Со времен Аристотеля поэтика - это свод обязательных правил литературного творчества. Объект поэтики – художественное произведение и его структура. У Лессинга поэтика - это «говорящая живопись» (Лессинг Г. Э. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии). Ее (поэтики) цель - в изучении принципов создания словесных творений.
Одна из главных задач поэтики – познание законов художественного мира произведения (греч.: logos – не только слово, но и закон). Эта наука срывает покров таинственности с художественных элементов; показывает богатство идейного мира произведения. Поэтика часто смыкается с герменевтикой. Ибо, подобно древнегреческому богу Гермесу, она изъясняет идейный замысел автора художественного творения.
Или же, подобно Вергилию, проводит читателя по смысловым лабиринтам сложнейших литературных построений; объясняет любую загадку, будь она изображенным характером, предметом или явлением.
Очень часто поэтика (как искусство интерпретации) становится серьезным оружием в духовной войне. Например, с диаволом. Таким образом (то есть благодаря правильной интерпретации Священного Писания) Христос побеждает диавола в третьем (по евангелисту Луке) и последнем искушении в пустыне. Здесь поэтика не просто пробуждает софийное начало в человеке, которое всегда находится в латентном состоянии. Посредством правильного употребления соответствующего инструментария она достигает истины о мире, человеке и даже Боге.
Выдающийся экзегет Свт. Григорий Синаит подчеркивает, что упражняться в этом любомудрии (то есть в искусстве интертрепации интерпретации текста) нужно остраненно: «не тщеславно, не ради похвалы или человеческой славы, чтобы быть любителем не вещества, а естествоиспытательной любви Божией» (Григорий Синаит, свт. Творения).
Иначе говоря, задача литературоведа, филолога, герменевта состоит не в том, чтобы любить слово ради самого слова (за красоту начертания, устного воплощения, поэтического смысла и т. п.). Адепт веры должен любить слово ради скрытого в нем Божественного откровения, потому что слово является проводником в мир божественных идей; наконец, потому что сам Бог – это тоже Слово, Которое человек познает.
Непонимание предназначения поэтики как науки, приводит в лучшем случае к чрезмерному увлечению «веществом» познаваемого предмета и выхолащиванию его духовного содержания. В худшем случае теоретическая поэтика превращается из орудия честного познания действительности (книжной и реальной) в научный аппарат какого-нибудь гностицизма или в инструментарий неоязыческого жречества с мифологизмом, фантастикой и магизмом.
Процесс превращения поэтики (как науки о любви к слову) в отвратительного гностического монстра запечатлел выдающийся писатель Умберто Эко в знаменитом романе «Имя розы».
Объектом отражения в романе выступает жизнь католического монашества XIV века. Писатель познает духовную силу бенедиктинцев и францисканцев в момент кризиса, упадка западной христианской Церкви. Это то самое время, когда все здание Католицизма колеблется. То мощными еретическими движениями катаров, альбигойцев и дольчиниан. То всеобщими заблуждениями о конце света и пришествии Антихриста. То конфликтом между духовной и светской властью («профранцузским» папой Иоанном XXII и Людовиком Баварским).
Произведение строится по плану классического «закрытого» детектива, разработанного А. Конан-Дойлем и Г. К. Честертоном. Роман предполагает наличие загадочного преступления, напряженного расследования и эффектного разоблачения умного, скрывавшегося под маской добропорядочности преступника в конце.
В центре действия – благородный, работающий из любви к искусству, удачливый сыщик, англичанин и францисканец Вильгельм Баскервильский, а также его верный помощник, бенедиктинец и итальянец Адсон, от лица которого и ведется повествование (явная аллюзия на Шерлока Холмса и доктора Ватсона). Вильгельм Баскервильский, как эксперт в области средневековой криминалистики, приглашен в один из северо-итальянских монастырей (известный своей ученостью, а также огромной библиотекой) для того, чтобы пролить свет на странную смерть молодого монаха, искусного рисовальщика Адельма Отрантского, который выпал из восточной башни Храмины (библиотеки).
Поначалу, как это обычно бывает, дело не двигается вперед. Сыщику представляется добродетельный, вполне благопристойный образ жизни, где иноки живут по литургическим часам, молятся, ходят в скрипторий (библиотеку), участвуют в научных прениях (рассуждая о предназначении смеха). Где пылают жаром любви «чудные» монастырские старцы, вроде Убертина и Хорхе, проповедующие строжайшее воздержание.
Однако в ходе расследования Вильгельм Баскервильский раскрывает поразительные тайны. Он узнает о греховных «увлечениях» некоторых иноков, о библиотеке, об Адельме, и о цепочке неожиданных смертей (после смерти Адельма погибает еще несколько монахов).
Братия монастыря, призванная бороться с грехом, оказывается, по наблюдениям сыщика, пораженной этим грехом до мозга костей. Печально не засилье иностранцев, хотя его до сих пор не может забыть девяностолетний Алинард Гроттаферратский, которого обошли с назначением на пост библиотекаря. Печально то, что люди, занимающие ответственные посты при монастыре оказываются людьми глубоко порочными... Аббат Аббон – чревоугодник, проповедник Убертин – мысленный блудник, келарь – блудник реальный, библиотекарь Малахия, его помощник Беренгар и Адельм, вообще, оказываются содомитами.
