Начало Продолжение Часть 3 Часть 4
Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9
Часть 10 Часть 12 Часть 13 Часть 14
София вчера вернулась из Польши. Ярик нашёл там для неё работу.
- А як же, рыбонько… маемо ж якось житы! Я ж тоби нэ твий шахтар, шчо грошики прыносыв – куры, мабуть, нэ клювалы. Тож поидэш до Европы… заробыш тых грошикив… Маемо ж якось житы! Ты ж, сонечко, нэ на Донбаси! Истонькы щодня хочеш, та шче й нэ абы що! Розбалував я тэбэ. Тож мусыш виддячыты!(А как же, рыбонька… должны же мы как-то жить! Я же тебе не твой шахтёр, что денежки приносил – куры, наверное, не клевали. Вот и поедешь в Европу… заработаешь этих денежек… Должны же мы как-то жить! Ты же, солнышко, не на Донбассе! Кушать каждый день хочешь, да ещё и не что попало! Разбаловал я тебя. Ты же должна отблагодарить!)
Что-что… а это София быстро поняла – что не на Донбассе она… Что Ярик – не Сергей. Да куда денешься! Возврата нет. Разве Сергей… со своей жуткой… дикой шахтёрской неотёсанностью, сможет забыть… и простить ей сделанный аборт. Да вообще – война там. И вообще!.. Здесь, во Львове, в городском транспорте к ней обращаются – пани. Пани – несмотря на стоптанные босоножки: Ярик не торопится купить ей новые… а те, что Сергей покупал, уже порядком поизносились…
И София послушно поехала в Польшу. А что – за границей побывает! Поработает за границей – сколько женщин об этом мечтают! А Ярик нашёл для неё работу!
Работой оказался разделочный цех мясокомбината… На третий день София, не помня себя от ужаса и… запаха, не чувствуя ни рук, ни ног от неподъёмных тяжестей, убежала, куда глаза глядят. Ей повезло – какая-то женщина взяла её сиделкой к старухе-инвалиду… Это, конечно, тоже было совсем-совсем не тем, что представлялось Софии при мысли о работе за границей. Да и денег платили пугающе мало…
А приехала домой – Ярик изумлённо приподнял брови:
- Оооцэ – й усэ?..(это – и всё?)
Брезгливо дёрнул её за рукав поблёскивающего пеньюарчика – София купила его в секонд-хэнде… Пеньюарчик показался ей таким романтически-сексуальным… София чувствовала себя настоящей польською пани в этом прозрачном пеньюаре… А Ярик продолжал допрос:
- Грошики, грошики дэ?(денежки, денежки где?)
София расплакалась. Рассказала Ярику, что на мясокомбинате просто нельзя работать… Она чуть не умерла!..
Ярик задумчиво смотрел на Софию. И через неделю она снова оказалась на окраине того же города, на том же мясокомбинате… Только теперь за ней зорко присматривал Броник – оказывается, Ярик был с ним знаком. Броник, ухмыляясь, посматривал на Софию. И однажды вечером – София еле держалась на ногах – Броник посочувствовал:
- Не для тебя такая работа… Чего ехала сюда?
- Деньги… Нам с мужем деньги нужны… Там, в Украине, у нас безработица, – лепетала София.
Броник рассмеялся:
- С мужем!.. А чего ты решила, что Ярик муж твой? Это он тебе сказал?.. Ладно, жена… со мной поедешь. Подмигнул: – На поведение твоё посмотрим. Решим потом.
Себя Броник называл потомком русского дворянина. Когда после ужина и выпитого стакана польской «Зубровки» София в слезах и соплях рассказывала про тяжкую долю неньки-Украины, потомок-дворянин снова рассмеялся:
- Какая Украина, Соня!..Твои предки предали и продали себя… ещё тогда, когда придумали, что они – не Россия. Ещё тогда, когда милое, доброе слово Малороссия заменили на – кстати, польское – Украина. – Броник вдруг заговорил серьёзно и гадливо: – Вы предали самих себя. Отсюда – все ваши беды. Как там у вас?... Маетэ тэ, шчо маетэ... (имеете то, что имеете...). Так что сопли свои вытри… не разжалобишь. Скажи предкам спасибо за удачный выбор. И… раздевайся.
Утром Броник сказал:
- Будешь и дальше послушной девочкой – повезёшь своему Ярику деньги. Много! Побольше, чем на мясокомбинате. Подумай. Вечером скажешь.
-Я… согласна, – прошептала София. – Можно, я сегодня… не пойду в цех?
