Копирование текста, без разрешения автора запрещено.
Детский утренник мы провели ещё двадцать пятого декабря. Дед Игнат сам напросился на роль Деда Мороза, утверждая, что никто не сможет сыграть деда лучше старика, и ни какие уговоры с моей стороны не могли его остановить. Ребятня была в восторге и многие подумали, что ним приехал самый настоящий «всамделишный» Дедушка Мороз. На ёлке он так отплясывал, что даже родители не верили, что там, под маской Деда Мороза пожилой человек. Когда председатель тридцатого числа собирал односельчан в клубе для новогоднего поздравления, даже думать не нужно было, кто будет раздавать подарки. Игнатий Романович уже стоял у дверей при полном параде. Его опять никто не узнал. А дед наш разошелся не на шутку, рассыпая стишки и прибаутки налево и направо. Уже потом, намного позже я всё время вспоминая о тех днях, думаю, а может это был знак для нас, а мы его не поняли? Да кто бы это понял вообще? Кто бы мог подумать, что здоровый жизнерадостный человек вот так, в одночасье может умереть. Да даже если бы и поняли, что бы мы могли сделать?
Как новый год встретишь, так его и проведёшь. Как мы могли его встретить? В слезах! Когда зарёванная тётя Люба пришла утром тридцать первого и прямо с порога выпалила: «Дядя Игнат умер», я впала в ступор. Нет, я не была в шоке от смерти человека, я просто не поняла, что она сказала. Эти жестокие слова пролетели мимо меня как пустой звук, и я ещё долго не могла осознать их смыла. Что такое умер? Как умер? Да разве можно так на человека говорить? И только потом, постепенно до меня начало доходить, что дед Игнат ко мне больше никогда не придёт, только потому, что его больше нет.
Усадив соседку на табурет, налила ей чаю, по причине того, что никаких успокоительных лекарств в доме не было, я села рядом и начала гладить её по голове. Все силы, какие только могла, я пустила на её успокоение, потому что в душе её гремела такая буря, что могла разнести весь дом по щепочкам. Да оно и понятно, Игнатий Романович был последним живым родственником.
- Небось, старухи опять налетели? – спросила я совершенно внезапно даже для самой себя.
- Нет, что ты, - утирая слёзы и шмыгая носом, сказала тётя Люба, - ты их ещё в прошлый раз так шуганула, что больше ни одна не появлялась на пороге. Дядька Игнат говорит, что эти старухи у него жизнь выпивали по капельке, а как перестали приходить и бубнить себе что - то под нос, так десяток лет с плеч долой. Ой, говорил, - и она опять завыла в голос…
Часа через два, когда мне окончательно удалось успокоить соседку мы пошли к председателю, нужно было организовывать похороны. Когда он услышал новость, чертыхнулся от досады:
-Вот же дед учудил. Могилу придётся дня два копать, такие морозы, земля промерзла. А сейчас мужиков днём с огнём не найти. Я же всех распустил, уже пьяные, поди, все. Ладно, девчата, пойдём, определим место для могилки, да я костёрчик разведу, только за ним следить будет нужно, а я не уверен, что буду успевать, сможете помочь?
Тётя Люба ещё рот не успела открыть, а я уже выдвинула свою кандидатуру:
- Я буду ходить каждые два часа, нормально?
- Спасибо, я там вечером подменю тебя. Как стемнеет, не ходи туда, девчонке - то на кладбище вечером страшно.
- Не надо, - спокойно ответила я, - если что – то пойдёт не так, я прибегу к вам, а кладбища я не боюсь, все там будем.
-Да ты что, Надежда, спятила? - уставился на меня председатель, - кто ж тебя отпустит одну, ночью на кладбище в новогоднюю ночь? Да если что случится, я потом всю жизнь спать спокойно не смогу.
-Про ночь пока не говорю, дело к вечеру придёт, тогда и поговорим, - прекратила я бесполезный спор.
Приехав на кладбище, тётя Люба указала на большую оградку:
-Вот тут его и похороним, рядом с братом, нечего ему одному мыкаться. Всю жизнь жил бобылём.
Я рефлекторно ухмыльнулась, но промолчала.
***
Я пришла на кладбище к обеду, председателя уже там не было. Он привез несколько бревен, положил их рядком и поджег. Бревна горели потихоньку, а порывистый ветер старался погасить этот огонь. Походив вокруг, понаблюдала за происходящим и решила сделать своеобразный короб. Аккуратно начала собирать снег с могил и делать из него большие снежки. А что, и могилы почищу, и задуманное сделаю. Я начала строить стену из снега вдоль оградки. Но пока я возилась с этой стеной, ветер поменял направление, а я устала и как только остановилась, начала подмерзать. Недолго думая я вернулась в деревню. Дорога была не длинная, кладбище находилось в километрах полутора от деревни. Раньше оно было намного дальше, но теперь, когда стали строить новые дома, и деревня разрасталась, оно становилось всё ближе и ближе к живым. Пока шла домой, ветер лютовал не на шутку, толкал меня в спину своими порывами, как будто говорил: «Нечего тебе тут делать, раз живая, так иди домой».
