Вячеслав Исаев 2
В госпитале на территории авиабазы Алексей провел около полутора месяцев. В самом начале к нему ненадолго забегал пару раз Алекс с фруктами, но потом куда-то исчез, и Алексей опять оказался во власти меланхолических раздумий, все чаще выпрашивая у дежурных медсестер перед сном снотворное. Иначе в период ночной бессонницы, которая стала приобретать хронический характер, от количества сумрачных мыслей можно было лишиться рассудка. А после предупреждения лечащего врача о скорой выписке Алексей был на грани паники, представив картину, когда он оказывается за порогом госпиталя. Бомж с польским именем, хотя и гражданин США. А что делать с этим гражданством? И внезапное появление Алекса накануне выписки он воспринял не иначе, как перст Божий.
– Ну, и где ты пропадал все это время? – спросил Алексей, пытаясь интонацией придать вопросу нейтральный характер.
– Что, переживал за мое будущее?
– Нет, за свой желудок. Свежих фруктов очень хотелось, – с напускной обидой проворчал Алексей.
– Ну, извини. – Алекс рассмеялся и извлек из внутреннего кармана пиджака плоскую бутылку виски.
– Что, есть повод? Или ты без повода продолжаешь это дело?
– А разве нет? Во-первых, ты завтра выходишь на свободу в здоровом виде. А во-вторых, я не сел в тюрьму. Закончилось разбирательство, и меня всего лишь отправили в отставку. Так что мы с тобой отныне оба свободные художники.
После того, как бутылка виски оказалась пустой, Алексей спросил:
– Я, очевидно, должен чувствовать свою вину в том, что тебя поперли из конторы?
Алекс усмехнулся, как показалось Алексею, не весело.
– Ты помнишь тот момент на авиабазе Кохат, когда мы с тобой расстались?
– Помню, конечно. Ты предупредил о том, что меня после взлета будет сопровождать пара «Миражей». А еще сказал, чтобы не обращал на них внимания, и выполнял полет так, как будто я один в воздухе. Ты имел в виду, что речь идет именно о полете, а не о выполнении полетного задания. Я догадался тогда, что в последний момент ты попытался меня спасти, намекая о том, чтобы я не выполнял атаку объекта, а действовал по ситуации.
– И я действительно рад, что ты правильно меня понял. А я, в свою очередь, вскоре понял, что ты и без моего вмешательства не собирался жать на боевую кнопку.
– Каким образом? – не без удивления спросил Алексей.
– А то ты не знаешь! Да в то же утро в твоем гостиничном номере был обнаружен лист бумаги с вычерченными карандашом маршрутами. Один в район цели, а второй в западном направлении. В район то ли Герата, то ли Шинданда – точно не помню, мне эту бумагу показали один раз во время допроса. То есть, второй маршрут был ложным, на самом деле ты рванул в Кандагар.
– Ничего не понимаю! – еще больше удивился Алексей. – Во-первых, я не делал этого, не прокладывал никаких маршрутов, про этот лист бумаги слышу впервые. А во-вторых, кто обнаружил? И, если так, почему мне дали взлететь?
– Да в том-то и дело, что обыскивали номер, когда мы с тобой были уже на аэродроме, и нашли эти художества в те самые минуты, когда ты выруливал на полосу. Пока наши парни сообразили, что к чему, было уже поздно. Успели только дать команду ведущему пары «Миражей», чтобы перекрыли тебе западное направление. Ты не шутишь? На самом деле не твоя была работа?
– Алекс, ну, какой смысл мне сейчас водить тебя за нос? Представления не имею, что бы это значило.
Конечно, Алексей понял, что таким образом жизнь ему спасала Бетти. Ах, какая умничка! Она знала, что будет обыск. Но как же можно было с такой точностью все рассчитать, чтобы ни секундой раньше, ни секундой позже… Стоп! Ну, каким надо быть идиотом, чтобы не догадаться, что обыскивала номер сама Бетти. И Алекс, по-видимому, так и не узнал, чье личико скрывалось под хиджабом официантки, не один раз накрывающей стол в его номере.
