Часть 2
Часть 1
На сердце Павла скребли кошки острыми когтями. До крови. Радость от получения и перечисления денег на лечение дочери улетучилась. «И как я выкручусь из этого щекотливого положения? Какую цель преследует, помогая мне? Как далеко зайдет? Потом…», - отмахнулся Павел, устав от своих мыслей. Они уже подходили к машине.
На этот раз Изольда не распускала руки, сложила их на коленях, глядела перед собой. Павел расслабился и тоже заметил, как молодая зелень украсила город, который словно преобразился, расцвёл и посвежел.
«Впереди лето, скоро каникулы, а Машу ожидает сложная операция. Только бы всё прошло хорошо. Все должно быть хорошо. Не за что нас так наказывать. Маша ни в чём не виновата. Господи, помоги!» - Павел удержал слова в себе, хотя они рвались наружу. Он переключился на дорогу, лавируя между машинами.
Подъехав к зданию офиса, он вышел и открыл дверцу пассажирского сиденья. Изольда пошла к входу, покачивая бедрами, не взглянув на Павла, не дав никаких распоряжений. «Стерва», - вспомнил он её слова.
Он сидел в машине, мысли снова и снова возвращались к Наташе и дочке. Посмотрел на часы на запястье и вспомнил дорогие Изольды. «В клинике сейчас тихий час. Позвоню Наташе». Только хотел набрать номер жены, как мобильник завибрировал в руке. От неожиданности чуть не выронил его.
- Да, Изольда Давидовна, - ответил спокойно.
- Вы мне сегодня не нужны. До воскресенья свободны, - и отключилась, не попрощавшись, не давая возможности задать вопросы.
Павла обдало ледяным холодом.
- Стерва, - сквозь зубы процедил он и отбросил мобильник на соседнее сиденье.
«Ну что ж. Это даже лучше. Высплюсь, завтра ранним утром махну в Москву. Машенька, как же сердце болит за неё. Как жаль, что не могу быть рядом».
Он поставил служебную машину в гараж, сел с удовольствием в свою скромную подержанную «тойоту». «Никого нет рядом. Не надо сдерживать свои эмоции». Павел ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. По дороге домой заехал в магазин и выбрал Маше мягкого медведя, наполненного шариками. Приятно было тискать игрушку, шарики внутри под пальцами шуршали. Маше понравится.
Дома набрал номер Наташи. Она ответила сразу, словно ждала и держала телефон в руке.
- Ой, Павел, только думал о тебе. Маша спит. Деньги пришли. Как тебе удалось достать такую сумму? – в телефоне слышались шаги, наверное, выходила из палаты.
- Наташа, я завтра утром приеду, что привезти? - вместо ответа спросил он.
Павел записал, что нужно собрать для жены и дочки. Они еще поговорили немного. Павел обходил вопрос о деньгах, пообещав рассказать, когда приедет. После душа хотел выпить, чтобы снять напряжение от выходки Изольды, от мыслей, от волнения за дочку. Но передумал, задернул шторы и лег на большую кровать. Откинутая рука легла на пустую подушку. Он притянул ее к себе и уткнулся лицом, вдыхая сохранившийся запах волос жены.
Ранним утром Москва только просыпалась. Над городом ещё висело покрывало туманного марева, видимое издалека. На улицах сновали машины. Пробки появятся позднее, когда вереница автомобилей устремится на выезд из города, на дачи.
Доехал без задержек до клиники, сунул охраннику свёрнутую купюру и тот пропустил его на территорию. Позвонил Наташе. Она попросила подойти к черному входу с противоположной стороны здания. Павел оставил машину у главного входа и обогнул длинный кирпичный корпус.
Сразу увидел жену на крыльце, кутающуюся от прохлады утра в кофту. Сердце забилось от радости. Она похудела, осунулась, волосы стянуты в хвост. Без косметики выглядела совсем девочкой. Он подбежал к ней и обнял. Наташа уткнулась ему в грудь, обхватила руками. Она была невысокого роста. Казалось, он слышит, как его и ее сердца стучат в одном ритме, усиливая друг друга.