Как только открыла дверь в дом, и мне в лицо пахнуло теплом, я поняла, насколько сильно устала. Еле сняв пальто и валенки, бухнулась к печке прямо на пол и обняла её как родную.
-Вот есть мозги у человека? - думалось мне. - Ну почему я такая ненормальная? Чего я вечно вперёд всех лезу, да ладно бы за пряниками, так нет же, за тумаками и шишками. Ну, неужели нельзя было просто промолчать и дать мужикам сделать свою работу. Герой, блин, нашего времени. Вот как мне целый день теперь ходить туда-сюда, холодно, блин. А человек - то надеется на меня, а самой - то стремно идти и признаваться в собственной беспомощности. Вот так ругая себя последними словами, я и заснула, сидя у печки на полу.
Проснулась как будто от толчка, мне показалось, что кто- то теребит меня за плечо:
-Надя, вставай.
Еле открыв глаза, оглянулась. Нет, никто меня не будил, я была одна. Встала, потянулась и поняла, что замечательно отдохнула. Одевшись и найдя небольшую лопату для уборки снега из фанеры в сарае, я отправилась в обратный путь. Ветер озверел, он явно не желал, чтобы какой - то человечишка ходил по кладбищу в такую пору, хватался за лопату и тянул меня назад. Придумав дурацкую кричалку для поддержки себя любимой, я шла и орала ветру:
-А нам ветер нипочём, у нас морда кирпичом.
Почему кирпичом, я и сама не знала, просто он составлял подходящую рифму. Дойдя до пункта назначения, я плюнула со злости. Прозевала! Этот гадский ветер всё - таки сделал своё дело и, забросав бревна снегом, потушил огонь. Недолго думая, я начала таскать снег, с более отдаленных могил и строить следующую стену. Побегав туда-сюда раз двадцать-тридцать, я внезапно поняла, что делаю абсолютно бесполезную работу. Вот это все, я могла сделать за пять минут ещё в прошлый раз.
-Как трудно быть идиотом, - сказала я сама себе и начала закручивать первый торнадо.
Стены вокруг оградки, были созданы за какие - то минуты и мне оставалось только очистить от снега брёвна и вновь их поджечь. Немного подумав как это сделать аккуратно, я представила себе большую голову, как в сказке Руслан и Людмила и подула. По бревнам пошла мелкая подземка. Расчистив бревна, я схватилась за карман и поняла, что теперь мне нужно очищать калитку от снега и топать в деревню за спичками, я же не думала, что можно погасить хорошо взявшиеся огромные брёвна. Топать туда – обратно три километра было тяжело и на этот дальний морозный путь нужно было решиться. Немного постояв, я начала опять замерзать и вспомнила, как лечилась огнём. Нужно попробовать свой дар, а вдруг у меня и без спичек получится огонь зажечь. Встав рядом с бревнами, закрыла глаза и представила большой костёр, меня обволокло тепло. Ветра не было, огню ничего не мешало. Не знаю, сколько я так простояла, но когда открыла глаза, солнце уже садилось, а бревна как были неподоженными, так и остались. Придется Вам все - таки шлепать за спичками, самоуверенная мадам, подумала я и услышала за спиной визг тормозов. Председатель привез уголь, чтобы подложить его в кострище.
-Ну, как дела, - спросил он, подходя ко мне, - ух, какая теплынь отсюда идет.
-Теплынь? Какая теплынь, - растерялась я.
-Странно, - председатель посмотрел на брёвна, - вроде не должны были. Ого, да у тебя весна, на отдельном участке.
Он откапывал калитку, а я, осознавая сказанное, огляделась вокруг. Внутри оградки не было, ни снега, ни луж.
-Ну- ка, отойди, - председатель, немного отодвинув меня, копнул принесенной с собой лопатой.
-Вот что, Надежда, - удовлетворенно хмыкнул он, - давай ка бегом в контору, и пусть мужики быстренько сюда чешут, пока не стемнело, верхний слой снимем, и если так хорошо все пойдет, завтра утром уже и могилу выкопаем.
Всю дорогу я бежала не останавливаясь и, влетев на всех парах в контору крикнула:
-Мужики!
В конторе сидели два наших механизатора, я не знаю, что им показалось, но они побелели как снег.
-Что случилось?
-А, - я отмахнулась, - ничего, - я согнулась пополам, пытаясь восстановить дыхание,- председатель сказал бегом на кладбище, пока не стемнело, там верхний слой хорошо прогрелся, нужно снять быстренько.