– Ладно, верю, чего уж там, – произнес Алекс. – Чувствую, что кто-то здорово обвел меня вокруг пальца, пока я на этой базе одну барышню обхаживал. Правильно говорят французы: шерше ля фам.
----- . . . -----
Алексей решил сменить тему, пока речь не зашла о Бетти. Он теперь был уверен, что Алекс до сих пор не догадывается о ее появлении на авиабазе Кохат, и уж тем более на озере в районе аэродрома Кветта.
– Ответь мне, пожалуйста, Алекс, на один вопрос, который давно не дает мне покоя. Ты когда догадался, что память ко мне вернулась? В том, что это на самом деле произошло, я не сомневаюсь.
– Если честно, я с самого начала считал, что ты валяешь дурака. Правда, потом, в одном из разговоров с врачом в Марокко тот сумел убедить меня в том, что амнезия имеет место. Но он также объяснил, что травматическая амнезия, как правило, носит временный характер. А когда ты начал летать, я снова проконсультировался с докторами, и все сомнения насчет того, что ты все вспомнил, отпали.
– И молчал?
– Ну, молчал. А что еще я должен был делать? Передо мной стояла конкретная задача, и я обязан был ее выполнять. Все, хватит воспоминаний. Помнишь, в самолете я сказал тебе, что есть идея относительно нашего с тобой будущего? Есть у меня приятель, владелец частной школы пилотов. Ему нужны два летчика-инструктора. Ты как к этому относишься?
– Как будто у меня есть выбор в сложившихся обстоятельствах. Только вот один момент смущает.
– Какой именно?
– Чересчур благополучно все складывается в данной ситуации. Не находишь? Именно сейчас, и именно двух инструкторов не хватает твоему приятелю. Я слишком часто в последнее время попадал во всевозможные ловушки, чтобы поверить в удачное расположение звезд. Давай, Алекс, колись, в какую историю ты пытаешься меня втянуть.
– Я понимаю тебя, Алексей. И тем не менее… – Алекс на мгновение задумался. – Ну, хорошо. Ты помнишь случай с исчезновением двадцать первого МиГа, произошедший на Украине? По-моему, это случилось незадолго до твоего убытия в Алжир.
Алексей помнил эту телеграмму. Такие шифровки, с доведением до летного состава обстоятельств каждого летного происшествия, приходили от главкома военно-воздушных сил и даже от министра обороны. А их, этих происшествий, ежегодно происходило не менее пятидесяти. Обычное дело – изучили, провели соответствующие мероприятия, сделали определенные выводы и забыли до следующей авиационной катастрофы или аварии. Но этот случай хорошо запомнился в силу определенных обстоятельств. Еще не стихла до конца шумиха вокруг перелета на новейшем истребителе-перехватчике в Японию советского военного летчика Виктора Беленко, как вдруг во время плановых полетов на одном из украинских аэродромов в пилотажной зоне пропала отметка самолета МиГ-21. Никакого доклада от летчика, пилотировавшего самолет, не поступало. Подъем в воздух поисково-спасательных средств, как и действия наземной поисково-спасательной команды, результатов не дали ни в первые минуты после исчезновения самолета, ни в последующие дни и даже месяцы. В результате, комиссией, созданной для расследования летного происшествия, был сделан вывод о том, что самолет упал в трудно доступной местности. Поиски были прекращены. Конечно, разговоров по этому поводу в кулуарах среди летного состава было немало, в том числе с выдвижением экзотической версии перелета летчика в Турцию. Но, как ни парадоксально, именно эта версия представлялась многим летчикам наиболее вероятной, поскольку говорить о трудно доступной местности в районе украинского аэродрома, ограниченном радиусом максимум в пятьдесят-шестьдесят километров, было несерьезно. Но профессионалам было понятно, что в случае подтверждения данной версии, официально об этом заявлять на фоне недавнего скандала с побегом Виктора Беленко власти не решились бы.
– Да, я хорошо помню этот случай. И что ты хочешь сказать? – насторожился Алексей.