- Павел, - Наташа подняла лицо с тёмными кругами под глазами, - как я устала. Как тяжело здесь. – Она всхлипнула.
- Наташенька, милая, не раскисай. Маша увидит. – Павел гладил её по плечам, спине, от её волос шёл специфический больничный запах.
- Она почти всё время спит. Дают препараты обезболивающие и успокаивающие.
Сердца сжалось от её слов. Он не мог представить весёлую и шуструю Машу в таком состоянии.
- Да, деньги пришли. Визу уже сделали, забронировали билеты на вторник. В Германии сделают какие-то исследования и, скорее всего, операция будет уже в четверг. Нас довезут на «скорой» до аэропорта, сразу к самолёту, там тоже встретят. Хирург мог приехать и оперировать здесь, но оборудование не возьмешь с собой. – Она говорила торопливо, стараясь выпалить всё разом.
– Павел, я боюсь. А вдруг только хуже станет после операции? Вдруг она не сможет ходить, говорить… Я не выдержу-у-у… - простонала она и всхлипнула. – Откуда, где взял такую сумму? Квартиру продал? – немного погодя задала мучивший её вопрос.
- Даже если бы продал свою и квартиру родителей, то денег всё равно не хватило бы. Нет. Мой начальник перечислил деньги. – Павел помимо воли отозвался об Изольде в мужском роде.
- Ой, передай ему спасибо большое. Есть, значит, добрые люди на свете. А отдавать как? – беспокойно спросила жена.
- Отдадим, главное, вылечить Машу. – Павел поцеловал жену, прикрыв глаза.
Они ещё немного постояли, обнявшись.
- Мне пора. Скоро завтрак, обход. Маша, наверное, уже проснулась. – Наташа оторвалась от мужа, и ему сразу стало холодно.
- Я позднее приду. Вот, чуть не забыл. - Павел протянул медведя.
Они поцеловались, обоим не хотелось расставаться.
Когда настало время посещений, Павел вошел в палату. Маша спала, обняв и прижав к себе нового медведя. Его накрыло паникой, когда увидел измученное, бледное личико дочки. Кожа истончилась, сквозь неё просвечивали синеватые ниточки сосудов. Они тихо разговаривали, Наташа снова делилась опасениями.
- Папа, - услышал слабый радостный голосок.
Дочька протянула к нему руки.
Павел присел на край кровати и поцеловал Машу. Ее маленькие ручки утонули в его больших сильных ладонях. Сердце защемило от чистой и бескорыстной любви к ней. Вся жизнь его и Наташи крутилась теперь вокруг Маши.
- Как ты, солнышко? – Павел улыбнулся дочери.
- Хорошо, только голова болит и тошнит.
- Когда очень больно, ты потискай мишку, послушай, как шуршат внутри шарики, как галька на море. Голова и пройдёт.
- Ой, волшебный мишка! А ты с нами полетишь? – Маша смотрела на него с надежой.
Глаза казались огромными на бледном осунувшемся личике.
Наташа подошла сзади и прижалась к спине Павла. «Такое чувство, что я уже изменил и не знаю, как загладить вину. Тошно. Ненавижу себя, Изольду, эту чёртову опухоль…» - подумал он.
В палату вошла девушка с креслом, и Машу увезли на процедуры, а Павел пошел искать доктора. Ничего нового тот не сказал. Всё уже слышал от жены.
- После операции ей придётся побыть в клинике под наблюдением некоторое время. - Доктор опустил глаза на бумаги на столе. – Не буду скрывать, риск большой. Будем надеяться на лучшее. Держитесь.
Павел снова вошёл в палату. Наташас дочкой ещё не вернулись. Он встал у окна, глядел на больничный парк, утопающий в зелени и солнце. На глаза набежали слёзы, руки стиснули край подоконника.
