В начале декабря 1914 г. его высокопревосходительству морскому министру было доложено о прошении Е.В.Белавенец. Она писала: « <…> Сын мой ученик VI класса 10-й классической гимназии Иван Белавенец уже давно имеет горячее желание поступить в Морской ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА корпус, но до сих пор я удерживала его от этого, с целью убедиться, насколько твёрдо его желание. В текущем году, вместе с войной и с тем патриотическим подъёмом, который охватил всё общество, таковое его стремление резко усилилось, и ему уже трудно оставаться в гимназии, тогда, как он и умом, и душой стремится к иного рода наукам и деятельности. Ввиду этого осмеливаюсь обеспокоить ваше высокопревосходительство своею покорнейшею просьбою, не найдете ли Вы возможным, в виде исключения, сделать распоряжение о принятии моего сына Ивана в Морской ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА корпус, теперь же в соответствующий класс, во внимание к заслугам его родного деда, капитана 1 ранга Ивана Петровича Белавенец, известного своими учёными трудами по девиации и компасному делу <…>»
Адмирал Иван Константинович Григорович сам был воспитанником Морского корпуса, и ходатайство Евгении Васильевны удовлетворил, о чём ей и сообщили 8 декабря: «<…> Его высокопревосходительство морской министр разрешил зачислить теперь же сына Вашего Ивана в названный корпус, и что вследствие сего сыну Вашему Ивану Белавенец надлежит немедленно явиться в корпус с документами
<…>».
Так 15-летний Ваня, сын учёного лесовода, выросший на 11-й линии Васильевского острова, попал в 6-ю роту 1914 г. набора, которой суждено было войти в историю Белой борьбы и русской эмиграции. Через несколько десятилетий именно он сформулирует понятие «Выпуск 1920 года» и соберёт в своих Бюллетенях бесценные сведения обо всех однокашниках.
«Выпуск 1920 года Морского училища, его начало, его “закваска” – это осень 1914-го, когда около 40 молодых людей были приняты в младшую роту, 6-ю, Морского его императорского высочества наследника цесаревича корпуса, по экзамену, бывшему с преимуществом для сыновей морских офицеров.
Называется выпуск Двадцатого года потому, что без объявления Российской Империи самой свободной и демократической страной, выпуск должен бы быть произведённым в 1920 г. в мичманы, что и произошло с большей частью выпуска: мичмана приказом генерала Врангеля в ноябре 1920 г. и ушедшие из М[орского] У[чилища] во Владивостоке были произведены адмиралом Колчаком в подпоручики в 1918–19 гг., и из них большая часть Приморским правительством Меркулова в мичмана в 1921 г.
Уехавшие из М. У. в конце 1918 г. на фронт за Урал были произведены за боевые отличия в офицеры: корнеты, хорунжие и подпоручики адмиралом Колчаком и командующими отдельными частями уже после падения власти верховного правителя.
Из них закончили Белую борьбу старшими по выпуску: полковник Константин Слюз и штабс-капитан Борис Афросимов».
Будущий 20-летний полковник казачьих войск Константин Александрович Слюз родился 13 декабря 1899 г., на воспитание был определён в Одесский кадетский корпус. Плеск морских волн не давал озорному мальчику покоя, поэтому 28 февраля 1914-го штабс-капитан запаса А.А.Слюз, служивший в Екатеринославе помощником начальника мобилизационного отдела Управления Екатерининской железной дороги, подал прошение о приёме его сына в Морской корпус. Прошение было удовлетворено, медкомиссия пройдена, и… прощай, Одесса. 25 сентября в канцелярию Морского корпуса поступила бумага, подписанная директором Одесского кадетского корпуса генерал-лейтенантом Родкевич (Николай Алексеевич, получив новое назначение, через несколько дней уедет в действующую армию) и список вещей, составленный заведующим обмундированием штабс-капитаном Сидоровым. «<…> прошу о получении его уведомить с высылкою состоящих на нем казённых вещей». Кадету, теперь уже Морского корпуса, надлежало вернуть в Одессу не только шинель, мундир, сапоги, но даже носки и носовые платки – две штуки. Всего в списке 13 пунктов и подпись: «Читал – кадет Слюз».