– Ты не поверишь, – усмехнулся Алекс. – Но мой приятель и есть ни кто иной, как тот самый летчик, которого долго искали, но так и не смогли найти.
– Шутишь? – изумился Алексей.
– Нисколько. Ты, конечно, сможешь очень скоро убедиться в том, что я не шучу. Но сразу предупреждаю, что он не любит отвечать на подобные вопросы. Если найдет нужным, сам потом поведает тебе об этой истории.
– Странно. Ну, наше руководство не заикнулось тогда о предательстве. Но ведь земля слухом полнится, благодаря вражеским голосам, вещающим на Советский Союз по радио.
– Это был не тот случай, чтобы заявлять о нем во всеуслышание. Нам надо было пополнять эскадрилью «Агрессор» более современными советскими истребителями, или хотя бы их модификациями. Майклу хорошо заплатили, на эти деньги впоследствии он и организовал школу пилотов.
– Майклу?
– Ничего удивительного – был Михаилом, стал Майклом. Ты ведь тоже уже не Алексей. Короче говоря, у тебя сейчас действительно, выбор, мягко говоря, не очень. Поэтому соглашайся, а со временем разберешься, что к чему. И поверь, ни в какие истории, как ты выразился, больше не собираюсь тебя впутывать. Я в отставке.
– Разведчиков, Алекс, как и летчиков, бывших не бывает. Только один вопрос: этот Майкл в курсе моей истории?
– Да, в общих чертах. Сам понимаешь, он очень осторожен, поэтому я не мог не рассказать о тебе все, как есть. И, кстати, Майкл не намерен задавать тебе лишних вопросов.
– Хорошо, я согласен. Кроме тебя, Алекс, мне не на кого больше опереться.
– Замечательно. Трудоустройством займемся через неделю. А для начала после выписки сгоняем в казино, там и проститутку тебе снимем. Надо же форму восстановить после всех перипетий, проверить, все ли функции сохранены. Иначе, о какой летной работе может идти речь?
– Только не говори, что в прошлом году я в казино выигрывал.
– Почему нет? – рассмеялся Алекс. – Тебе просто чертовски везло.
----- . . . -----
Приняв предложение Алекса в надежде, что, окунувшись с головой в свою настоящую профессию, пусть и на чужбине, будет вспоминать обо всем, что произошло с ним в предшествующие годы, как мимолетный страшный сон, Алексей не предполагал, что через несколько лет его знакомство со спецназовцем Михаилом во время поездки из Кандагара в Герат откликнется эхом с неожиданной стороны.
Проработав в Лас-Вегасе летчиком-инструктором в школе пилотов около восьми лет, без усилий освоив легкомоторный винтовой самолет, он вполне свыкся и с новым именем, и с новым образом жизни, приобрел новых приятелей. Но с Алексом, несмотря на то, что тот остепенился, женившись, по иронии судьбы, на девушке из семьи русских иммигрантов, в то время как Алексей не нашел себе за эти годы постоянную спутницу жизни, их связала настоящая мужская дружба. Алексей был желанным гостем в их доме, выстроенном на окраине Лас-Вегаса, а сам продолжал жить в недорогом номере небольшого отеля рядом с аэродромом, где базируются самолеты школы пилотов. Он все реже и реже вспоминал семью, Бетти и русское имя свое, но настоящим американцем так и не стал, потому что не забывал отечество, а по вечерам в редкие минуты, когда накатывала вдруг ностальгия, доставал из холодильника виски, мысленно произнеся тост «за победу», выпивал пару стаканов и ложился спать.
И вот однажды в один из выходных дней, услышав негромкий стук в дверь, он крикнул, чтобы входили, потому что не заперто. Увидев незнакомого мужчину среднего возраста, одетого в серое пальто и в слегка надвинутой на глаза шляпе такого же цвета, Алексей спросил, не ошибся ли незнакомец номером, одновременно подумав о том, что неожиданный гость одет не по погоде. Хотя стояла середина января, днем было тепло не по-зимнему, и редко кого можно было увидеть на улице даже в пиджаке. Тот ответил, что хотел бы увидеть Збигнева Полонски.
