
В поле, вблизи поместья, около заброшенной часовенки и старых могильных плит, отдыхают Шарлотта, Яша, Дуняша и Епиходов.
Немка Шарлотта – фокусница и искрометная шутница – переживает личную драму. У нее нет настоящего паспорта, она не знает, сколько ей в точности лет. Ее отец и мать были циркачами и ездили по ярмаркам с выступлениями, в которых девочка тоже принимала участие, затем родители умерли, а сироту взяла к себе немецкая госпожа. Когда девушка повзрослела, то пошла в гувернантки. «А откуда я и кто я – не знаю… Кто мои родители… Ничего не знаю… Так хочется поговорить, а не с кем… Никого у меня нет…», «Всё одна, одна, никого у меня нет и… кто я, зачем я, неизвестно…», – в переносном смысле драма героини – это драма одиночества, покинутости, бездомности человека начала 20 века, потери им своих корней, памяти о предках, связи с прошлым, связи с окружающими людьми: человек как будто свободно подвешен в пространстве, и оттолкнуться ему не от чего.
Епиходов играет на гитаре, представляя, что это мандолина, и поет. Песня не нравится Шарлотте. Епиходов размышляет о себе: «Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер. Вот он… (Показывает револьвер.)», «Собственно говоря, не касаясь других предметов, я должен выразиться о себе, между прочим, что судьба относится ко мне без сожаления, как буря к небольшому кораблю». Конторщик сообщает, что утром он нашел у себя на груди страшной величины паука, а в квасе ему нередко попадается таракан.
Конторщику хочется еще раз объясниться с Дуняшей, но Дуняша влюблена в Яшу. Уходя, Епиходов говорит, что знает, как поступить с револьвером. Слуги ведут себя, как господа: Дуняша пудрится, Яша курит сигару, равнодушный Яша напоминает нам сердцееда, соблазнителя.
Любовь Андреевна, Гаев и Лопахин возвращаются из города, из ресторана. Лопахин говорит, что время не ждет и нужно окончательно решить, отдавать имение под дачи или нет, но его никто не слушает. (И среди слуг, и среди господ происходят «диалоги глухих».) Раневская размышляет о том, что «тратит как-то бессмысленно», в то время как Варя кормит всех одним молочным супом, а стариков слуг – одним горохом. Непрактичная помещица символически роняет портмоне, рассыпая золотые: «Ну, посыпались…»
Ярославская тетушка обещала прислать тысяч десять-пятнадцать. Лопахин объясняет, что денег этих не хватит: имение собрался купить богатый купец Дериганов. «Простите, таких легкомысленных людей, как вы, господа, таких неделовых, странных, я еще не встречал. Вам говорят русским языком, имение ваше продается, а вы точно не понимаете», «Я вас каждый день учу. Каждый день я говорю все одно и то же», «Я или зарыдаю, или закричу, или в обморок упаду. Не могу! Вы меня замучили! (Гаеву.) Баба вы!» – увещевает непрактичных помещиков Лопахин.
Раневская говорит: «Я все жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом». «Уж очень много мы грешили», – добавляет она (автор имеет в виду и грехи дворянства в целом). Гаев смеется: о нем шутят, будто он «всё свое состояние проел на леденцах».
Раневская произносит монолог о своей прошлой жизни: «О грехи мои…» Героиня признается, что она всегда без удержу, как сумасшедшая, сорила деньгами и замуж вышла за человека, который делал одни только долги. Муж Раневской «страшно пил» и «умер от шампанского», вскоре она полюбила другого. Затем в реке утонул сын героини. Раневская восприняла смерть мальчика как наказание за «грехи» и уехала во Францию, чтобы избавиться от тяготившего ее прошлого. Любовь Андреевна купила дачу в пригороде Парижа, возле Ментоны. Ее любовник отправился вслед за ней. Когда он заболел, она ухаживала за ним. Так прошло три года, дачу продали за долги, она переехала в Париж. Любовник обобрал и бросил женщину, сойдясь с другой, Раневская пыталась отравиться. Героиню потянуло в Россию, на родину, где у нее осталась родная дочь. Она вызвала Аню в Париж и, снова потратив деньги, возвратилась домой.
Слыша игру знаменитого в округе еврейского оркестра, Любовь Андреевна решает как-нибудь зазвать музыкантов к себе, «устроить вечерок». Лопахин говорит, что смотрел в театре смешную музыкальную пьесу. Раневская дает ему совет «не пьесы смотреть, а смотреть… почаще на самих себя». «Как вы все серо живете, как много говорите ненужного», – критикует она образ жизни обывателей, и купец с ней соглашается: «Это правда. Надо прямо говорить, жизнь у нас дурацкая». Своего любившего выпить, не учившего сына, а только бившего его палкой отца-мужика герой называет «идиотом», себя – «болваном» и «идиотом»: «Ничему не обучался, почерк у меня скверный, пишу я так, что от людей совестно, как свинья».
