— Вот у Елены Георгиевны такая замечательная девочка! И учится хорошо, и дома матери помогает, и такая вся чистенькая, аккуратненькая! Ну почему ты не такая?
Инесса Львовна подняла недовольный взгляд на сгорающую от стыда дочь. Потом тяжело вздохнула и устало махнула рукой: «Ой, ладно, иди, горюшко моё, учи уроки! Да колготки подтяни, что они у тебя пузырятся на коленках?!» Девочка, едва сдерживая слёзы, от обиды на саму себя: «Снова не оправдала надежды матери», подтягивала колготки, хотя на самом деле никаких «пузырящихся коленей» и в помине не было, и шла заниматься. Ведь Катя всегда была очень послушной девочкой. Она привыкла подчиняться воле мамы, с которой никогда не спорила. Ведь Инесса Львовна лучше знала, во что её дочери одеваться и с кем дружить. Уже начиная с пятилетнего возраста весь день малышки был расписан по минутам. Детский сад, занятия по раннему развитию, бассейн, гимнастика... Потом — ещё больше: школа, кружки, секции, уроки, помощь по дому. И чем старше становилась Катя, тем больше расширялся круг её обязанностей. Более того, строгая мать неустанно пилила «нерадивую» доченьку за плохо заплетённую косу или слегка сползшие колготки. Иногда Инесса Львовна смотрела на дочь долгим немигающим взглядом, а через пару минут разочарованно вздыхала: «И что только из тебя вырастет?» Катя себя не любила. «Ну я же стараюсь. Изо всех сил стараюсь! Почему у меня не получается сделать так, чтобы мама была довольна и улыбалась?» — угрюмо размышляла девочка. Девчушка действительно старалась как могла. Весь день её был расписан не то что по минутам, а, скорее, даже по секундам. С утра она неслась в школу, предварительно вымыв посуду после завтрака, потом пулей, потому что надо было ещё умудриться успеть, мчалась на занятия в музыкалку или в спортивную секцию, а вечером торопилась домой, чтобы успеть сделать уроки и прибраться, а то и ужин приготовить. Мама приходила поздно вечером, садилась за стол и, поглощая простенький ужин, приготовленный дочерью, жаловалась на надоевших коллег. Она с возмущением рассказывала дочери последние новости с работы, а потом вдруг обращала весь свой негатив против дочери: «Вот у Елены Георгиевны такая замечательная девочка! И учится хорошо, и дома матери помогает, и такая вся чистенькая, аккуратненькая! Ну почему ты не такая?» Инесса Львовна укоризненно смотрела на дочь, которая сгорала от стыда под этим осуждающим взглядом. Ну как объяснить маме, что не успевает она, ведь хватается за всё и сразу? Но Катя знала: объяснения бесполезны, мама всё равно повернёт всё так, что девочка останется «безрукой, глупой, ленивой неряхой». Так зачем лишний раз напрашиваться на негатив?! Чем старше Катя становилась, тем больше убеждалась: мама всё равно останется недовольна результатом, сколько бы она ни старалась. К выпускному классу Катя подтянула оценки в школе. Но ценой этому успеху стало прощание с музыкальной школой. Спасибо преподавательнице сольфеджио, которая настойчиво посоветовала Инессе Львовне не «мучить дочь, которой медведь на ухо наступил». — Да, девочка старается. Очень старается. Я просто поражаюсь её усидчивости и трудолюбию. Но поймите вы, Инесса Львовна, Катюше не дано стать новым Моцартом или Берлиозом. — прямо высказала она родительнице. Инесса Львовна картинно закатывала глаза и охала: «Ну почему же вы раньше не сказали, я бы тогда отдала её в художественную школу».
А дома… Катя получила хороший нагоняй. Мама плакала, ругалась и, как обычно, жаловалась на дочернюю бестолковость, лень и глупость.
— Не выйдет из тебя ничего путного! — наконец, вдоволь нарыдавшись и сморкаясь в носовой платок, заявила женщина и устало отмахнулась. — Иди с глаз моих, бест*лочь! Дочь молча, как тень, скрылась в своей комнате, где, уткнувшись в подушку, беззвучно прорыдала до самого утра.
