«Север, юг и запад Европы окружены морями. Северный Ледовитый океан, Средиземное море и Атлантический океан составляют естественные границы этого континента. Восточная граница Европы проходит по территории Российской империи. Она спускается по Уральским горам, делит надвое Каспийское море и далее проходит через Закавказье. И тут наука еще не сказала своего окончательного слова. Некоторые ученые относят к Европе и южные склоны Кавказских гор, другие же считают, что эта территория не может считаться Европой, особенно если учесть культурное развитие населяющих ее народов. Дети мои! От вас самих будет зависеть, причислят ли наш город к прогрессивной Европе или же отсталой Азии».
Это начало романа Али и Нино, автор которого до сих пор остается неизвестным. Да, Али и Нино - не только футуристическая скульптура в Батуми. Прежде всего это книга, бесценная для понимания тяжелых событий 100 летней давности.
Я безумно сожалею, что взял в руки этот шедевр совсем недавно, ожидая, что он является душераздирающей любовной историей, кои меня мало интересуют. Как же я был не прав.
Ни один учебник мира, и никакие википедии так не расскажут об исторических событиях начала 20 века, перекроивших мир. Этот роман - окно в жизнь людей того времени, которые умудрялись жить, не имея возможности строить планы на будущее. Окно в мир маленьких стран, ставшими пешками в игре мировых держав.
Роман Али и Нино показывает Баку, который изменился до неузнаваемости вследствие нефтяного бума. Однако развивающиеся события охватывают также Грузию, Дагестан, Иран, Россию, Европу, Турцию. Герои переживают Первую мировую, революцию, гражданскую войну, прибытие англичан в Баку, становление Азербайджанской Республики, взятие Баку большевиками.
Строки книги дадут нам поразмыслить и над противостоянием христианского и мусульманского миров, а также Востока и Запада в целом.
За главным героем, мусульманином из знатного рода Али, мы наблюдаем с его детства. Воспитанный в традициях ислама, мальчик живет в городе, который вдруг наполнился европейцами и зажил совсем по другим канонам. Книга написана от первого лица, поэтому неистово интересно наблюдать за противоречивыми рассуждениями юноши. Он не приемлет и не понимает европейских традиций, но тянется к ним, ведь он влюблен в грузинку Нино.
Как хорошо, что Нино не носит чадры, и у нее нет такого большого и кривого носа! Нет, нет, я никогда не буду прятать мою Нино под чадрой.
Но Али не хочет становится европейцем. Он предан дому и родному городу. Он поражается умению своего отца есть тремя пальцами плов, ни проронив ни крошки, и ценит этот навык превыше умения есть ножом и вилкой.
Всякий раз, наблюдая, как едят мои отец и дядя, я восхищался аристократической утонченностью их движений. Держа левую руку неподвижно, они одними лишь пальцами отрывали кусок лаваша, захватывали им кусок мяса, заворачивали мясо в лаваш и отправляли в рот. Затем дядя медленным движением погружал три пальца в жирный, ароматный плов, сжимал рис в плотный комочек и отправлял его вслед за мясом, да так ловко, что ни одно зернышко при этом не падало.
Клянусь Аллахом, зря русские хвастают своим умением есть с помощью ножа и вилки. Этому любой дурак научится за месяц. Я и сам прекрасно управляюсь ножом и вилкой, и знаю, как следует держать себя за европейским столом. Но за свои восемнадцать лет мне так и не удалось научиться есть с такой элегантностью, как это делали дядя и отец. С помощью лишь трех пальцев они могли съесть любое из бесчисленных восточных блюд. Нино нашу манеру есть называет варварской. При этом она забывала, что ее родной папочка в первый раз взял вилку в руки в двадцать лет.
Азербайджан подконтролен Российской Империи. Али посещает императорскую гимназию. Он с юмором рассказывает, как русские учителя, присланные «европейзировать дикарей», не выдерживают и часто меняются.
Один из музыкантов поднес ладонь к уху и громко запел: Твой стан как персидская сабля. Твои губы — пылающий рубин. Был бы я турецким султаном, взял бы я тебя в жены. Я вплетал бы жемчужины в твои косы. Целовал бы пятки твои. Свое сердце преподнес бы я тебе в золотой чаше.
Недалеко от меня стояли директор и преподаватель географии.
— Какая кошмарная музыка, — тихо проговорил директор. — Это напоминает рев осла. Интересно, есть ли какой-нибудь смысл в этом пении?
Я осторожно оглянулся и увидел седого старика, который, спрятавшись, слушал музыку. Он плакал. Зейнал ага был простым крестьянином, но понимал в искусстве пения больше, чем учителя, выпустившие нас в свет.
Мальчик не волнуется перед экзаменом, прекрасно зная, что нужно говорить.
Тема простая, можно писать все, что угодно. Надо только хвалить русских женщин, и все будет в порядке.