Раневская предлагает Лопахину жениться на Варе, тот показывает, что он не против, но нам ясно: герой говорит так из-за почтения и симпатии к Раневской. Гаев сообщает, что ему дают место в банке – шесть тысяч в год, но сестра, не веря, бросает: «Где тебе! Сиди уж…»
Фирс приносит Гаеву пальто, потому что сыро. Лакей вспоминает, что когда «воля вышла» (отменили крепостное право), он не согласился на «волю» и остался при господах. Раньше, по словам Фирса, «мужики при господах, господа при мужиках» были, «а теперь все враздробь, не поймешь ничего», ему не понятно, чему радовались освобожденные от зависимости крестьяне: «чему рады, и сами не знают». Происходящий из крепостных мужиков Лопахин неожиданно отзывается о прошлом так: «Прежде очень хорошо было. По крайней мере, драли». То есть купец недальновидно, рабски оправдывает, считает необходимыми зависимость одних людей от других, принуждение, наказание.
Идут Трофимов, Аня и Варя. Лопахин поднимает на смех Петю: «Наш вечный студент всё с барышнями ходит». Купец спрашивает Трофимова, каким тот его видит («…Как вы обо мне понимаете?»). «…Вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен», – отвечает Петя.
Имеющего славу домашнего философа Трофимова просят рассказать о том, о чем он, видимо, обычно рассуждает: о планетах, о гордом человеке. «…Какая там гордость, – размышляет студент, – если человек… в своем громадном большинстве… груб, неумен, глубоко несчастлив. Надо перестать восхищаться собой. Надо бы только работать». Петя справедливо говорит, что русская интеллигенция занимается отвлеченными вопросами, в то время как существование людей труда, рабочих, остается тяжелейшим: «У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигенцией, а прислуге говорят "ты", с мужиками обращаются, как с животными, учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало. Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота… И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим… Есть только грязь, пошлость, азиатчина…» Однако герой не замечает, что сам является частью той бессмысленно философствующей интеллигенции, которую осуждает, мы слышим авторскую иронию.
Помещикам и Пете противопоставлен Лопахин – человек действия. Кстати, Ермолай не воспринимает в серьез слова не достигшего ничего в жизни Трофимова. Купцу тоже есть, что сказать о жизни и людях, о том, как следовало бы жить: «Знаете, я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, ну, у меня постоянно деньги свои и чужие, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами…» (вспомним мысль Гоголя о том, что на Руси, где все стремится развернуться, суждено было бы родиться богатырю). Раневская также вполне справедливо комментирует слова Лопахина: великаны «только в сказках хороши, а так они пугают» (обратим внимание на то, что далее в пьесе упоминается и «сверхчеловек» Ницше).
Следует ремарка: «Вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный». Герои гадают, откуда может исходить непонятный звук. Лопахин склонен объяснять всё материалистически, приземленно: «Где-нибудь далеко в шахтах оборвалась бадья». Идеалистически, мечтательно настроенные Гаев и Трофимов думают, что крикнула птица: помещик считает, что цапля, студент – что филин. Чувствительная Любовь Андреевна вздрагивает: «Неприятно почему-то». Звук символизирует конец привычной для дворян старой жизни и начало чего-то нового, но отнюдь не радостного, а пугающе неизвестного, похожего на пустоту. Фирс говорит, что подобные странные звуки слышались перед «несчастьем» («волей»).
Раневская дает прохожему, просящему «копеек тридцать», целый золотой. Варя напоминает, что «дома людям есть нечего». Раневская обещает отдать ей все и занимает еще денег у Лопахина. Говорят о том, что Варя просватана за купца. Варя понимает, что это только домыслы, слухи, что, в сущности, никому до нее нет дела. Необразованный Лопахин отшучивается словами Гамлета, коверкая имя Офелии: «Охмелия, иди в монастырь», «Охмелия, о нимфа, помяни меня в твоих молитвах!» (Если Гамлет - гибнущий герой, но не духовной ли смерти стоит опасаться Лопахину? К слову, эти шекспировские фразы произносит и Актер в "На дне" Горького.) Гаев предвкушает игру на бильярде.