Когда Машу привезли, она быстро уснула, а Павел с Наташей спустились в больничное кафе. Есть не хотелось. Павел взял чёрный кофе и по маленькой булочке. Заставил жену поесть. Ему до боли, до крика хотелось остаться здесь, с ними, до отлёта. «До воскресенья свободен», - вспомнил он слова Изольды. И Наташа настаивала вернуться. Он ничем не поможет здесь, и нехорошо подводить человека, который заплатил за лечение.
Павел провёл в больнице весь день. Попрощался с Наташей, стараясь подбадривать её, хотя самому слова утешения давались с трудом. Вернулся домой уже за полночь. Всё время вспоминал маленькое бледное личико дочки, уставшую Наташу. Он выпил приличную порцию коньяка. От усталости развезло быстро, напряжение отпустило. Просыпался ночью от шума за окном, от барабанившего по карнизу дождика, снова проваливался, как в болото, в тягучий, липкий сон.
Утром долго валялся в постели. Вставать не хотелось. Хотелось, чтобы скорее всё вернулось в привычную колею: Маша здорова и Наташа счастливая и спокойная рядом. «Всё так запуталось, и винить в этом некого. Когда это будет, и будет ли?» Луч солнца из незадернутого шторами окна упал на лицо, скользнул на пустую подушку рядом. Пришлось встать.
Прошлёпал босиком на кухню и поставил на плиту чайник, а сам пошёл в душ. Вышел с замотанным вокруг бёдер полотенцем. Вскоре бодрящий запах кофе разлился по кухне, защекотал ноздри. Отхлебнул горячего напитка, почувствовал, как тепло разлилось по животу. Раздумывал, не съездить ли к родителям, рассказать про поездку. Мысли прервал звонок. Изольда.
– Приехал? Всё нормально? Когда операция? – чётко, по-деловому спрашивала она, словно для этого и звонила.
Он ответил и ждал, что последует дальше.
- Приводи себя в порядок и заезжай за мной в два. Пообедаем в ресторане. - Она отключилась.
По нервам словно прошёл ток от раздражения. Захотелось швырнуть мобильником вспотевшими руками в стену. «Не поехать? Послать её? А дальше? Как отдавать деньги? Уволит». Он посмотрел на часы. Есть время заехать к родителям.
Павел быстро оделся и вышел из дома.
К назначенному времени он уже стоял у дома Изольды. Она вышла в свободных бежевых брюках и тонкой белой блузке. Волосы распущены. Выглядела дорого, моложаво и эффектно.
Павел вышел из своей машины. Она подошла, улыбнулась и протянула ключи. Они звякнули, упав на его широкую ладонь. Изольда пошла в сторону автостоянки, покачивая бедрами, остановилась у красной Audi.
Они просто обедали в уютном ресторанчике, обсуждали операцию Маши. Она снова незаметно положила на стол перед ним карту. Потом гуляли по набережной. Павел всё время чувствовал себя предателем. Наташа там, с Машей, а он ходит по ресторанам, гуляет с Изольдой…
Набежали тучи, солнце исчезло, и когда они шли к машине, начал накрапывать дождик.
- Поедем ко мне, – хрипло сказала Изольда, сев в машину.
Павел чуть помедлил, словно принимал решение. Машина плавно тронулась с места.
В огромной квартире с дорогой и модной мебелью он бывал раньше. Заезжал за бумагами, когда ещё возил мужа Изольды. Павел чувствовал себя не в своей тарелке, казался неуместным и лишним здесь. Хотелось убежать.
- Открой вино, - Изольда показала рукой в сторону кухни, а сама ушла куда-то. На барной стойке стояла бутылка, тарелка с виноградом. «Все приготовила заранее, предусмотрела».
Павел огляделся, нашел штопор на полке у мойки, открыл бутылку дорого коллекционного вина. Не раздумывая, налил себе целый бокал и залпом выпил. «Сейчас ударит в голову и станет легче. Может, совесть уснёт».
Продолжение следует