– Он перед вами, – машинально ответил Алексей и осекся, заметив на лице вошедшего внезапную смену выражения доброжелательности на недоумение. На мгновение ему показалось, что в глазах незнакомца он увидел даже страх. Тот попятился назад и скороговоркой произнес:
– Извините, это действительно какая-то ошибка.
Когда дверь за мужчиной закрылась, Алексей, не сознавая еще значения этой мимолетной встречи, подошел к окну и стал наблюдать за выходом из отеля. Мужчина вскоре вышел, посмотрев на окна второго этажа, где жил Алексей, и медленно побрел к автобусной остановке, еще пару раз оглянувшись на отель. Судя по одежде, решил Алексей, этот чудак проделал немалый путь, чтобы разыскать его полного тезку. И вдруг кровь ударила Алексею в лицо. «Твою мать! – выругался он по-русски и бросился к телефонному аппарату. – Алё! Алекс, нам надо срочно встретиться!».
Алекс был один, жена Валентина в этот день уехала повидать родителей, которые жили неподалеку в небольшом городишке. Жену Алекс любил, но с ее родителями он встречался с большой неохотой, поскольку тем не терпелось увидеть внуков, и все разговоры начинались неизменно с этой темы, а Алекс с женой считали, что не совсем еще созрели для того, чтобы воспитывать детей. Валентина была моложе него на пятнадцать лет, и не торопилась расставаться со своей молодостью. Алекс был с ней солидарен.
– Что стряслось, дружище? На тебе лица нет!
– Если не катастрофа, то что-то вроде того, – взволнованно ответил Алексей.
– Ты успокойся и объясни толком, в чем дело?
– Полчаса назад ко мне пришел какой-то мужик и спросил Збигнева Полонски. Ты понимаешь, что это значит?
– Пока только то, что он хотел тебя увидеть, – пожал плечами Алекс.
– Да в том-то и дело, что не меня, а настоящего Полонски, будь он неладен!
– Погоди! Он о чем-нибудь говорил с тобой? – дошло, наконец, до Алекса.
– Нет. Сказал только, что ошибся. Но видно было, что он очумел, когда я назвал себя, поскольку наверняка знает Збигнева в лицо. Или знал, что еще хуже.
– Выходит, это либо родственник, либо его связывают другие какие-то отношения с настоящим Полонски. И, вероятно, достаточно давно его разыскивает. А тот покойный спецназовец в Афганистане объяснил, при каких обстоятельствах паспорт попал в руки КГБ?
– Нет, конечно. Кто же знал, что эта история затянется на столько лет? Как ты думаешь, он был уже в полиции?
– До прихода к тебе вряд ли. Адрес он мог узнать в службе иммиграции, и сейчас нет еще оснований для паники. Сегодня-завтра выходные дни. Скорей всего, в понедельник этот тип опять обратится в иммиграционную службу в расчете на допущенную ошибку, чтобы уточнить, нет ли еще одного Збигнева Полонски такого же возраста. Он хорошо говорил по-английски?
– В общем-то, свободно владеет языком, но говорил с заметным акцентом. Думаю, что поляк.
– Понятно. В иммиграционной службе с ним еще повозятся. А в полицию сразу он вряд ли пойдет – будет некоторое время раздумывать, созваниваться с родственниками или друзьями. Но к исходу понедельника или во вторник будет в полиции. В любом случае тебе надо на время сменить место проживания. Ты на машине?
– Нет. Выпил сегодня.
– Машина в гараже?
– Да.
– Пусть там и остается. Сейчас на моей едем к тебе, забираем самое необходимое, поживешь несколько дней у нас. А в отеле на ресепшине скажешь, что улетаешь в командировку.
– Куда?
– Неважно. Я попрошу Майкла, чтобы он оформил тебе командировку в Филадельфию. Насколько мне известно, оттуда надо «Цесну» новую перегнать. А тем временем я провентилирую через своих людей полицию, что да как.