-Вот Романыч, вот человек. Даже тут хлопот не принес, - сказал один из них.
Мужики ушли, а я осталась в конторе. В общем - то во мне тут нужды не было, но я не нашла ключа от неё, а открытым здание бросать мне совесть не позволяла. Солнце уже село, прошел час, другой, я затопила печь и начала переживать. Мало ли, кладбище всё - таки. Мы с малолетства слышали всякие пугалки, а вдруг это не враки, а вдруг это всё, правда.
Только часам к восьми мужики вернулись в контору уставшие и очень довольные, не смотря на столь трагические события. Оказывается, земля так хорошо прогрелась, что они очень даже быстро выкопали могилу полностью и счастливые они от того, что и на Новый год успеют и завтра целый день свободны. Я удовлетворенно кивнула головой, и пошла обогревать своё жилище.
Протопив печь и побродив по дому из угла в угол, я прилегла на кровать не раздеваясь, всплакнула и заснула. А проснулась утром. Здравствуй новый 1991 год!
Деда Игната мы хоронили в метель, на удивление на кладбище пришла почти вся деревня, включая моих ребятишек, те ни в какую не захотели оставаться дома. Стоя у могилы, тётя Люба сказала:
-Вот видишь, Наденька, это всё благодаря тебе. Помер бы год назад, так на могиле стояли бы ты да я, да мы с тобой. А теперь целая деревня горюет.
Деревня и в правду горевала, особенно ребятня. И уже то, что многие люди в метель не поленились дойти до кладбища, говорила о многом. Когда мы шли в деревню, метель резко закончилась, и мне подумалось, что даже природа сожалела о потере и оплакивала его таким образом. Придя домой, я почувствовала дикое облегчение, не люблю кладбище и похороны. Что – то уж слишком много их стало в моей жизни.
Поминки тётя Люба делала у себя дома, вот когда пригодились и лавки и посуда бабы Веры. Пришло неожиданно много людей, и оказалось, что не так уж и плохо люди относили к деду, с пониманием. Даже в те годы, когда он обиделся на весь свет и ни с кем не разговаривал, люди его любили, подумаешь арбузы, жили без них сто лет и ещё столько же могли прожить, просто решили человека не трогать. Так что, не права была тётя Люба, моя персона в этом играла незаметную роль. К нашему удивлению, ни на похороны, ни на поминки, ни одна бабка не пришла. Это мы заметили только тогда, когда убирали со стола и мыли посуду.
- Слушай, Надь, а где ж наши бабки то?
А я даже не могла ответить, потому что не понимала, что было, а чего не было в истории тёти Любы и Игнатия Романовича, если они говорили, что дед в больнице не лежал. Я могла сказать только одно:
-Погода не лётная.
-В смысле? – не поняла моя собеседница.
- Зима. На мётлах холодно летать.
Теть Люба хохотнула, потом покосилась на портрет деда Игната и тяжело вздохнула.
-Ух ты, Надь, глянь, - вдруг вскрикнула соседка, что – то увидев на тарелке, которую протирала,- смотри какие совушки красивые по ободочку идут. А я что – то раньше их и не замечала. Сколько раз у соседей ела, а в тарелку не заглядывала.
Она протянула мне тарелку, на которой причудливым орнаментом были нарисованы филины.
-Это филины, а не совы, видите, нет круглого лица, - рассмотрев внимательно узоры, ответила я.
-Чего? - растеряно спросила тётя Люба.
- У сов мордаха как блин круглая и ушки по-другому торчат, это филин.
-Ну, да. Ну, да. Тебе лучше знать, - ответила рассеяно моя собеседница, - один хрен, я их раньше никогда не замечала. Красиво.
После поминок мы собрали посуду бабы Веры обратно в коробку, но рука не поднялась её опускать обратно в подпол, я освободила место в одном из сундуков и аккуратно составила её туда. Всё равно через неделю опять доставать.
А на девять дней случился со мной очередной интересный случай. Мы пошли, как положено на кладбище, на улице было довольно – таки тепло, солнечно и безветренно. Мы решили убрать снег с оградки, чтобы весной не побежали ручьи в ненужных местах. Я вооружилась лопатой, веником, как и родные деда Игната и рьяно начала разгребать созданное мной сооружение. Я так разошлась, что почистила и оградку и рядом стоящую могилу, даже не замечая, что на ней было написано. Отряхивая памятник, я нагнулась и, приподняв глаза, увидела чья это могила. С маленького портрета на меня смотрела ведьма Варвара, только не такая старая, какой её видела я, а намного моложе и чем - то даже похожа на меня, как мне показалось.
НИКИТИНА ВАРВАРА МИТРОФАНОВНА
Гласила надпись и даты рождения и смерти. Дата рождения мне ни о чём не говорила, а вот дата смерти меня заставила застыть и лихорадочно вспоминать, когда же злая ведьма Варвара умерла в моей истории. Я посчитала, разница между той и этой смертью была ровно сорок лет.