Не пройдёт и трёх лет, как Одесский кадетский корпус будет эвакуирован в Ростов-на-Дону, его воспитанники, наряду с кадетами других корпусов, войдут в самые первые подразделения Добровольческой армии в ноябре 1917-го, многие из них погибнут в первом же бою. В родной Одессе здание корпуса будет разорено, имущество разграблено. Гардемарин Константин Слюз будет в это время далеко от Родины, но, будучи списан с вспомогательного крейсера «Орёл», тоже отправится воевать против красных.
Это будет чуть позже, а пока 14-летние ребята и их родители ожидали ответы на поданные директору Морского корпуса прошения. В деле о поступлении Николая Гладкевича сохранился конверт, адресованный его отцу, штабс-капитану 103-го пехотного Петрозаводского полка. Летом 1914 г. К.И.Гладкевич был в Петербурге и проживал на улице Малая Пушкарская в доме № 28. По этому адресу в августе месяце было доставлено извещение о том, что сын его «<…> Николай Гладкевич предназначен к переводу из Суворовского кадетского корпуса в Морской корпус при условии, однако, если он удовлетворит медицинскому осмотру имеющему быть в Морском корпусе 6 сентября сего года в 10 часов утра».
Извещение было доставлено, но не вручено. На обороте конверта, помимо печати для пакетов Морского корпуса, надпись: «Штабсъ-Капитанъ Гладкевичъ выбылъ на войну швейцар А.Васильев». Одновременно с Николаем из Суворовского кадетского корпуса был переведён Лев Казанский, родившийся 8 февраля 1900 г. Отец его, Владимир Андреевич, служил священником церкви 6-го пехотного Либавского полка в крепости Новогеоргиевск.
Благополучно был определён на воспитание в Морской корпус и Онисим Лайминг, воспитанник 3-го Московского императора Александра II кадетского корпуса, в котором офицером-воспитателем служил его отец подполковник В.Н.Лайминг. Для поступления в Морской корпус в 1914 г. Александру Оллонгрену не хватало четырёх месяцев, поскольку родился он 3 января 1901 г. Начальник комендантского отделения штаба Севастопольской крепости полковник Владимир Константинович Оллонгрен, прежде чем подать прошение на имя директора Морского корпуса, обратился за поддержкой к своему начальнику полковнику В.П.Муратову. Ходатайство было удовлетворено, и крестник императрицы Марии Фёдоровны, успешно сдав экзамены, был принят на казённый счёт . Николай Горизонтов, родившийся 4 февраля 1900 г., воспитывался в Симбирском кадетском корпусе, в котором командиром 2-й роты служил его отец. Согласно прошению полковника А.Д.Горизонтова, Николай был переведён в Морской корпус, хотя на медосмотре у него наблюдалось «временное понижение слуха».
Вдова капитана корпуса морской артиллерии А.В.Слёзскинская, проживавшая в Новгороде, не смогла перевести на воспитание в 1914 г. в Морской корпус своего сына, родившегося 20 августа 1900 г. Григорий «<…> на бывшем13/14 сего августа медицинском осмотре в МК признан неудовлетворяющим правилам приёма в этот корпус». И, хотя остался пока на воспитании во 2-м кадетском корпусе императора Петра Великого, в легендарное учебное плавание на крейсере «Орёл» он всё таки уйдёт.
В деле Алексея Кремкова, родившегося 17 июня 1898 г., сохранилось очень трогательное прошение-ходатайство, написанное на фирменном бланке одного из отелей швейцарского курорта в окрестностях города Лугано. «Милостивый государь, хотя я и не имею честь быть лично знакомым с вашим превосходительством, тем не менее позволяю себе обратиться к Вам с покорнейшей просьбой об авторитетном содействии Вашем к приёму в Морской кадетский корпус внука моего Алексея Кремкова. Его превосходительству директору Морского кадетского корпуса. Нижеследующие соображения дали мне смелость утруждать Вас означенною просьбою:
1) Страстное стремление внука моего к военной, а в частности к морской службе, и несклонность его к классической школе;
2) Любовь его к воде и физическим упражнениям, и, как следствие этого, – ловкость, смелость и находчивость; Наконец,
3) Моя почти 50-летняя государственная служба, из них 42 года в морском ведомстве.