Влюбленные Аня и Петя остаются одни, без Вари, которая постоянно следит за ними (Варя уходит, потому что ее испугал прохожий). Аня прониклась идеями Пети: она признается, что уже больше не любит вишневого сада, который еще совсем недавно был ей так дорог. «Обойти то мелкое и призрачное, что мешает быть свободным и счастливым, – вот цель и смысл нашей жизни. Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали! Вперед! Не отставай, друзья!» – призывает Петя.
Трофимов высказывает одну из важнейших мыслей пьесы. Он дает негативную оценку дворянскому прошлому, помещичьей жизни, некогда основывавшейся на крепостном праве, говорит, что дворяне должны отказаться от собственности и искупить свое прошлое страданием и необычайным трудом: «Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна, есть на ней много чудесных мест… Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов… Владеть живыми душами – ведь это переродило всех вас, живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужой счет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней… Мы отстали по крайней мере лет на двести, у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку. Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом… Если у вас есть ключи от хозяйства, то бросьте их в колодец и уходите. Будьте свободны, как ветер».
По словам Пети, в свои неполные тридцать лет он испытал многое. Однако звучит и авторская ирония. После слов героя: «Я предчувствую счастье, Аня, я уже вижу его», – раздается голос не желающей оставлять Аню наедине с Петей Вари: «Аня! Аня!»
Действие третье.
В доме Раневской – вечеринка, играет еврейский оркестр, в зале танцуют (танцует даже Дуняша, так как дам не хватает). Фирс прислуживает господам.
Пищик шутит, что его род происходит от лошади, которую Калигула посадил в сенате (времена изменились: дворянское происхождение воспринимается как миф, как повод для шутки). Трофимов и Варя дразнят друг друга (он ее – «мадам Лопахиной», она его – «облезлым барином»).
Трофимов говорит Пищику: «Если бы энергия, которую вы в течение всей вашей жизни затратили на поиски денег для уплаты процентов, пошла у вас на что-нибудь другое, то, вероятно, в конце концов вы могли бы перевернуть землю». Заходит речь о Ницше, книги которого читала дочь Пищика Дашенька. Помещик воспринимает идею Ницше о «сверхчеловеке» приземленно: людям позволено всё, «фальшивые бумажки можно делать».
Мы узнаем, что описываемый день и есть день торгов. Гаев уехал на аукцион, наивно надеясь выкупить имение с помощью пятнадцати тысяч, присланных тетушкой из Ярославля, с ним поехал Лопахин. Аукцион уже должен закончиться, однако герои почему-то не возвращаются.
Шарлотта чревовещает, показывает фокусы с картами и пледом. Неудачник Епиходов ломает бильярдный кий, Варя отчитывает конторщика, отправляя его заниматься делом.
Любовь Андреевна говорит советующему ей забыть об имении Пете о его наивности, незнании им жизни: «Ведь я родилась здесь, здесь жили мои отец и мать, мой дед, я люблю этот дом, без вишневого сада я не понимаю своей жизни, и если уж так нужно продавать, то продавайте и меня вместе с садом…» Она признается, что охотно бы отдала за Петю Аню, если бы «смешной», по ее словам, герой закончил курс и остепенился: «Вы ничего не делаете, только судьба бросает вас с места на место…»
Героиня роняет телеграмму из Парижа, от любовника, который, оставшись без денег, просит ее приехать к нему, клянется ей в любви. Петя напоминает Раневской, что ее знакомый – обобравший ее «мелкий негодяй», «ничтожество». Но помещица ради любви готова еще раз броситься в омут с головой. Несведущего в любовных делах Трофимова Любовь Андреевна называет «чистюлькой», «недотепой» (как выражается Фирс). После откровенных слов Раневской о том, что в его годы Трофимову странно не иметь любовницы, смущенный Петя падает с лестницы. Аня смеется.
Фирс жалуется Яше на слабость. Яша отвечает старику: «Надоел ты дед… Хоть бы ты поскорей подох». «Эх ты… недотепа!» – бормочет Фирс. Старый лакей переживает, что Гаев надел легкое пальто и простудится. «…Без меня тут кто подаст, кто распорядится? Один на весь дом», – говорит Фирс замечающей его недомогание и отсылающей его спать Раневской.
Думая, что за дверью Епиходов, Варя замахивается палкой, но в это время входит Лопахин, и она бьет купца.
Оказывается, торги, действительно, закончились, но герои опоздали на поезд. Лопахин сконфужен, боится обнаружить радость. Гаев плачет. Между тем помещик накупил анчоусов и керченских сельдей. Гаев говорит, что много выстрадал за день. Едва герой видит бильярд, у него меняется выражение лица, он успокаивается.