Библиотека, доступ в которую строго воспрещен даже для Вильгельма, открывается ему отнюдь не как обычное хранилище знаний. Она предстает сыщику как образ мироздания, как лабиринт земной премудрости. Башни библиотеки соотносятся с частями света «нашего земноводного шара». В северной башне находятся книги, написанные в Англии и Германии. В западной – созданные во Франции и Испании. Восточная башня содержит сочинения эллинов и иудеев. Южная башня - произведения египтян и знаменитый «предел Африки»: тайную комнату, в которой хранится запрещенная для чтения загадочная книга (вторая, не дошедшая до нас часть Поэтики Аристотеля, посвященная природе смеха), с помощью которой, как это видно из романа, можно познать мир.
Смерть юного Адельма, а также других иноков (Венанция, Беренгара, Северина и Малахии) Вильгельм Баскервильский связывает с неумеренной тягой к библиотеке и к Поэтике Аристотеля (которая, будто бы может дать некое тайное знание). Библиотека, являя собой образ мира, заставляет ученых монахов забыть о монашеском призвании: молитве, посте, доброделании. Вместо того чтобы познавать Бога и Истину монахи начинают уподобляться Адаму и Еве у древа познания добра и зла и удовлетворять похоть «вещества»: материи, мира, мысли.
Об одном из таких знатоков, Бенции, Вильгельм Баскервильский говорит:
«Бенций – это жертва. Жертва сладострастия… Подобно другим ученым, он сладострастно жаждет знать. Знание ради знания. И не допущенный к какой-то части знания, он жаждет завладеть именно этой частью» (Умберто Эко. "Имя розы").
В этом аспекте скрытая в «пределе Африки» Поэтика Аристотеля превращается из самой обыкновенной научной книги в страшного Минотавра лабиринта. Или же в новый плод древа познания добра и зла, который страстно пытаются сорвать и попробовать герои произведения. Что интересно, Аристолевеская поэтика смеха не просто искажает в романе действительность и заставляет усомниться в существовании Бога. Она обосновывает теорию перевернутых представлений, создает философию правды-лжи. В этой книге фокусируется лжеименное знание (гнозис), которое составлено «по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол. 2, 9).
Сыщик понимает, что монахи погибают из-за дикой страсти к лжеименному знанию: из-за запрещенного желания попробовать, вкусить запретный плод, ибо вторая часть Поэтики отравляет жертву «именно в той мере, в какой она интересуется книгой».
Разыскивая Поэтику – орудия преступления (все жертвы умирали от прочтения утерянной части сочинения Аристотеля) – детектив-францисканец с помощью верного Адсона проникает в «предел Африки» и обнаруживает злодея – Хорхе из Бургоса.
Как оказывается, именно этот «чудный старец» был библейским змеем в аббатстве. Хорхе разыскал в Испании затерянный текст Аристотеля, привез его в монастырь и объявил "запретным плодом". Хорхе искушал монахов Поэтикой (то бишь "запретным плодом"), ввергая их в пучину греха (по вине именно Хорхе юный Адельм выбросился из окна). Хорхе «держал» в своих руках библиотеку с преданным ему человеком - Малахией. Хорхе отравил страницы Поэтики ядом, как только понял, что его противник, «минорит», обязательно доберется до рукописи.
Вильгельм блестяще, артистично выполняет данное ему поручение. Он правильно «вычисляет» маньяка-убийцу, предупреждает создание гностической секты, избегает мучительной смерти от яда, которую готовил и ему коварный злодей Хорхе. Однако сохранить Поэтику, хотя бы в качестве реликвии, Вильгельму не удается. Библейский змей аббатства, осознав проигрыш, съедает Поэтику (почти точно так же, как змей кусает свой собственный хвост) и устраивает в библиотеке пожар, от которого гибнут не только древнейшие манускрипты, но и весь монастырь (даже Бенций, который ради ложного знания сам идет в огонь).
Образ пожара в библиотеке, у писателя, конечно, глубоко символичен. Это явление апокалиптического плана. Сгорает не просто библиотека. Сгорают знания. Сгорает Закон. Сгорает рай на земле. Сгорает цивилизация. Сгорает мир... А причина пожара и всех несчастий человечества, по замыслу У. Эко, – это неумеренное любопытство, знание ради знания, а не ради Бога или его «естествоиспытательной любви»...
Поэтому не будем интересоваться лжеименным знанием и откроем Библию. Именно в Книге книг даны правильные ответы на все вопросы.
Читайте также другие статьи:
Кто лучший фехтовальщик в романе А. Дюма "Три мушкетера"? Часть 1.
Кто лучший фехтовальщик в романе А. Дюма "Три мушкетера"? Часть 2.
Кто лучший фехтовальщик в романе А. Дюма "Три мушкетера"? Часть 3.
Женские образы в фильме Г. Юнгвальд-Хилькевича "Д Артаньян и три мушкетера": от худшего к лучшему.
Кто они пиратские бароны? "Шри Сумбаджи голосует за Шри Сумбаджи!" Часть 1.
Кто они, пиратские бароны? "Голосуй за моё!" Часть 2.
О чем Джек Воробей говорил с дикарями на Исла Пелегосте. Реконструкция диалога.
"Кто самый лучший боей в "Пиратах Карибского моря?".
