Копирование текста, без разрешения автора запрещено.
А потом был мой день рожденья. Вернее наш! Я проснулась от того, что кто - то гладил меня по голове. Открыв глаза и ни кого, не увидев, я поняла, что это была баба Вера. И потянувшись, сказала вслух:
- С днём рождения, бабулечка!
Лёгкий ветерок прошелся по комнате и потрепал мне волосы. Тут же в окне появилась голова Макса и букет полевых цветов.
-Привет, с днём рождения, - подмигнув мне сказал парень, - сегодня вечером мы с тётей Любой приглашаем тебя на банкет к ним под навес.
-Привет, - ответила я, улыбаясь, - так вроде бы я должна банкет устраивать.
-А это совсем не важно, - ещё раз подмигнул Макс и, махнув рукой исчез.
Потом пришла тётя Люба, принесла мне в подарок вазу. Красивая красного стекла, я всегда о такой мечтала и была в восторге от подарка, как раз под букет. Весь день ко мне кто - то забегал, что - то дарил. Подарки были совсем не дорогие, но было очень приятно. К вечеру принесли телеграмму от бабушки, теперь вся деревня узнала, что у меня день рождения и народ пошел валом. Столько народа меня ещё ни когда не поздравляло. Это был первый день рождения, когда я не плакала…
***
Обычно мой день рождения начинался с пинка мамаши по кровати и очередной порцией воплей и проклятий. Весь день в мою сторону неслись маты и оскорбления, что из – за меня приходится собирать всех семейных уродов, тратиться на угощенья. Меня ни что не могло избавить от этого. В присутствии папы вопли затихали, но ненадолго, если мать меня не материла, то шпыняла исподтишка. Когда приходили гости, мне уже было всё равно, кто пришел и что подарили. Я забивалась в свой тайный уголок и плакала, в то время, когда моя мать, сидя за праздничным столом, считала себя королевой бала пила шампанское и хохотала от любой самой дурацкой шутки и по любому случаю.
Когда я стала жить у деда с бабушкой, было на много лучше, но каждый мой день рождения мать обязательно приходила и устраивала скандал. В итоге дед не выдерживал и выгонял её, а я плакала. Из – за этого я до сих пор не люблю свой день рождения и стараюсь о нём забыть. Хотя в нынешние времена уже совсем по другой причине, по причине быстрого течения лет…
***
В тот год мне исполнилось двадцать, как сказала тётя Люба первый взрослый юбилей и его нужно отмечать с размахом. Поэтому вечером был сюрприз в виде накрытого стола под навесом у соседей. В центре стоял огромный арбуз. Игнатий Романович сказал, что этот арбуз растил специально для меня. В первый раз в жизни хотелось плакать от радости, но плакать мне не дали. Тётя Люба устроила торжественное поздравление, в котором участвовали и Игнатий Романович и Макс, причём с явным удовольствием. Такого Максима я ещё не видела. Немного попозже уложив детей, пришли сестра Макса с мужем. Классная девчонка, только немного замученная, странно, что раньше мы не находили общего языка. Миша, муж сестры Максима, вообще не пил, мое "лечение" пошло на пользу. Было очень весело, как – то душевно тепло и совершенно непривычно для меня. Разошлись мы уже далеко за полночь. Эх, какие же замечательные люди живут в этой деревне.
Не знаю кому как, а мне в этом доме жилось одной прекрасно. Ничего не тяготило, никто не выносит мозг по всякой мелочи, жила только для себя, к труду приучена, как ухаживать за домом и огородом знаю, что ещё нужно человеку для счастья? Раздражало только одно, Ленкины вещи, лежащие в сенях. По субботам мы всегда ходили к соседям в баню, а в остальные дни нормальные люди мылись в летнем душе, но у нас такого не было. Обычно, летом я каждый вечер плюхалась в сенях в тазике, теперь же мне мешали кровать и узлы. Я пыталась отнести их в дом, в Ленкину комнату, но даже из комнаты выйти не успела, как узел приподнялся, стукнул меня по пятой точке и вылетел обратно в сени. Я пыталась объяснить бабе Вере, что мне это барахло мешает, но ответа не было. Потом я попыталась с ней поругаться, но получила по лбу сувенирной деревянной ложкой, которую мне подарили на день рождения. Бабка вредность свою показывала, но я - то тоже настырная и перетащила всё в кладовку. Баба Вера начала и от туда вещи выкидывать, но я пригрозила, что если она не прекратит, то выкину всё бабкины вещи из дому, а книгу и тетради сожгу. И она затихла. Но я тоже наглеть сильно не стала и вещи оставила в кладовке.