Не дни, а ночи считала София до возвращения домой. Если Ярикову квартиру, впрочем, можно назвать домом… Днём Броник уходил, а ночи… Софии иногда казалось, что на мясокомбинате было лучше… Когда Броник уходил, София вспоминала… и не могла заставить себя поверить, что это было… Было… Гришка носил её на руках… Гришкины родители, мать, отец… Подарок отца – жемчужные серьги – Ярик давно сдал в ломбард: мусымо якось житы!(должны как-то жить!)
Потом – Сергей, его такие робкие, совсем мальчишеские, ласки… Заставляла – не могла поверить, что это было… Ночи, когда она была послушной Бронику, безвозвратно смывали все воспоминания…
Все заработанные деньги Ярик сразу забрал. Через несколько дней у него появилась новая сверкающая машина… Ярик вздохнул:
-Отжэ, грошенята заробляты ты нэ вмиеш… Хиба ж цэ грощи… Й на тыждэнь нэ выстачыло. Тож поидэш на Донбас. Там у нас новый этап. Одниею стриляныною вже нэ обийтысь. Прыйнято ришення: формуваты з молоди загоны… Шчоб було кому стриляты. Вийну нэ закинчэно. Нащи люды працюють там з молоддю…з школярамы – выховують майбутних нащих бийцив. Маеш дорослэнького сынка… Диятымэш чэрэз нього – а як жэ! Матинку мусыть послухаты! Мусыть боротыся за Украину!(Итак, денежки зарабатывать ты не умеешь. Разве это деньги… И на неделю не хватило. Значит, поедешь на Донбасс. Там у нас новый этап. Одной стрельбой уже не обойтись. Принято решение: формировать молодёжные отряды… Чтобы было кому стрелять. Война не окончена. Наши люди работают там с молодёжью… со школьниками – воспитывают будущих наших бойцов. У тебя взросленький сын… Действовать будешь через него – а как же! Матушку должен послушать! Должен бороться за Украину!)
София непонимающе хлопала глазами. Ярик разозлился:
- Мусыш поясныты сынови и його друзям, шчо такэ Украина! (должна будешь объяснить сыну и его друзьям, что такое Украина!)
...Иринка, медсестричка с такими ласковыми, бережными руками, плакала:
- Смотри ж ты... Не о жене, а о сыне всё в бреду...
Сергей и правда повторял имя сына – так, как звал его, маленького:
- Матвеюшка... Матвеюшка!.. Сыночек родной мой…
Крошечного Матвеюшку приносила ему на руках Машенька... Мария Андреевна, девчонка-учительница... Сергей радовался, хотел задержать Машу, но она уходила. И уносила сына. На пороге оборачивалась, смотрела на Сергея глазами, полными слёз.
Пожилой врач, Иван Кузьмич, осторожно радовался: Сергей медленно, но точно возвращался – оттуда, откуда уже не ждут... Иван Кузьмич не удивлялся: он давно работал в этом краю, знал, как мужики-шахтёры любят жизнь, как порой на самой-самой грани удерживает их эта простая, немудрёная, но такая извечная любовь: подняться на-гора... вдохнуть всей грудью родного воздуха... не спеша идти рядом с кумом по знакомой дороге к дому, может, зайти на минутку с кумом к нему домой – поздороваться с кумой, выпить после смены рюмку самогона, что строго и уважительно нальёт кума: с ночи да с устатку можно... а ещё – сынок или дочка заберутся на колени, а ещё – жена, единственная, любимая... меж нескончаемых домашних дел обнимет на ходу, вдруг прижмётся на секунду, и глаза её, самые родные, с застенчивой откровенностью пообещают сладкую-сладкую ночь... И доктор ни разу пока не ошибся: бывало, спасала шахтёра эта любовь, вытаскивала и оттуда, откуда возвращение казалось невозможным – в шахте случается всякое, а сейчас ещё и война... Поэтому верил в возвращение этого ополченца-шахтёра... хотя такое ранение в голову, честно говоря, не очень позволяло верить... И Сергей пришёл в себя. Медсестричка перевязывала ему рану, расслышала:
- Матвеюшка!..
Наклонилась, внимательно посмотрела ему в глаза. Сдержала слёзы:
- Да прибегает он, каждый день... через всю степь прибегает, после уроков. За руку тебя держит... словно не отпускает...
Так это Сергей и сам знал: что это Матвей, сын, не отпустил его туда, откуда не возвращаются...
Прикрыл глаза, улыбнулся: Матвей, сыночек... родной мой!..
Потом на какое-то время Сергей снова забылся... а пришёл в себя – у кровати стояла... с крошечным Матвеюшкой на руках... Машенька?.. Одноклассница Ксюшка, что ждала его, десантника, из армии? Точно знал – не София...