В финансово-экономический институт Катя поступила тоже по настоянию матери. Робкое желание, высказанное выпускницей «стать архитектором», Инесса Львовна отмела сразу. Она вновь не забыла проехаться по умственным способностям нерадивой дочери, а затем безапелляционным тоном сообщила: «Будешь бухгалтером». Так Катя оказалась на общеэкономическом факультете, в группе, где, кроме неё, было ещё 20 девчонок. Она старательно училась, а по вечерам искала подработку. Но многие фирмы не желали брать первокурсницу. Неудача за неудачей удручали девушку, ведь дома её ждала вечно недовольная мать со своими неизменными пространными рассуждениями о непутёвой дочери и её тупости. Инесса Львовна, похоже, поставила своей целью «выклёвывать мозги» дочери. Катя чувствовала себя как загнанная в угол мышь. А Инесса Львовна начала отчётливо понимать, что дочь выросла и не ровен час, вырвется из-под контроля. И от этого своего открытия злилась ещё больше и гнобила девушку ещё жёстче. В конце первого курса опасения женщины оправдались: Катерина влюбилась. Избранником стал однокурсник с факультета прикладных технологий Владислав. Вежливый, очень сообразительный, подающий надежды юноша давно заприметил милую белокурую тихоню. Но сблизились они лишь когда Катя сама обратилась к парню за помощью в учёбе. Так они подружились. Постепенно эта дружба, как это часто бывает, переросла в роман. Окрылённая девушка благоразумно не хотела делиться с матерью происходящим, но та опытным взглядом заметила: глаза дочери сияют, она порхает и даже улыбается, а про поиски подработки и вовсе забыла. Поразмыслив немного, Инесса Львовна огорошила Катю: — Веди жениха. Познакомиться хочу! У Кати сердце упало в пятки от страха. Она же так тщательно скрывала свои отношения. Откуда мама знает? Но спросить родительницу об этом побоялась, лишь согласно кивнула. На следующий день Катя привела юношу знакомиться с мамой. Сам парень был не против, ведь до сих его возлюбленная не распространялась по поводу родителей, лишь только сжималась, когда он задавал ей вопросы о семье. Сам Влад был сиротой, воспитывала его одинокая тётка, Анфиса Валерьевна, которая любила его так, как некоторых детей матери не любят. В гостях у своей избранницы Влад сразу понял: в этом доме царит тирания и тотальный контроль.
Однако он изо всех сил старался показать себя с лучшей стороны. «По крайней мере, Инесса Львовна подарила мне любимую девушку», — думал он, уговаривая себя весь вечер терпеть и молчать.
Ужин в тот день Инесса Львовна готовила сама. К приходу гостей стол уже был накрыт, а сама хозяйка металась по квартире, как растревоженная тигрица, с каждой секундой всё больше накручивая себя в бесполезности и глупости отношений непутёвой доченьки.
«Ну разве эта бестолочь может найти кого-нибудь приличного?» — думала она, прокручивая в своём воображении то бомжа, то тунеядца...
Едва Катя и Влад перешагнули порог, Инесса Львовна поджала губы и холодно сказала:
— Ну здравствуйте. Проходите. — И величественно указала рукой в сторону кухни, откуда манили своим ароматом приготовленные яства.
Влад торжественно всучил «будущей тёще» букет, слегка поклонился и представился.
Инесса Львовна просто задохнулась от бешенства. Внутри неё всё клокотало: «Каков щенок, подкупить цветочками решил». Но внешне она всё же сохраняла маску ледяного спокойствия и лишь сухо поблагодарила.
Вся троица прошла в кухню и расположилась за столом. Во время ужина Инесса Львовна устроила Владиславу настоящий допрос. Новость о сиротстве неприятно удивила её, но она с удовлетворением отметила грамотную речь паренька. «Этот точно далеко пойдёт», — думала Инесса Львовна. Катя всё это время молчала, опустив глаза в тарелку.
После того как на массу её вопросов были получены исчерпывающие ответы, женщина, наконец, подвела итог встречи, так сказать, вердикт вынесла:
— Значит так! Не нравятся мне ваши шашни. Но если они не мешают учёбе и работе, то на здоровье. Но! — Она многозначительно подняла указательный палец. — Без фокусов! Принесёт Катька в подоле — вмиг вылетит к тебе и твоей тётке на постой! Мне здесь спиногрызы не нужны.
Катя и Влад согласно закивали. Катя ликовала, ведь это была её маленькая победа, хоть и унизительная.
***
Молодые люди встречались уже пять лет. На последнем курсе Влад устроился в небольшую фирму на должность системного администратора. А Катю мама пристроила себе на завод помощником бухгалтера, чтоб под присмотром была. Она по-прежнему контролировала каждый шаг дочери, недовольно наблюдая за развитием её отношений с избранником. Дело близилось к своему логическому завершению.
И когда Катя однажды заявила матери, что они с Владом хотят съехаться и жить вместе, Инесса Львовна выдала категоричное «нет».
— Ещё чего выдумала! Жить во грехе! Что люди скажут? — бесновалась женщина.
Катя пыталась убедить маму, что в современном обществе всем плевать на штампы в паспорте, но та была непреклонна.