Если честно, то руки у меня чесались сделать перестановку. Перетащить оставшиеся два сундука в Ленкину комнату, туда же поставить стол со стульями и устроить там маленький рабочий кабинет. Было бы очень удобно, и писать, и шить. Но мне было как - то неловко перед Леной, перед людьми окружающими меня. Человек уехал в отпуск, а его выжили и выгнали из дому, это очень некрасиво. Вся эта кутерьма вокруг меня устроенная Леной казалась не реальной, в душе я так и не поверила, что человек живущий год со мной рядом бок о бок, евший с одной тарелки, мог быть таким двуличным. Я всё ещё верила, что все, что я услышала от других - бред, что скоро она вернётся, мы расставим вещи по местам, и всё будет как прежде. Но моё подсознание уже прекрасно понимало и ждало чего – то феерически скандального. Лена как паучиха сплела вокруг себя такую паутину, что и сама запуталась в ней и меня втянула, наговорила обо мне столько пакостей, что было понятно, это добром не кончится.
По вечерам мой верный Санчо Панса появлялся в окне моей комнаты, у него вообще была манера заходить в дом через окно, рассказывал, как день прошел, ужинал, а потом шел спать в беседку. Этот ритуал ни что не могло нарушить ни дождь, ни гроза. Тётя Люба как с ума сошла, каждый день да через день пичкала меня то пирогами, то блинами и когда это всё успевала приготовить не понятно. Поэтому я очень рада была приходу Макса и почти всё скармливала ему.
Забот было много. Когда я показала ткани соседке, то она выбрала все! И мы начали потихоньку шить. Ткань была для меня очень противной на ощупь, но ради хорошего человека, на что только не пойдёшь. Дядя Боря по секрету сказал, что он такой счастливой тётю Любу не видел уже лет десять.
В школу запись закончилась в течение десяти дней. Наши деревенские родители первоклашек записались в самый первый день ещё у тёти Любы. Родители, чьи дети были из соседней деревни, каким то волшебным образом узнали новость и на следующий день после моего звонка в районо, в восемь часов утра уже стояли на пороге школы. Думать про ремонт даже не пришлось, меня просто выставили из школы и как в кино сказали приходить завтра, а точнее через три дня.
А ещё у нас пошли первые арбузы выращенные детьми! Игнатий Романович всё лето возился с моей ребятнёй. У каждого был свой кустик, каждый вырастил арбуз и не один. Счастью детей не было предела. Каждый из моих подопечных принёс мне по кусочку, и я должна была обязательно его съесть. Но больше всех был счастлив дед. Он даже помолодел, стал ходить без палочки, да и народ стал относиться к нему по другому. Ветераны, встречая меня, всегда здоровались, чуть ли не кланяясь, благодарили за помощь, хотя с моей стороны она была минимальна. Просто нужен был человек, который бы всё организовал и всё. А дальше колёсико уже крутилось само по себе.
Живя в нашем доме начала и сама верить, что он ведьмин. Меня часто стали посещать странные сны. Это были сны, которые заканчивались явью. Иногда это были смешные сны, иногда вещие, но в этот раз меня охватил такой ужас, что я забыла про свой дар...
В один из вечеров, засиделась я глубоко за полночь, хотела дошить платье тёте Любе. По телевизору была какая - то передача, так, ничего особенного, но в голове после неё стала крутиться одна фраза: «Без кота жизнь не та». Даже спать легла с ней.
-Без кота жизнь не та, - напевала я, взбивая подушки.
Я выключила свет и улеглась в кровать. Немного полежав, внезапно поняла, что спать перехотелось. Пересидела. Немного покрутившись, вспомнила, что нужно посчитать баранов.
-Раз баран, два баран, три баран…
Дойдя барана до тридцатого, поймала себя на мысли, что считаю уже не баранов, а котов.
- Тридцать один кот, тридцать два. Без кота жизнь не та, - подумала я, посмотрев в окно.
