«Слышал, что с нашим Ромой?» – «Нет еще, а что?» – «Всё плохо»
Так год назад я узнал про болезнь Ромы. Болезнь тяжелая, сложная, избегу подробностей. Рома не близкий мой друг, хотя знакомы очень давно, с юности. Встречаемся раз, быть может, в год, на общих пьянках.
Я тут же позвонил Ане, его жене. (Мы же обычно боимся звонить прямо больным.)
«Да, Лёша, всё так, – ответила Аня. – Нет, помощи не надо, спасибо. Завтра к врачу, решать насчет операции».
Роме повезло. Если такое слово возможно в его ситуации. Сделали операцию, в целом успешно. Но потом – реабилитация, процедуры, восстановление.
Рома был слаб, Рома был вял.
И все мы звонили-писали Ане. Она рассказывала подробно, как он и что. Голос усталый, но терпеливо рассказывала.
А потом я как-то заехал к ним в гости. Совсем ненадолго. Аня принесла нам еды, Роме, конечно, отдельно – у него своя диета, супы-пюре там всякие, каши.
Рома попробовал, сморщился: «Ань, ну опять мало соли и слишком жидко!»
Аня вздохнула: «Соль принесу. А консистенция – так врач сказал»
Рома, нервно: «Врач ей сказал! Мало ли что он говорит! Надо слушать, что я говорю!»
Короче, мы толком с Ромой и не общались. Он высказывал Ане претензии. Он стал вздорный, капризный, привередливый. (Будем честны, мало кто умеет сохранять оптимизм и благодушие в таком положении.)
Я собрался уходить, Аня сказала, что выйдет со мной, ей в магазин.
«И салфетки купи! – крикнул вслед Рома. – Опять забудешь! И картошки нормальной! Возьми килограмм десять сразу, пусть будет».
На улице я сказал Ане: «Я с тобой, помогу. Куда тебе десять кило тащить?»
«Слушай, это самое легкое!» – усмехнулась Аня.
А потом вдруг заплакала. Вот прямо как в давнем кино, у меня на плече.
Когда Аня успокоилась, она сказала: «Знаешь, что самое тяжелое? Не то, что Рома капризничает, требует то одного, то другого. Вы, мужики, вообще очень капризны, а уж когда болезнь – это всё, мир пропал. Есть только вы и ваши проблемы. Ладно, привыкла. Но самое тяжелое – мне постоянно звонят. Друзья Ромы, его мама, его брат. И ни один, ни один не спросил: а как ты, Аня? Я стала автоответчиком мужа. Будто у меня нет чувств, усталости, возраста. А мне, блин, уже сорок шесть. Даже наша дочка звонит и первым делом: как папа? Она же в Испании, по контракту. Однажды я попыталась ей о себе, а она мне: мам, ну что поделать, ладно, целую. Всё».
Аня замолчала. Нахмурилась: «Ой, надо бежать. Ромка же ждет. Слушай, я ничего тебе не говорила, ладно? Вырвалось, извини».
Я кивнул. Помог ей с картошкой. У подъезда расстались.
Аня с двумя сумками исчезла за дверью.
Она так каждый день. Сумки, капризы, готовка. Она терпеливая, Аня. Она сильная, эта худая, сутулая женщина. Она выкормит-выходит несчастного, капризного мужа. Она всё может – даже такое, что вроде ей неподвластно. Как все наши женщины.
И никто не позвонит, никто не задаст очень простой вопрос: «Ань, а ты сама как?».
Алексей БЕЛЯКОВ
