- А дочки пускай думают головой, чтобы не получилось такого. Голову оторву, если какая-то в подоле принесет! – распалялась Нина.
- Вот видишь, а Евдокия не оторвала голову, а поддерживает дочку, защищает ее.
- Вот теперь пусть растит безотцовщину! Дозащищалась!
- Безотцовщина, Нина, появляется не только потому, что девочка потеряла голову, а и потому, что какой-то подлец заморочил эту голову.
- Почему сразу – подлец? Может, это она ему голову задурила? Подстелилась специально, а он не сдержался?
- Ты еще скажи, что она силой его взяла! – с усмешкой произнес Степан.
- Зря смеешься! - взорвалась Нина. - Знаешь, какие девки сейчас?
- Мне кажется, что и раньше всякие были...
Нина замолчала, поняв, что имеет в виду муж.
- А у нас хорошие девочки, но мне кажется, что нет у тебя близости с ними, какая должна быть у дочки с матерью. И не идут они к тебе с вопросами о жизни, - вздохнув, сказал Степан.
- Ну не идут – значит, им не надо, - с обидой проговорила Нина. – Значит, все знают!
- Да нет, Нина, не все они знают, и получается, что и спросить не у кого. А сына ты зря выгораживаешь, он мужчина, должен уметь отвечать за свои поступки!
- Ну, все, ты разговариваешь со мной, как на собрании с родителями, - Нина отвернулась от мужа к плите и стала переставлять кастрюли.
В последнее время он стал ее раздражать. Особенно после того, как не поддержал ее перед Дуськой. Подумаешь, правильный какой! А судьба сына ему безразлична! Конечно, нельзя сказать, что он плохой отец – старается для детей, особенно младшую балует. Но и то правда, одна осталась дома, две старших уже вылетели из гнезда. Может, скоро и замуж пойдут. А она, что ж, не старается для них, что ли? Приданое готовит – подушек наделала всем по две, пуховых, перины, простыни, пододеяльники складывает, полотенца, уже полшифоньера наложила. Не хуже, чем у других будет! А может, и лучше!
Ее мысли опять вернулись к сыну. Как там он? Писал, что скоро жизнь его покатится, как по маслу. Что он имел в виду? Надо спросить в письме.
... Илья лихорадочно думал, как можно исправить ситуацию, в которую он попал. Подполковник, конечно, прочитал письмо, но оно было не дописано, а значит подписи еще не было. Можно сказать, что писал не от своего имени, а по просьбе одного приятеля. Тот, дескать, не силен в слоге, а у Ильи с этим все в порядке, вот решил помочь. А командир не позволил даже объяснить это. Точно! Так надо и сделать! Только необходимо как-то добраться до телефона и позвонить Майе. Он сумеет убедить ее в том, что не виновен и что она у него единственная.
Он был в наряде по кухне – самый не желаемый никем. Илья забыл уже, когда был в этом наряде. И вот теперь приходилось вспоминать, как он начинал службу и впервые оказался в этом наряде.
По возрасту Илья был старше многих своих сослуживцев – он призвался после техникума, который он закончил в двадцать лет. Мог бы закончить в девятнадцать, но на четвертом курсе ушел в академический отпуск на год, якобы по болезни. Просто загулял, не ходил на занятия, не сдал зимнюю сессию. Его собирались отчислить, но Нина устроила дома скандал, и отец поехал к директору, договорился, и Илью отправили в академотпуск по справке, которую тоже добыл отец. Весной, перед дембелем, ему исполнится двадцать два года, тогда как основной массе солдат – только двадцать.
Но здесь, на кухне, он не мог проявлять себя, тем более что за дедовщину можно было получить и более серьезное наказание. Однако он знал, что в кухне есть телефон, нужно только уговорить старшего, чтобы тот разрешил позвонить. Это удалось, и Илья с замиранием сердца набрал номер Майи. Самое главное теперь – чтобы трубку взяла сама Майя. Отец на службе, мать, конечно часто дома, но может, повезет...
Трубку взяла Майя! Илья придал голосу как можно больше трагичности:
- Майечка, любимая, нам не удастся встретиться в эту субботу.
Майя ответила, что она в курсе событий и что ему, пожалуй, больше не стоит беспокоиться.
- Нет! – почти закричал Илья. – Ты неправильно все поняла. Товарищ подполковник даже не спросил у меня ничего про то письмо. Он сразу подумал, что это от меня. Но это не так, - он говорил быстро, стараясь не переходить на крик, - это я писал для друга...
- А что, есть друзья, которые не умеют писать?
- Понимаешь, я в наряде, не могу долго говорить, а в увольнение меня, скорее всего, отпустят не скоро. Если бы ты уговорила товарища подполковника...
- Ты слишком долго болтаешь, - перебил его старший, - иди работай!
- Еще минутку, - заискивающе проговорил Илья, - я отблагодарю, - прошептал он, показывая пальцами жест, означающий деньги.
Старший усмехнулся:
- Даже так? И как же ты меня отблагодаришь?
- Заплачу, у меня есть деньги, - прошептал Илья, оглядываясь.
- Ладно, две минуты у тебя, - проговорил старший, - не больше!
- Майечка, я не могу без тебя, уговори отца, и я все тебе объясню, даже познакомлю с тем другом, - блефовал Илья. Он еще не знал, о каком друге говорил. Но мысль у него была: подкупить одного из молодых солдат, чтобы тот подтвердил его слова.
Майя молчала. Илья воспринял это как добрый знак: если бы она не верила, то давно бы положила трубку.
- Майечка, ты попробуешь? – настаивал Илья.
- Хорошо, мне просто интересно, как ты все это докажешь, - сказала она. – Я попробую. Пока!
Илья облегченно вздохнул. Почти получилось! Майя рассказывала, что отец не может устоять перед ее просьбами.