И увидела кота. Огромного чёрного кота, сидящего на моём окне с той стороны стекла на фоне огромной луны на всё небо. Меня охватил панический страх. Я оцепенела. Кот же сидел на подоконнике и злобно сверлил меня своими зелёными глазищами. Чем больше я на него смотрела, тем больше казался и сам кот и его глаза, можно сказать, что он рос на моих глазах. Тело его медленно начало расти и выпрямляться, передние лапы превращаться в человеческие руки, а задние в ноги. И вот я уже вижу на подоконнике не кота, а старуху с зелёными кошачьими глазищами на пол лица, с большим крючковатым носом и узкими губами, искривлёнными злобной улыбкой. Старуха худющая, тянет свои костлявые руки к окну и створки распахиваются. И тут я вспоминаю на свою беду повесть Гоголя «Майская ночь или утопленница».
- Ой, мамочки, - шепчу я, комкая пододеяльник в кулаке, стараясь им прикрыться так, чтобы меня эта ночная жуть не увидела. Да где там, она меня уже давно увидела и идёт именно ко мне. Я села на кровати и потихоньку отползая назад, вжалась в стенку. Внезапно, откуда то сбоку появилась птица, то ли сова, то ли филин, она ухнула и спикировала на ведьму. От страха я зажмурилась, но тут же открыла глаза снова, поняв, что если не смотреть врагу в лицо будет в два раза страшнее.
Солнце стояло уже высоко. Посмотрев на будильник, я ахнула уже восемь часов утра. Проспала! Немного полежав, пыталась сообразить, что это было. Только что была ночь, кошка или страшная ведьма, я закрыла глаза, а открыла уже утром. А точно я дома? Может это мне снится? Оглядевшись вокруг убедилась, что нахожусь дома.
- Фуууу, это был сон. Надо же такому присниться. Без кота жизнь не та… Тьфу. Ненавижу котов! И ведьм! В жизни кота не заведу! – подумала я вслух.
-Уху, - послышалось мне со стороны сундука.
Я подпрыгнула на кровати, мои и так ненадёжно закреплённые ножки кровати не выдержали моего прыжка и подломились. Кровать с грохотом рухнула на пол.
-За-ши-бись! Вот только этого мне не хватало. Я осталась без кровати.
Я подняла кровать и смотрела ножки, рассматривала их в раздумье, что же мне теперь делать. К счастью сломались не все ножки, а только две, в ногах. Но мне от этого было не легче. Сейчас моя кровать напоминала горку.
-Надя, ты где? – услышала я голос Игнатия Романовича,- тебе банки трёхлитровые не нужны? Это что такое?
Дед уставился на мою кровать.
- Это кто ж тебя так бомбил?
-Да ни кто не бомбил, хорошо хоть столько простояла, её так по уродски везли, что две ножки подломились, когда кровать ставили, я их кое - как приспособила, но видно пришла пора.
- Чего это пришла, ни чего не пришла, - Игнатий Романович взял ножку в руки, - эх, беда, а где верхушка то?
-Да вот, в щепки разлетелась.
-И как же нам с тобой точную высоту то узнать? У передних то конструкция не та, да и высота другая,- сказал мой гость, заглядывая под кровать.
Он достал из кармана бутылку портвейна «Три семёрки», приложил бутылку к сломанной ножке, что то хмыкнул себе под нос, рассматривая эту композицию на расстоянии вытянутой руки и приподняв кровать, поставил бутылку на место ножки, а мне вручил второй край кровати.
- А ну - кась, подержи!
-Да Вы что, она ж сейчас бутылку раздавит.
-Не раздавит, - дед отошел к противоположной стене и, наклонив голову, как бы высчитывая точную высоту ножки, рассматривал кровать.
- Нормально, опускай.
Но я не опустила, потому что понимала, что если сейчас опущу свой край кровати, то бутылка либо упадёт и разобьется, либо кровать её раздавит. В любом из этих случаев мне придётся вымывать вонищу и выгребать битое стекло. Игнатий Романович хмыкнул, подошел ко мне и неуловимым жестом вытащил бутылку из - под кровати, я даже не поняла как, кровать грохнулась на пол. А дед пошел во двор. Выйдя на крыльцо, во всё горло заорал:
-Любка!
-А, - раздалось из соседнего двора напротив.
- У тебя есть бутылки из - под «Топориков».
-Чего? - успевшая уже подойти к своей калитке соседка, выпучила глаза на дядьку.
-Бутылки, говорю, вот такие есть пустые?
- Да найдём, а сколько надо?