-Странно, подумала я, - почему сорок? Не пятьдесят, не сто, почему именно сорок лет? Может она, какой нибудь вампир, просыпающийся раз в сорок лет, напивающийся крови, для того, чтобы жить дальше и засыпает? Нет, бред. Точно не он. Ведьма и есть ведьма, кто её поймёт, - и я нечаянно чуть не плюнула ей на могилу.
-А чья это могила, не знаете? – поинтересовалась я.
- Да бог её знает, я её даже и живой не помню. Я ж ещё маленькой была, когда она умерла.
- А дед Игнат о ней ничего не рассказывал?
-Да я и не спрашивала, вообще – то. Мало ли людей на кладбище похоронено, всех и не упомнишь.
- А кто за её могилой ухаживает, - не унималась я.
- Так я и ухаживаю, вон, к своим прихожу и её могилку заодно убираю.
Я смотрела на памятник и не знала плакать или смеяться, это же надо было такому случиться, чтобы похоронить двух злейших врагов бок о бок. Надеюсь, дед Игнат на том свете задаст жару этой стерве.
Тринадцатого числа, на Старый Новый год приехал Лёха. Он сдал досрочно сессию и приехал домой в отпуск. Об этом я узнала только к вечеру, когда ко мне в дверь кто - то троекратно постучал.
-Войдите, - крикнула я, но никто не вошел.
Спустя минуту опять раздался троекратный стук, и услышала за дверью, чей сто смешок и возню. Я поняла, что надо мной кто – то издевается и, подойдя к двери, резко распахнула её. Мне в лицо полетела горсть пшена.
Коляда, коляда
Отворяйте ворота,
Доставайте сундучки,
Подавайте пятачки.
Хоть рубь,
Хоть пятак,
Не уйдём из дома так!
-Твою мать, заорала я, - потому что одна из крупинок попала мне прямо в глаз, - что за фигня?
-Ой, Надь, прости, прости, прости.
Несколько человек ринулись ко мне помогать вытаскивать соринку. Когда мы справились с глазом и я проморгалась, то раскрыла рот от удивления. Передо мною стоял Дед Мороз с бородой и усами, натянутыми под подбородком и улыбался Лехиной улыбкой, а рядом стояла тётя Люба в своей цветастой юбке из пододеяльника и держала в руках костюм Снегурочки.
- Одевайся, Наденька. Мёртвое – мёртвым. Живое – живым. Раз не встретили Новый год, хоть Старый отметим.
Когда мы вышли из дому, вся деревня уже стояла на ушах, народ колядовал с размахом!
Праздновали мы всю ночь, и домой я вернулась только в седьмом часу под небольшим градусом, но помятуя прошлый Новый год, затопила печку и уселась возле неё так, чтобы если усну, головой обязательно треснусь об угол и проснусь. В общем, так и случилось, я треснулась головой, проснулась и увидела бабу Веру весело хлопочущую на кухне.
- Что, Надюха, давай, помогай ватрушки делать.
Она сняла с печки деревянную кадку полную теста, оторвала от него кусок и начала крутить шарики.
-А с чем ватрушки? – заглянула я в миску стоящую на столе.
-С черёмухой, - и она указала на чашку сухой молотой черёмухи смешанной с повидлом, так всегда делала моя бабушка.
Баба Вера раскатывала кружочки, а я ложечкой клала в серединку начинку и, заворачивая восьмеркой краешки теста, укладывала ватрушки на поддон. Поддончики были маленькие, как и старенькая духовка купленная, наверное, ещё в пятидесятых годах. Ватрушки быстро выпекались в духовке, и поддоны менялись один за одним. Выпечка безумно вкусно пахла, и мне захотелось попробовать. Я уже держала в руках одну и думала:
-Странно, какая же это ватрушка, это же булочка, как у бабушки. И делаем мы их так же как бабушка. У ватрушек начинка другая, да и форма тоже. А это обычная булочка с черёмухой.
Я поднесла булочку – ватрушку ко рту и тут баба Вера сильно ударила меня по рукам, закричав каким - то страшным, мёртвым голосом:
-Зачем ешь мёртвую еду. Рано тебе ещё.
И я проснулась. Опять…
Открыв глаза, я не могла понять, где я нахожусь, и почему так воняет палёной псиной, посмотрев себе на ноги ахнула. На правой штанине трико зияла огромная выжженная дыра, края её медленно тлели, и дыра росла прямо на глазах. Я подскочила, схватила ковшик с водой и окатила ногу. Дыра была странной формы и похожа на ватрушку. А у меня в голове молоточками билось одно только слово, мёртвая, мёртвая, мёртвая. Нет, не найти мне бабу Веру среди живых, нужно искать среди мёртвых.