Потомки царского генерала Максима Леонтьева основали во французской Полинезии устойчивый правящий клан. Это редкий пример, когда кому-то из белоэмигрантов удалось утвердиться в элите западного мира – Александр Леонтьев даже был премьером Полинезии. Но сегодня французская бюрократия сильно «размыла» этот клан, выдворив их из островного истеблишмента.
Царский генерал Максим Леонтьев был командующим русским экспедиционным корпусом на Балканах – 10 тыс. наших солдат лили кровь под Салониками за интересы англо-французского капитала. Когда наступила Революция, Леонтьев резонно решил не возвращаться в Россию, а обосновался во Франции. В этой стране он стал успешным предпринимателем: к началу 1930-х владел на лазурном берегу 4 гостиницами и 3 ресторанами. Не был безучастен Леонтьев и к политике – вместе с генералом Иннокентием Смолиным основал организацию «Лига возрождения России». Громкими делами эта антисоветская группа прославиться не успела, тем более что в 1936-м французские спецслужбы предупредили белоэмигрантов, что на них идёт охота НКВД. В этот же год Леонтьев продал всё своё имущество во Франции, и вместе с генералом Смолиным, семьями офицеров Попова и Мироманова уехали во французскую тихоокеанскую колонию Таити.
На Таити Максим Леонтьев занялся тем, чем успешно занимался во Франции – туристическим бизнесом. Гостиницы, рестораны, яхт-клубы – всё это и сегодня хорошо кормит его потомков (активы этого клана оцениваются в 80 млн. евро – что для 280-тысячной Французской Полинезии является очень большой суммой). К тому же Леонтьев, в отличие от других белоэмигрантов, выбрал верную стратегию – почти полный отказ от русскости, вхождение в западный истеблишмент. Он вступает в масонскую ложу, после Второй мировой – в различные голлистские структуры (его сын, тоже Максим, был членом «Свободной Франции» де Голля), детей не учит русскому языку, а - французскому и английскому. А его дети уже перемешались с туземной элитой – полинезийскими вождями племён и бизнесменами (т.е. внуки – метисы, это видно на фото ниже). Последней ниточкой, связывавшей его с Россией, было православие, но и тут внуки порвали – об их религиозности ничего не сообщается, но на католических праздненствах они появляются изрядно.
Усилия деда не прошли даром: три внука – Александр, Борис и Игорь выбились в западную элиту. Глубже всех во власть вошёл Александр Леонтьев (Alexandre Léontieff). Родился в 1948 году, окончил университет Ренна, доктор экономических наук. Его друг и масон Гастон Флосс стал толкать Алекса в политику. Леонтьев входит в основанную Флосом правоцентристскую партию Tahoera'a Huiraatira, с 1986-го по 1993-й он – депутат нижней палаты парламента Франции (от Французской Полинезии проходят 2 депутата в парламент Франции и 1 – в Сенат).
В 1987 году Александр Леонтьев начинает собственную политическую борьбу: порывает со Флоссом и основывает собственную политическую партию Te Tiarama – национал-демократического толка, но вершиной его карьеры становится пост премьер-министра Французской Полинезии, на котором он начинает усердно трудиться над автономией тихоокеанского архипелага. Сложно сказать, что послужило причиной разрыва Алекса Леонтьева с элитой Парижа, возможно, вера в то, что он сможет стать правителем независимой Полинезии.
Леонтьев формирует коалицию из местных партий «за независимость Полинезии». На посту премьера он продержался 4 года, до 1991-го. А затем начинается череда неприятностей. Его партия завоёвывает всего 2 места (из 57-ми) в местном парламенте, и фактически уходит в небытиё. А в 1997 году «федералы» начинают суд над Алексом Леонтьевым по обвинению в коррупции. Он получает 2 года тюрьмы. В 2001-м снова пытается возвратиться в политику, но тщетно, его уделом остаётся просто бизнес. В 2009 году в возрасте 60 лет он умирает от сердечного приступа.
Ещё трагичнее сложилась судьба его брата Бориса. Он тоже был в политике, основатель партии «Новая Звезда» (Fetia Api) – такое же нацдемовское движение, как и было у его брата Александра – за автономию Полинезии, против имперской Франции. В 2005 г. Альянс «Новая демократия», куда входила партия Бориса, на местных выборах взяла 3 места из 57-ми. Но это уже случилось после смерти Леонтьева, а потому такой результат Fetia Api без его лидера удивлять не должен.
Дело о смерти Бориса Леонтьева было закрыто только спустя 9 лет – в 2011 году. В 2002 году он и его три соратника по партии потерпели крушение на частном самолёте в океане. Это так считается – ни обломки самолёта, ни тем более тела 4 партийных деятелей так и не были найдены. Долгое время оставалась одна зацепка – некий таитянец, объявленный позже мошенником, писал семье Леонтьевых, что видел Бориса в заложниках на острове Вануату. При задержании этот таитянец был убит полицией, а его друг получил 9 лет тюрьмы якобы за вымогательство.
Простые таитянцы до сих пор считают исчезновение Бориса Леонтьева не случайностью, а спецоперацией Парижа. Каждый год на Таити в день его смерти проходят пышные поминальные мероприятия, вот они:
Мудрее всех поступил брат обоих погибших политиков – Игорь. Он чемпион Таити по культуризму и 8-кратный обладатель титула «Мистер Полинезия». В политику он не лезет, занимается спортом и управляет своими гостиницами. А потому до сих пор жив и счастлив. Две сестры Леонтьевых тоже вне политики – одна работник аэропорта, другая историк-архивист. В итоге политическое влияние клана Леонтьевых во Французской Полинезии было сведено к минимуму. Правда, их материальные активы не пострадали – всё работает и приносит прибыль. В этом отличие французской колонии от той же России, где павшего политика не просто смешивают с грязью, но и отнимают состояние (как было с тем же Ходорковским).
История с кланом Леонтьевых – поучительна для россиян. 70-90 лет – слишком маленький срок, чтобы вписаться в политические элиты Европы. Удел даже 3-го поколения эмигрантов – быть «подносчиком снарядов», ступенька за ступенькой «получать масонский градус». Любая самостоятельная игра – серьёзное наказание, вплоть до смерти. Надо будет – низведут в пыль и устоявшийся в европейской элите клан, как это было с Романовыми, низведёнными сегодня до побирушек крох со столов местных королевских дворов.