Нино стремится в Европу, считая Грузию страной на востоке Европы. Накануне свадьбы они приезжаю в Тбилиси и ее одолевают сомнения. Она является внучатой племянницей Нино Чавчавазе (жены Грибоедова). Наша Нино винит своего жениха и в убийстве Грибоедова, и в набегах Чинхиз Хана, и захвате Шахам Аббасом Тифлиса. Али же мечтает лишь о том, чтоб его родной дом обрел покой и не зависел от стремительно меняющегося положения дел на мировой политической арене.
Во время развития сюжета мы становимся свидетелями бесед на политические темы, которые ведут люди в Грузии, в Баку, в Иране. Через них мы можем понять, как события, которые мы знаем из учебников, выглядели изнутри.
В Азербайджане Али, Нино и их приятель армянин спорят:
— Княжна, — мягко сказал он, — мы оба хотим воевать, но не друг против друга. Мы отделены от русских высокой стеной Кавказских гор. Если русские победят, наша земля перейдет в их полное владение. Мы будем лишены наших святынь, языка, национальных особенностей. И вместо того, чтобы выполнять роль моста между Европой и Азией, станем просто подобием тех и других. Нет уж, кто воюет за царя, воюет против Кавказа.
— Иранцы и турки грабят нашу страну, шах разорил восток, а султан запад, — проговорила Нино, и казалось, ее устами говорят мудрецы из лицея святой царицы Тамары. — Сколько девушек взяли они наложницами в гаремы! Русские не по собственной воле пришли сюда. Их позвали мы. Грузинский царь Георгий XII добровольно сдался русскому царю. Разве вы не слышали знаменитых слов: «Мы берем на себя оборону грузинского царства не для того, чтоб увеличить нашу и без того огромную империю.
А вот беседы представителей азербайджанской знати:
— Если великий князь победит, — медленно заговорил он, — то на свете не останется ни одного исламского государства. А это послужит лишь усилению царя. Нас он, конечно, не тронет, потому что у нас есть деньги. Но все мечети и школы прикажет закрыть, нам будет запрещено говорить на родном языке, иностранцев здесь станет больше, чем нас, и некому будет уже защитить мусульман. Вне всякого сомнения, любая, даже самая маленькая победа Энвера послужила бы нашей пользе. Но сможем ли мы помочь ему в этом деле? Нет. По моему мнению, не сможем. Да, у нас есть деньги, но у царя их больше. У нас люди, но у царя их больше. Так что же мы, можем сделать? Быть может, нам следует собрать денег, людей и снарядить полк для царской армии. Тогда после войны его гнет будет не столь силен. Что вы думаете об этом? Видите ли иной выход?
— Что же нам остается, Сеид! Иранский меч заржавел. А если мы пойдем против турков, получится, что мы помогаем царю. Неужели во имя Магомета мы должны защищать царский крест от полумесяца халифа? Что нам делать, Сеид?
— Я человек старый, — начал он, — и все, что я здесь вижу и слышу, глубоко печалит меня. Русские хотят уничтожить турков, турки — армян, армяне — нас, а мы — русских. Не знаю, хорошо это или плохо.
— А что же такое случилось с нашей страной? — Он замолчал, поморщился, и сам ответил: — Что случилось с нашей страной? Мы должны были бы строить мечети, поливать землю. Нашей земле нужна влага. Что же хорошего в том, что каждый, кто приходит в нашу страну, называет нас дураками? Пусть мы дураки, но это наше дело. Дальше? Мне кажется, нам следовало бы развести большой костер и сжечь все нефтяные промыслы. Прекрасная была бы картина, и мы опять стали бы бедными. Тогда бы мы никому не были нужны, и эти приезжие отстали бы от нас. А вместо нефтяных вышек я построил бы прекрасную мечеть с голубым куполом. И еще я хотел бы привезти быков, распахать землю и посадить на месте нефтяных промыслов пшеницу.
В Грузии Али становится участником такого разговора, после чего делает вывод что страна находится между молотом и наковальней.
— Бедная Грузия! — старик опять вздохнул. — Мы оказались меж двух огней. Победят османы — конец потомкам Тамары. А победят русские — великий князь своей железной лапой задушит нас. Уже сейчас наши лучшие сыны гибнут на войне. Тех же, кто выживет, задушат либо османы, либо великий князь, либо кто-то третий, какая-нибудь машина или американцы. Мы в безвыходном положении. Наш боевой дух гаснет. Пришел конец государству царицы Тамары. Посмотрите, до чего мы дошли: наши солдаты малы ростом и слабы, урожай плохой, вино кислое.
— У нас прекрасная страна, — зевая, сказал Додико. — Здесь есть и серные источники, и Тифлис, и война, и кахетинское. Вы поглядите только, как прекрасна Алазань, когда она течет по равнине. Хоть и гибнет Грузия, но быть грузином — прекрасно. Все, что вы тут говорите, ничего, кроме безнадежности, не рождает. Скажите мне, когда в стране царицы Тамары было иначе? Никогда. И, несмотря на это, реки текут, сады расцветают, а народ наш танцует и веселится. Наша Грузия прекрасна и останется прекрасной, несмотря на всю безнадежность.
