Часть 11
Иван никогда не трогал жену и пальцем. Всю жизнь был строгий, с претензиями, но чтобы ударить – такого не было.
- Вань, ты шо? – Маша смотрела на мужа удивлёнными глазами.
- Дык куды тебя несёть? - Иван прищурился и сжал челюсти так сильно, что заходили желваки на скулах.
- Тута я, дома… - женщина растерялась. Стыдно признаться, что следила за мужем.
- Кто он? К кому хвост навострила? – Грищенко сжал фуфайку ещё сильнее и прижал к себе жену.
- Ваня, а ты чаво пришёл? – спокойным голосом задала вопрос Манька. – Ты же сёдня до утречка должон конюшню охранять… Был ли ты там?
- Должон, без надобности не воротился бы…
- Не было тебя тама… Сама видела…
Ванька отпустил жену, округлив глаза.
- Откудова знаешь? – мужчина присел на лавку. – Пасти́ вздумала? Ты ж никогда не приходила…
- Не приходила… - Мария присела рядом. – Скажи, как есть… Это Томка?
- Какая-такая Томка? – Иван пристально посмотрел на жену, явно не понимая, о чём речь.
- Воспиталка. Знамо дело – она…
- Манька! Не чуди! – психанул Грищенко, снял телогрейку и повернулся спиной. – На, погляди…
Мария взглянула на мужа и ахнула.
- Божечки мои, шо же это?
- Хату мы тушили, глупая ты баба…
- Какую хату? Чью?
- Мельниковых…
- Как же енто? У них же поминки вроде как…
- Допоминова́лись… Не знаю, шо да как, прибежал Порфирий, криком кричить… Хата Мельниковых рядом… Я и кинулси помогать тушить… А внутрях сам Мельник дрыхнет. Я его спасать… Этот злыдень спросонок меня не признал, оттолкнул окаянный, я на горящую стенку и повалилси…
- Ой, батюшки святы… - запричитала Мария. – А жёнка его спаслася?
- Чаво не знаю, того не знаю… Народ сбежалси, не разобрать… кто … где… Тьфу, чтоб им пусто было. Плечо болить, шо кожу сняли… Намажь чем-нибудь, надо воротиться на сторожевую.
Мария аккуратно сняла обгоревшую рубаху. Плечо получило ожог второй степени. Вздулись волдыри, раскрасневшаяся кожа сильно горела, будто приложили горячую заслонку от печи. Успел Ванька потушить спину, катаясь по полу.
- К врачу тебе надобно, - беспокоилась жена, накладывая на больное место очищенные листья капусты. – Вона как раздуло…
- Я шо баба по врачевальням таскаться? Привяжи, и бу́дя…
- Вань, - женщина всё же решилась выудить у мужа о Тамаре. – Пошто Томка в гости звала?
- Какая? Кого? – возмутился Иван, натягивая последнюю рубаху.
- Мне Стешка тут донесла…
- Шо? Трофимова? – Ванька развернулся и уставился на жену. – Твоя Стешка с рылом мохнатым, а ты и уши развесила?
- Не вразумею… Об чём это ты? – слова мужа взбудоражили Машу.
- А ты поди спроси у своей сороки, шо она тут разно́сить, коли сама шерстью обросла! Ты думаешь, чаво она к тебе пристаёть? А?
- Ты ж место её мужика занял… - плюхнулась на лавку Манька, чувствуя, что муж сейчас расскажет такое, о чём сама Грищенко никогда бы не догадалась.
- Угу, ну, занял, и дальше шо? Тока вот твоя сорока-белобока навострилась на твоё место. Вразумела?
- Да ты шо? Не могёть этого быть… Она же вона, как за Порфирием…
- Окстись, безмозговая! Шкуру свою прикрываеть…
- Не верю…
- Иди, говорю, спроси… - Ванька кое-как надел телогрейку и открыл дверь в сени. – Ты давеча хворала, а она ко мне прибегала… Уяснила?
Иван вышел на улицу и направился сторожить коней. Мария встала, прошлась по кухне, посмотрела в окошко.
- Ах ты ж стерва, Степанида! Ну я тебе зараз всё обтолкую… - хлопнув дверью, быстрым шагом поспешила к соседушке.
Навигация канала здесь