«Только свадьба!» — по обыкновению припечатала Инесса Львовна. Вчерашним студентам было неоткуда взять средства на пышное торжество, но будущая тёща позволила зятю устроить тихие посиделки.
Как ни странно, регистрация брака прошла без скандалов и закатывания глаз со стороны Инессы Львовны. Она лишь тихонько промокнула уголки глаз платком в момент объявления регистратором законности брака. А Катя чувствовала, что буря скоро грянет, уж свою мать она знала как никто другой.
И чутьё не обмануло молодую женщину.
***
Молодые люди сняли небольшую квартирку недалеко от работы Влада. Кате же приходилось мотаться на завод, что было довольно далеко, и она решила уволиться.
И это решение принесло очередную грозу со стороны матери.
Кадровичка немедленно доложила Инессе Львовне, что её дочурка написала заявление на увольнение. И та устроила грандиозный скандал. Некоторые даже кинулись за телефонами, чтобы втихую снять на камеру этот спектакль.
— Ты неблагодарная! — орала Инесса Львовна. — Я еле выпросила у директора, чтобы тебя на должность взяли, а ты сбегаешь! Ты никогда не ценила моей помощи! Бестолковая была, такая и выросла!
Женщина стучала кулаком по столу прямо в кабинете, где, кроме Кати, сидели ещё три бухгалтера. Катя молчала по обыкновению, но внутри у неё бушевал целый тайфун эмоций. Мать, не стесняясь коллег, позорила её, выкрикивая ругательства. Тяжело вздохнув, Катя встала, молча взяла сумку и пошла на выход.
— Куда-а-а-а-а? — бешеной слонихой взревела Инесса Львовна.
Катя повернулась и тихо ответила:
— Надоело мне всё это. Хватит. Пойду я! Подальше от тебя пойду. Не звони больше.
И вышла. Инесса Львовна, схватившись за сердце, осела на пол. Всполошившись, свидетельницы скандала, отложив свои телефоны, кинулись спасать горлопанку. Они капали ей корвалол в стакан, причитая и охая.
А Катя в это время ехала домой, безучастно глядя в окно. Перед глазами, как кадры фильма в кинотеатре, всплывали картинки из детства. Ничего доброго! Ничего хорошего! В памяти всплывали все плохие слова, что говорила ей мать.
Катя в детстве всегда завидовала одноклассницам, родители которых гордились ими и поддерживали. Катя тихо заплакала.
Дома она рассказала Владу о той безобразной сцене, устроенной матерью на заводе. Всегда спокойный парень вспылил:
— Катенька, так не может продолжаться. Она же тебя натурально терроризирует с самого детства. Возможно, мне не понять, каково это — расти с родителями, пусть и с такими, но так же нельзя. Она же в могилу тебя сведёт своими упрёками и манипуляциями.
Катерина кивала, отчётливо осознавая: следовало уже давно поставить мать на место. В конце концов, она взрослый человек, с образованием, теперь уже замужем. Разве можно позволять так с собой обращаться? От близких ожидается поддержка, а не попрёки.
И Катя решилась. Она позвонила Инессе Львовне и высказала всё, что думала.
Мать кричала в трубку о неблагодарности, свинстве и прочих гадких вещах. Но Катя не слушала её. Она говорила и говорила, выливая всю злость и обиду, всё, что копилось много лет.
Инесса Львовна, поняв, что дочь не слушает, грубо послала её в известном направлении, напоследок прорычав:
— Бросит тебя твой Владька, приползёшь. Только я тебя и на порог не пущу.
И сбросила звонок.
А Кате неожиданно стало легче. В глубине души она любила мать, но та своим поведением напрочь сломала всю дочернюю привязанность, взамен которой пришло полное равнодушие.
Вздохнув, Катя заблокировала номер матери. Она подумала о том, что хорошо, что не успела привести мать в гости. Это радовало. Ведь Инесса Львовна запросто могла заявиться на порог и устроить очередную истерику с проклятиями и оскорблениями на потеху соседям.
В душе некогда любящей дочери поселилось неожиданное спокойствие. Катя поняла: больше мать не имеет над ней власти, больше она не сможет подчинить себе покорную и молчаливую дочь. Больше никогда Катя не позволит этой женщине давить на себя просто потому, что не станет с ней общаться. Чаша терпения наконец-то переполнилась, и Катя сможет стать независимой и счастливой.
Впереди ещё целая жизнь! И Катя поклялась себе, что никогда не будет такой матерью, как Инесса Львовна! Тем более что ей есть с кого брать пример: с доброй, отзывчивой и любящей тёти её мужа Анфисы Валерьевны.