В Иране герой также участвует в беседах знати о будущем страны:
— Вы ведь знаете, что англичане любят работать, а мы — наслаждаться прекрасным. Они любят сражения, а мы — покой. Это и позволило нам прийти к соглашению. Теперь нам не придется заботиться, о безопасности наших, границ. Англия берет на себя защиту Ирана. Англичане проложат дороги, построят дома, а вдобавок еще и заплатят нам. Потому что понимают, в какой степени мировая культура в долгу перед Ираном.
— Вы верите, что Англия будет защищать нас во имя нашей культуры? — недоверчиво спросил сидевший рядом с дядей его сын Бахрам хан Ширваншир. Может быть, они делают все это во имя нашей нефти?
Невероятно мудро звучат слова отца Али, сказанные после мартовских событий 1918 года в Баку:
— Азия не погибла, — проговорил он после долгого молчания. Изменились лишь ее границы, причем изменились навечно. Теперь Баку уже принадлежит Европе, и это не случайно. Ведь в Баку не осталось больше азиатов.
— Но ведь три дня я защищал Азию пулеметом, кинжалом.
— Ты — герой, Али хан. Но впрочем, что такое храбрость? Европейцы тоже храбры. Ты и те, кто сражались вместе с тобой, уже не азиаты. Во мне нет ненависти к Европе. Она мне безразлична. В тебе же заключена частица Европы. Ты учился в русской гимназии, знаешь латынь, и жена у тебя европейка. И после этого ты все еще продолжаешь считать себя азиатом? Ведь даже в случае твоей победы ты волей-неволей ввел бы в Баку европейский образ жизни. Какая разница, — кто проложит у нас в стране автомобильные дороги, построит фабрики — мы или русские? Иначе и быть не могло. Утопить своего врага в крови еще не значит быть истинным азиатом.
Между тем, роман изложен простым и доступным языком, пропитан неповторимым восточным юмором.
Что меня действительно приводило в восторг, так это необыкновенная хвастливость карабахцев. Чего только они ни придумывали о своей земле, каких только небылиц ни плели! Не далее, как вчера один толстый армянин пытался убедить меня в том, что шушинской церкви Мараш никак не меньше пяти тысяч лет.
— Не ври, — сказал я ему. — Христианству еще нет и двух тысяч лет. Разве могла быть построена церковь до рождения самого Христа?
Толстяк очень обиделся.
— Ты, конечно, человек образованный, тут и спорить нечего. Но послушай, что говорят об этом наши старики. У других народов христианству две тысячи лет, но в Карабах Христос Спаситель явился за три тысячи лет до этого. Вот так-то.
Еще по дороге в Шушу, когда я проезжал по каменному мосту, кучер рассказывал мне:
— Этот мост по пути в Иран построил Александр Македонский в честь беспримерной храбрости своих воинов.
На основании моста были выбиты цифры «1897». Я указал на них кучеру.
— Эх, ага, — не растерялся тот, — это сделали русские, специально, чтобы принизить нашу славу.
— Эх, хан, — сказал мне как-то Мустафа, — твои предки были воинами, а ты — человек образованный, в гимназии учился. Поэтому должен понимать толк в искусстве. Персы гордятся Саади, Хафизом, Фирдоуси, русские — Пушкиным. Где-то на Западе, я слышал, жил поэт Гёте, который написал стихи о дьяволе.
— Ты думаешь, они все были родом из Карабаха? — поинтересовался я.
— Нет, уважаемый гость, я не это хочу сказать. Просто я думаю, что наши поэты гораздо лучше! Они такие талантливые, что даже не записывают свои стихи на бумагу, а просто читают их наизусть.
После прочтения долго остаешься под впечатлением. Я долго переваривал его послевкусие. Имея привычку изучать историю по датам из энциклопедий, мы утрачиваем способность чувствовать эти события со стороны обычных людей. Мы говорим "Англия имела интерес", "Турция напала", "Россия освободила" и тп, и начинаем представлять эти страны как отдельных персонажей, забывая о том, что в это время пытались выжить простые люди. Это они писали события, это они принимали решения и именно они были героями тех времен, а не просто Англия, Россия, Грузия, Азербайджан и т.д. Эти же люди выигрывали или несли потери из-за решений, которые принимали другие люди, находящиеся далеко от них и в плане расстояний, и в плане социальной дистанции.
А много ли изменилось с тех пор? Смогли ли наконец прийти к соглашению заинтересованные стороны или лишь на время приостановили свои притязания друг к другу. По-моему, этот перерыв заканчивается. И что же ждет нас в 2021 году?
В статье я использовал кадры из одноименного фильма 2016 года. Начинать знакомство с героями романа с этого фильма я настоятельно не рекомендую. Кадры красивы, но фильм не передаст и 5% глубины великолепных рассуждений главного героя. Актерам совершенно не удалось раскрыть характеры персонажей и отразить пережитые ими невзгоды судьбы, которые они, стоит отметить, всегда встречали с юмором и гордо поднятой головой.
