Недавно прошли у нас сороковины по ушедшей моей маме. Мама, мама...40 дней...Говорили: станет легче. Не стало.
Но я не об этом. Незачем загружать читателя своими печалями. Их, печалей, вокруг достаточно. У каждого.
Я в точности не помню, что по этому поводу сказала Луиза Хей, но было это примерно следующее: если ты узнал что-то хорошее, щедро делись этой новостью со всяким. Если же у тебя плохая весть, помолчи. От нее и так уже кто-то пострадал.
Я стараюсь следовать этому принципу.
Невеликая я христианка. Но основные каноны стараюсь соблюдать. Мамина соседка Лидия Ивановна подсказала, что до сорокового дня надо раздать мамины вещи. Соседям, знакомым, еще кому-то. И стали мы с дочкой разбирать мамины шкафы-комоды. Наплакались обе. А где и грустно посмеялись. Уйма вещей! Просто уйма. Красивые, добротные платья, кофты, свитеры...Аккуратно сложенные, лежали на полках в шкафу. На вешалках висели пальто, плащи, куртки. И в каждом кармане - то ли конфетка, то ли бумажка от нее. Мама, мама.. Милая сладкоежка, модница наша. А ведь тебе было 92 годочка...
Мы сложили почти все в прочные пакеты и разнесли маминым знакомым.Приняли с благодарностью.
Остался один пакет. Не знали, кому отдать. И тут дочка мне и говорит: мам, ты сейчас рассердишься, но давай все-таки я отнесу это бабушкиной подружке.
Я, конечно, поняла, о ком речь.
Мама любила походить по магазинам, по рынку. А на пути ее, близ тротуара, на скамеечке изо дня в день сидела цыганка. Полная седая женщина. Она просила милостыню, взамен обещая помолиться о здравии дающего. И мама всякий раз доставала свой кошелек и купюру-другую ей давала. Чем несказанно меня сердила. "Мама, зачем ты это делаешь? Ты всю жизнь работала, а она - ни дня. Не делай больше так." "Ладно, не буду". И, конечно, делала.
Но терпение мое лопнуло, когда однажды мама моя отдала этой своей цыганской "подружке" мои сапоги "Tamaris". Я попросила дочку забрать их из ремонта. "Мама, да что ж ты делаешь? Зачем ты.." "Ну понимаешь, на улице уже минус был, а она в одних тапочках..." "А как же она в них обуется, если они -36-го размера?!" "Я не подумала..."
Так и ушли сапожки мои. Чуть только набоечки стерлись...
Вот и понесла дочь моя пакет, полный бабушкиной одежды, этой самой подружке. А она не взяла! Зачем, говорит, мне ее вещи? Она же худенькая была. Одеяло мне принеси.
Не знали, как и реагировать! Я не расистка-националистка. Но давно живу и многое вижу и знаю. Это где-то в других местах живут цыгане, у которых дворцы и "мерседесы". А местные - бедные. Одеты кое-как. Неужели никому в их окружении не пригодились бы одежки эти? Хорошие, некоторые по разу надетые, а иные - новые. Ну не тебе, так собратьям своим отдай, что ли...Так ли уж часто вас одаривают? Балуют своим вниманием и любовью?
...Пошарили мы по бабушкиным закромам. Нашли, конечно, одеяло. Теплое. И отнесла дочка его "просительнице". Взяла. Обещала молиться...
Никого не буду судить. Но такой осадок остался... Так ли уж плохо живется людям, если они настолько избирательны, принимая помощь? Или - НЕ принимая... Удивительно. Или нет?