На вопрос Раневской, кто купил имение, Лопахин отвечает: «Я купил». Услышав это, Варя снимает с пояса ключи, бросает их на пол и уходит. Лопахин победил на аукционе богача Дериганова, Ермолай несказанно рад: «Сверх долга я надавал девяносто, осталось за мной. Вишневый сад теперь мой! Мой! (Хохочет.) Боже мой, господи, вишневый сад мой! Скажите мне, что я пьян, не в своем уме, что все это мне представляется… (Топочет ногами.) Не смейтесь надо мной! Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню. Я сплю, это только мерещится мне, это только кажется…», «Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь…», «Музыка, играй отчетливо! Пускай всё, как я желаю! (С иронией.) Идет новый помещик, владелец вишневого сада!.. За все могу заплатить!»
Вместе с тем купец утешает Раневскую, называет и свою жизнь «нескладной, несчастливой», покупка имения не решила внутреннего конфликта героя, как будто не считающего себя полноценной личностью: «Отчего же, отчего вы меня не послушали? Бедная моя, хорошая, не вернешь теперь. (Со слезами.) О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь».
Утешает мать и мечтательница Аня: «Вишневый сад продан, его уже нет, это правда, правда, но не плачь, мама, у тебя осталась жизнь впереди, осталась твоя хорошая, чистая душа… Пойдем со мной, пойдем, милая, отсюда, пойдем!.. Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу…».
Действие четвертое.
Октябрь, наступил день отъезда старых хозяев имения. Снова, как и в начале комедии, градуса три мороза, хотя солнечно и тихо. «…Мебель сложена в один угол, точно для продажи. Чувствуется пустота». Мужики приходят прощаться с Любовью Андреевной и Гаевым. Раневская тяжело воспринимает прощание с прежней жизнью. Она отдает крестьянам свой кошелек. Героиня «не плачет, но бледна; лицо ее дрожит, она не может говорить».
Лопахин, как и Раневская с Аней и Петей, отправляется на станцию, у него дела в Харькове, там он проживет зиму. Яша смеется от удовольствия: Раневская едет в Париж на деньги ярославской бабушки и берет слугу с собой. Аня остается в городе, где намерена окончить гимназию и пойти работать. Петя планирует проводить в город Раневскую с Аней, а затем ехать в Москву – учиться дальше, однако пока его заботит потеря калош.
Лопахин говорит Пете: «Я все болтался с вами, замучился без дела. Не могу без работы, не знаю, что вот делать с руками, болтаются как-то странно, точно чужие». Трофимов на прощанье дает Лопахину совет: «…Не размахивай руками! Отвыкни от этой привычки размахивать». По мнению студента, строить дачи в имении, рассчитывать, что из дачников выйдут хозяева, – это тоже значит размахивать руками. «У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа», – говорит Петя Ермолаю.
Трофимов категорически отказывается от денег, которые предлагает ему Лопахин. Студент поясняет, что ему заплатили за перевод. Лопахин говорит, что даст деньги взаймы, что они заработаны неустанным трудом: купец посеял тысячу десятин маку и заработал сорок тысяч («А когда мой мак цвел, что это была за картина!»). «Я мужик… попросту», – продолжает предлагать Пете деньги Ермолай, но тот их не берет, называя себя свободным, сильным и гордым человеком, над которым не имеет власти всё то, что ценят «богатые и нищие». «Я могу обходиться без вас, я могу проходить мимо вас… Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!» – воодушевляется и начинает пространно рассуждать Трофимов. «Дойдешь?» – иронично спрашивает Лопахин.
Авторская ирония по отношению к Пете прослеживается и в сниженной, контрастирующей с выспренними (высокопарными) рассуждениями Трофимова художественной детали – в том, что тот пойдет «к высшей правде, к высшему счастью» в старых калошах. «Какие они у вас грязные, старые», – говорит Варя, находя калоши рассеянного студента около чемодана.
«Слышно, как вдали стучат топором по дереву» (Лопахин цинично, не откладывая, решил избавиться от мешающего преобразованиям в имении сада). Последнее слово в жизненных разногласиях Ермолая и Пети остается за деятельным, особенно на фоне других героев, Ермолаем: «Мы друг перед другом нос дерем, а жизнь знай себе проходит. Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я существую. А сколько, брат, в России людей, которые существуют неизвестно для чего… Леонид Андреич, говорят, принял место, будет в банке, шесть тысяч в год… Только ведь не усидит, ленив очень…» Действительно, вызывает сомнение, что Петя скоро закончит университет, что Гаев, Раневская, Аня приспособятся к новой жизни. С другой стороны, труд Лопахина – это попытка героя забыться, не задумываться глубоко, не вспоминать о внутреннем конфликте, ощущении собственной неполноценности.