- Чем больше, тем лучше?
Буквально через несколько минут тётя Люба вынесла пол мешка бутылок.
-Не, так много нам не надо, нам вот четыре штучки хватит, - дед начал вытаскивать бутылки из мешка и сравнивать высоту со своей.
Я, немного подумав, решила, что четыре будет мало и захватила ещё парочку. И теперь уже втроем мы прошествовали ко мне в комнату. Дед недолго думая, приподнял край кровати и сказал:
-Давай, ставь ровненько.
Меня терзали смутные сомнения, но он оказался прав. После того как мы ровненько в ряд выставили шесть бутылок и аккуратно опустили кровать на них, я обнаружила совершенно устойчиво стоящую кровать. Вот тебе и раз. А Игнатий Романович удовлетворённо хмыкнул.
-Ну, всё, ночь так поспишь, а завтра я тебе новые поставлю. Сейчас покопаюсь у тебя в сарае, чурбачок хороший выберу, да к завтрашнему вырежу новые ножки.
Но на этом история оказывается, не закончилась, она только началась.
Вечером я прилегла с большой опаской на кровать, но она повела себя прекрасно. Немножко полежав брёвнышком, я поняла, что мне совершенно неудобно и мне просто необходимо повернуться на бок. Я повернулась раз, другой и, поняв, что ни чего не происходит, успокоенная заснула. Мне опять приснился кот. Ну, или кошка. Опять он сидел на окне, но тут я вспомнила, что на окне он сидеть не может, и видеть я его тоже не могу, потому что с вечера закрыла окно и плотно задёрнула шторы. Кот испарился, просто исчез, превратившись в пар. Но за окном было слышно, как какая то бабка бухтит проклятья, стучит чем - то в стену и угрожает, что доберётся ещё до меня. Я только успела подумать, что в беседке спит Макс и как ему ещё эта бабка не надоела, я бы ей на его месте уже бы накостыляла и опять заснула.
Наступило утро. Я проснулась в прекрасном настроении и подумала:
-А ведь, наверное, не зря мне второй раз уже эта ведьма снится. Может это и не сон вовсе. Ведь кто -то же пакостит в деревне. Я же сначала на бабу Веру думала, но сейчас - то я точно знаю, что не она это. А раз не она то кто? В общем, нужно как то делом заняться, да вычислить поганку.
Я встала, заправила кровать и пошла заниматься банками. Вчера я всё - таки забрала их у Игнатия Романовича. Ему не нужно, он не солит в банках, тётя Люба от них отказалась сказала, что и своих много, а мне не помешают, насолю помидоров, да остатки огурцов.
Только я расположилась на крыльце и начала мыть банки, как к моему дому подъехал уазик зав.районо.
-Надежда, а ты почему не на работе?
-Здравствуйте, ответила я, - а там всё покрашено, сохнет. Дня через два уже можно будет заходить.
-А, другое дело, - ответила мадам, и без приглашения отодвинув меня, зашла в дом и прямой наводкой двинула ко мне в комнату, я за ней даже не успела зайти, как услышала вопль:
-Надежда, ну ка объясни, это что такое?
Войдя в комнату увидела, что она тычет пальцем в бутылки. Я только сейчас обратила внимание, что бутылки были с этикетками.
-Бутылки, - ответила я, пожимая плечами, - пустые. Выполняют функцию кроватных ножек.
-Да ты понимаешь, что это значит? Это значит, что ты позоришь честь молодого учителя! Что о тебе дети скажут?
-Извините, но я не понимаю, в каком именно месте позорится моя честь и, кроме того, детям в моей спальне делать нечего. Да тут всем делать нечего, без моего приглашения. Это мой дом, моя комната и ко мне просто так сюда никто не ходит.
-Ну, знаешь, да ты нахалка, как я погляжу. И алкоголичка. Тебя увольнять нужно!
- Ну и увольняйте, велика честь в говне жить, даже жильём обеспечить не смогла, дали развалюху. Только какую формулировку придумаете, а? Мой алкоголизм доказать нужно, а доказать его ни чем не сможете!
- Тпру! – вдруг раздалось за моей спиной, - Надежда, гляди какие я тебе ножки забабахал, отдавай мои бутылки.
В комнату вошел Игнатий Романович, неся на вытянутых руках грубо оструганные деревяшки с пазом для крепления, и подмигнул мне.