Вероятно, в половине минувшего июля сын мой военный судья генерал-майор М.И.Кремков посылал Вам из Казани прошение о допуске его сына, а моего внука к экзамену для поступления в МК.
Прошу Вас, милостивый государь, принять уверения в совершенном моём почтении и преданности. Корпуса Морской Артиллерии генерал в отставке Ив. Ив. Кремков. 4 августа 1914 г.»
По распоряжению контр-адмирала В.А.Карцова это прошение было присоединено к прошению генерал-майора М.И.Кремкова. Алексей по итогам своих баллов был принят «своекоштным». Своекоштным был принят и Владимир Могучий, родившийся 17 июля 1899 г., благодаря своему опекуну Болеславу Станиславовичу – родному брату покойного отца. В разряд казённокоштных воспитанников корпуса кадеты Кремков и Могучий были переведены 15 февраля 1915 г.
В судьбы некоторых ребят Великая война с немцами вмешалась уже в августе. Город Калиш стал первым, в который вошли немцы. Губернский казначей П.Соколов успел уничтожить наличные суммы казначейства, за что и был расстрелян захватчиками. Немцы зверствовали, город сожгли, многие жители погибли. Оставшиеся в живых стали уходить из города, ушли и Соколовы.
Император Николай II оценил подвиг казначея, его семья получила дворянство и приставку к фамилии «Калишские». Вдове была назначена хорошая пенсия, а дети определены на воспитание в учебные заведения, которые выбрали сами. Так Алексей Соколов-Калишский стал кадетом 6-й роты Морского корпуса.
Надворный советник В.Ф.Чайко писал: «…честь имею почтительнейше просить допустить <…> в виду исключительных условий, в которых очутился сын мой благодаря военному времени. <…> Михаил – внук севастопольца, причисленного к Комитету раненных, воспитанник VI класса Ловического реального училища, которое находится в местности, служащей театром военных действий, а потому все документы сына моего, а так же послужной список деда, представлю немедленно после получения таковых из Великолукского реального училища, в которое по обстоятельствам военного времени высланы документы воспитанника Ловического реального училища…».
После получения из Действующей армии телеграммы о высылке документов, Михаил Чайко, родившийся 7 ноября 1898 г., был допущен к экзаменам.
Случались и довольно курьёзные случаи попыток определения в Морской корпус. Так, родители Бориса Корцын-Жуковского не получили заранее документ о приписке сына к дворянству, хотя сам Николай Владислав-Адамов Корцын-Жуковский внесён был в 6-ю часть родословной книги Могилёвской губернии. Отец присылал телеграммы из Канавино Нижегородской губернии, мать из Одессы, оба умоляли допустить их сына к экзаменам. К тому же оказалось, что для младшего класса Борис перерос на четыре месяца (родился 18 апреля 1898 г.), а времени на подготовку к экзаменам в следующую роту было чрезвычайно мало, сдать экзамены успешно не удалось. Борис, мечтавший с первого класса гимназии стать моряком, счёл нужным действовать самостоятельно – он написал прошение морскому министру: « <…> Положение моё очень тяжёлое, так как я сын бедного родителя, служащего на театральной сцене, драматический провинциальный актёр, в особенности в настоящее тяжёлое время Великой Отечественной войны, когда театры прекратили свою деятельность и отец мой остался не у дел. Я буду лишён возможности вторично держать экзамены, и, следовательно, поступить в Морской корпус. А по сему осмеливаюсь обратиться к Вам, ваше высокопревосходительство, с просьбой принять меня в Морской корпус в младшую общеобразовательную, если возможно – в среднюю роту. Если же ваше высокопревосходительство найдёт мою просьбу незаконной, прошу прилагаемое при сём прошение повергнуть к стопам его императорского величества».
Форму кадета Морского корпуса Борис Корцын-Жуковский наденет в 1915 г., когда будет произведён дополнительно набор в роту 1914-го года набора...
© О. Н. Колтун
Продолжение статьи в альманахе "Кортик" №15/2015