Аня передает Лопахину слова матери: Раневская просит, чтобы пока не рубили сад. Занемогшего Фирса должны отправить в больницу, Яша утверждает, что старика отвезли, хотя Варя находит забытое письмо к доктору. Беспокоясь о Фирсе на словах, никто не спешит позаботиться о нем на деле, проверить, действительно ли с ним все в порядке.
Мать Яши приходит проститься с сыном, однако тот избегает ее, ситуация, описанная в начале комедии, повторяется. Дуняша плачет из-за того, что Яша покидает ее.
Раневская прощается с домом: «Прощай, милый дом, старый дедушка. Пройдет зима, настанет весна, а там тебя уже не будет, тебя сломают. Сколько видели эти стены!» Увлеченная идеями Пети, Аня, напротив, не сожалеет о том, с чем расстается, рада переменам. «…Ты сияешь, твои глазки играют, как два алмаза. Ты довольна? Очень?» – обращается к дочери Любовь Андреевна. «Очень! Начинается новая жизнь, мама!» – отвечает девушка. Да и Раневская с Гаевым переживают утрату достаточно легко. «В самом деле, теперь всё хорошо. До продажи вишневого сада мы все волновались, страдали, а потом, когда вопрос был решен окончательно, бесповоротно, все успокоились, повеселели даже», – произносит Леонид Андреевич. Любовь Андреевна признается, что ее нервы «лучше», что она «спит хорошо».
Видимо, по-настоящему Раневскую заботит лишь то, что в Париже денег ярославской бабушки хватит ненадолго. Аня идеалистически мечтает, как мать вернется на родину, какой светлой станет их жизнь: «Мы будем читать в осенние вечера, прочтем много книг, и перед нами откроется новый, чудесный мир… (Мечтает.) Мама, приезжай…»
Попрощаться с героями и отдать им часть долга приходит Пищик. Помещику снова повезло: в его земле англичане нашли белую глину.
Шарлотта, гувернантка Ани, вынуждена будет искать другое место, в городе ей негде жить. Варя, по словам Раневской, «без труда… как рыба без воды», «похудела, побледнела, и плачет бедняжка». Приемная дочь помещицы намерена отправиться работать в чужой дом экономкой – смотреть за хозяйством. Любовь Андреевна оставляет Лопахина и Варю наедине, чтобы купец сделал предложение девушке. Ермолай говорит, что не против жениться («я хоть сейчас готов»), но, очевидно, что женитьба не входит в его планы: вряд ли купец любит простоватую, вечно занятую Варю, но он хорошо относится к ней, потому что она дочь Раневской – его недосягаемого идеала. Лопахин так и не делает предложения молодой героине.
Гаеву и Раневской не хочется покидать дом, который связан для них с дорогими воспоминаниями детства. «Я посижу еще одну минутку. Точно раньше я никогда не видела, какие в этом доме стены, какие потолки, и теперь я гляжу на них с жадностью, с такой нежной любовью», – расчувствовавшись, говорит Раневская. «Помню, когда мне было шесть лет, в троицын день я сидел на этом окне и смотрел, как мой отец шел в церковь…» – сентиментально произносит Гаев. Оставшись наедине, герои «точно ждали этого, бросаются на шею друг другу и рыдают сдержанно, тихо, боясь, чтобы их не услышали». «Сестра моя, сестра моя», – в отчаянии повторяет Гаев. «О мой милый, мой нежный, прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье мое, прощай!.. Прощай!..» – не сдерживается Любовь Андреевна.
Когда отъезжают экипажи, «среди тишины раздается глухой стук топора по дереву, звучащий одиноко и грустно». Больной Фирс, до которого никому не было дела, оказывается запертым в пустом, покинутом доме. Бормоча, что Гаев «шубы не надел, в пальто поехал», слуга называет себя «недотепой», располагается на диване и лежит неподвижно. «Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву».
Больше о "Вишневом саде"
Комедия Чехова "Вишневый сад": художественные особенности "новой драмы"
Сюжет комедии "Вишневый сад". Особенности сюжета "новой драмы"
__________
Список статей канала со ссылками облегчит Вам работу!
По поводу помощи в подготовке к ЕГЭ и проверки сочинений обращайтесь по адресу alyatana@yandex.ru или в личном сообщении. Наталья.
Если статья оказалась полезной, ставьте "Нравится", подписывайтесь на канал, оставляйте комментарии!