Женщина-девчонка тревожно и внимательно смотрела на него удивительно знакомыми глазами... Несмело улыбнулась:
- А это мы... с Серёжкой. Проведать зашли... – Девчонка вдруг заплакала: – Ты ж тогда нас с сыном прикрыл... спас!
Сергей улыбался, медленно вспоминал: светловолосая девчонка… круглый живот из-под пальтишка, полное ведро воды… Девчонка испуганно оглянулась, уронила ведро, вода разлилась – Сергею так жалко стало, что она несла ведро от криницы, а теперь вода разлилась...
Сумел чуть приподняться на локте – захотелось взглянуть на младенца. Пацан!.. Серёжка?..
Девчонка застенчиво объяснила:
- Мы с Андрюшкой… с мужем назвали его в честь тебя. – Прошептала горестно, изломились светлые брови: – Андрюша на позициях сейчас… Он заходил, и ещё зайдёт.
Маленький Серёга спал, сладко причмокивал во сне губками… Девчонка наклонилась, тихонько прикоснулась губами к забинтованной голове Сергея. Оглянулась на вошедшую медсестру, кивнула и вышла из палаты.
… Математику в 9-А теперь преподавала Зоя Кирилловна – самый опытный математик в городе. Нынешней осенью Зоя Кирилловна ушла на пенсию, но директор уговорил её хотя бы временно поработать – пока не найдут нового учителя математики… Зоя Кирилловна когда-то и его учила, директора школы Владимира Петровича. Поэтому согласилась выручить.
Внезапное решение Марии Петровны уехать привело директора в горькое недоумение… Одно утешало: что математику будет преподавать Зоя Кирилловна, лучший учитель.
Через неделю Зоя Кирилловна зашла в кабинет директора. Улыбалась – задумчиво и немного грустно:
- Хорошие ребята… Но, знаешь, Володенька… Владимир Петрович, они так скучают по своей учительнице… Марии Андреевне?.. Горюют… У них какие-то… знаешь, потухшие глаза. А математику нельзя изучать равнодушно. Тут одной старательности не хватит. Надо уметь видеть… и любоваться стройностью, красотой каждой формулы. Чувствовать надо!.. Я не знаю, почему она уехала, но её надо вернуть, Володя. Ребятам нужна… её математика. Им нужна её математика, – серьёзно и твёрдо повторила Зоя Кирилловна.
А Машеньке каждую ночь снился Сергей. Там, в городе, она иногда тайком ходила на шахту… в те минуты, когда шахтёры поднимались после смены. Они все казались совершенно одинаковыми – чёрные от угольной пыли лица и руки… Их нельзя было отличить друг от друга. Весело переговаривались… то и дело слышались взрывы смеха… А Маша даже издалека всегда сразу и безошибочно узнавала его , Сергея… Его глаза, голос… Несколько дней ходила счастливая. В самые неподходящие моменты вдруг улыбалась, прикрывала глаза…
И снился он ей таким – с потемневшим от угля лицом… Или – с букетом ромашек на школьном крыльце… Тогда ей хотелось плакать – так робко он протянул ей ромашки!
Она решилась – прикоснулась губами к его виску, а он покраснел – даже сквозь смуглость было видно, как он вспыхнул…
После осенних каникул Мария Андреевна собиралась преподавать математику в своей родной сельской школе. Но какими-то тревожными становились сны… Машеньке снились белокрылые журавли, они улетали, и Сергей шёл за ними по степи, шёл в закатную даль, словно хотел догнать улетающих журавлей… он уходил от Маши, а сердце её рвалось-разрывалось за ним… и покрывалось холодом: пожелтевшую степную траву заливала кровь.
Машенька совсем уж собралась съездить в город – чтобы тайком, один раз, взглянуть на Сергея. Старательно вспоминала-вычисляла, в какую смену он работает… И вдруг во двор вошёл Владимир Петрович, директор школы! Машенька не сдержалась, прямо в коротком домашнем платьице выбежала на крыльцо, упала в объятия строгого директора, плакала, горько-горько всхлипывала. Владимир Петрович гладил её волосы, голос его вздрагивал:
- Ну, вот, ну, вот… Сорвалась, уехала! А мы там без тебя!.. А ребята горюют… ждут! – И голос его приобретал всегдашнюю строгость и твёрдость: – Ты вот что, собирайся. Отметки четвертные надо выставлять, а она… Сорвалась, неизвестно куда и зачем…
Продолжение следует…
Начало Продолжение Часть 3 Часть 4
Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9
Часть 10 Часть 12 Часть 13 Часть 14