Зав.районо стояла с выпученными глазами и хватала воздух ртом как рыба переводя взгляд с меня на ножки. Дед посмотрел на неё и ласково сказал:
- Вы бы дамочка шли куда ехали…
Дамочка и впрямь, резко развернулась и скачками понеслась в машину.
-Вот так, - подытожил мой гость и ещё раз подмигнул мне.
Смеяться не хотелось, вообще ни чего не хотелось. Я просто махнула рукой и пошла мыть банки. Уже после обеда, когда села на крылечке отдохнуть рядом со мной присел мой гость. Достал папиросу, прикурил и задумчиво сказал:
-Умаялся я с этой кроватью, просто беда. По хорошему тебе кровать новая нужна, эта долго не проживёт, там дело не только в ножках, там трещина по корпусу пошла.
-Да ладно, пусть пока стоит, сломается, новую куплю, - и немного помолчав не удержалась и спросила, -Игнатий Романович, скажите, а кто же в деревне настоящая ведьма?
Мой собеседник хмыкнул, мотнул головой как лошадь:
-Вот же настырная, прознала - таки.
-Чего тут прознавать. Все тетради бабы Веры у меня на этажерке лежат, там слова худого нет, и всем вокруг она помогала, значит, вредил кто - то другой.
-Хочешь, её покажу?- тихонько спросил дед.
-А хочу!- я ответила с вызовом.
-И не боишься?
-Нет, - покачала я головой, - скорее всего это она меня бояться будет.
-Ну, тогда пошли.
И мы пошли. На самом краю деревни стоял покосившийся дом. Туда мы с Ленкой никогда не доходили, а если честно мы думали, что в нём уже ни кто не живёт. Обычный старый запущенный дом старого человека, у которого уже нет сил, ухаживать за ним.
-Вот, - торжественно произнёс дед,- здесь живёт ведьма.
-Ага, очень смешно, обхохочешься. Вам не стыдно старый человек, а туда же.
Я уже было собралась уходить, но дверь заскрипела и из дома выглянула та самая бабка, которая меня по ночам повадилась пугать. Маленькая худенькая сгорбленная старушка. Она подслеповато сощурилась, и поднесла руку ко лбу, прикрывши глаза от солнца. И вдруг бабку как подменили. Она распрямилась, глаза впились в меня, она подняла руку и ткнула пальцем в мою сторону.
-Ты. Ты чего сюда явилась?
-Тимуровская помощь, - от растерянности ляпнула я, что первое в ум пришло.
-Какая ещё помощь, - взвыла она,- да я тебя сейчас.
И она начала бормотать себе что - то под нос, размахивая руками. Вид у неё был довольно специфический. Я бы его назвала: картина «Деревенская сумасшедшая». И тут мне стало не до смеха. От бабки потянулась широкая чёрная лента проклятья, она двигалась по воздуху прямо ко мне. Я испугалась и мысленно окружила себя и спутника огненным кольцом. Лента остановилась и начала заворачиваться вокруг круга но, не касаясь его.
- Вот что за фигня, куда я полезла. Что мне теперь делать. Тоже мне Великий Гудвин, и что мне теперь превратиться в огненный шар и сбить её как кеглю? Стоп! А почему бы и нет!
Я отделила от круга большой шар огня и пальнула его в бабку, но промазала, с меткостью у меня всегда были большие проблемы. Тогда я стала отделять шары один за другим и быстро кидать их наугад в то место где была ведьма. Несколько шаров попало в точку почти одновременно. Бабка взвизгнула от боли и закрутилась на месте. Я кинула ещё один шар, но удача точно была на моей стороне, и шар попал ей прямо в шею сзади. Ведьма шлёпнулась на четвереньки и начала отступать к двери.
- Ещё раз у кого в деревне увижу твою чёрную пакость, приду и сожгу нахрен вместе с домом, - грозно заорала я.
Бабка заползла в дом, а я поднапряглась и хлопнула дверью телепатически. Дом задрожал, но выдержал.
Уже когда мы были на половине пути к дому Игнатия Романовича, он нарушил молчание и спросил:
-И что это было?
-А, - махнула я рукой, - не обращайте внимание. Битва сумасшедших.
Почему сумасшедших? Да потому что я посмотрела на нас с бабкой со стороны глазами деда. Махание рук, метание воздуха, странные телодвижения. Нас иначе как две сумасшедшие назвать было нельзя.