----- . . . -----
Как выяснилось в понедельник, по мнению Алекса ситуация могла получить такое развитие, что Алексею нежелательно было оставаться не только в доме Алекса, но и в городе. Но предпочтительнее – покинуть страну до выяснения некоторых обстоятельств. В ответ на вопрос Алексея, о каких обстоятельствах идет разговор, тот достал из кармана пиджака фотографию.
– Знакомая физиономия?
– Да, это тот самый тип, что ко мне заходил. Откуда снимок?
– Из компьютера иммиграционной службы. Этот тип, Алексей – очевидно, твой, так сказать, родственник. И зовут его Мариус Полонски. Неделю назад прибыл в нашу страну из Польши по гостевой визе. В Лас-Вегас прилетел из Нью-Йорка, где остановился у поляков, иммигрантов второго поколения. Фамилии разные, следовательно – либо друзья, либо дальние родственники.
– С какой целью в нашем городе, не спрашиваю, и так все понятно. А где он сейчас?
– Я его убил.
– Ты обалдел, что ли, Алекс? – Глаза Алексея округлились от такого известия.
– А что ты хочешь? Ты пойми, если за это дело взялся Интерпол и выяснил, что с этим Полонски в Союзе что-то случилось, а скорей всего, так оно и есть – иначе не могли воспользоваться его паспортом, тебе будет грозить тюрьма. Ты ничем не сможешь доказать свою невиновность. В особенности, если всплывет твое прошлое. – Увидев, что Алексей на мгновение лишился дара речи, Алекс расхохотался. – Да пошутил я, Леша, успокойся!
– Знаешь, что? Иди-ка ты со своими шуточками…
– Ладно-ладно, извини! Не учел, в каком состоянии сейчас твоя нервная система. А что, и впрямь решил, что я убийца?
– Ну, все, проехали. Выкладывай, что еще нарыл.
– Собственно говоря, это все. – Алекс посмотрел на часы. – Сейчас поляк возвращается в Нью-Йорк. Думаю, дня два у него уйдет на обсуждение ситуации с родственниками или друзьями, у кого он живет, и принятие решения. В Польшу тоже будет звонить для консультаций. Потом – опять перелет в Лас-Вегас, заявление в полицию. В общем, я думаю, время есть для того, чтобы сделали тебе визу.
– Какую визу, ты о чем?
– На твою историческую родину, дружище, в Россию! Завтра будет готов паспорт, чуть позже – виза. Так что готовься. Мне кажется, в сложившихся обстоятельствах это будет самое безопасное место для тебя.
– Ты уверен?
– Вполне. В России про тебя давно уже забыли. Другая страна, Алексей, другие люди. Да и паспорт теперь у тебя будет на имя американца Джона Вильямса, так что забудь про этого поляка. В твоей стране сейчас больше любят американцев, а не нищету из бывшего соцлагеря. Ну, и не только в этом дело. Непонятно все-таки, кто такой Збигнев Полонски, запрашивать на него визу было бы опрометчиво. Ты знаешь, я иногда вспоминаю историю с твоим спасением, мутная она какая-то. Вывозил тебя из Кандагара советский спецназовец, но в наше представительство в Кабуле тебя доставила Бетти. Я ведь тогда был не в настроении, зол на всех, как собака, даже не поговорил с ней толком. И напрасно, как мне кажется. Хотя… – Алекс на минуту задумался. – Встреча была короткой, и как-то она повела себя интересно в разговоре со мной, что я не сумел ни о чем ее расспросить. В общем, та еще штучка, эта Бетти. Ну, да ты ее знал, кажется, лучше меня. Кстати, сегодня, когда через своих парней в Лэнгли я заказывал для тебя паспорт и визу, поинтересовался ею.
– И что?
– А ничего. Давно ее не видели. Где-нибудь у черта на рогах под прикрытием новой легенды работает. Я до сих пор не уверен, что Бетти – это ее настоящее имя.
Алексей пропустил мимо ушей намек друга на его связь с Бетти, подумав, что тот действительно далеко не все знал о его отношениях с ней. А правильнее, наверное, будет сказать – не хотел знать. Но вслух произнес:
– Честно сказать, я чертовски волнуюсь, Алекс. Думал, что никогда уже не увижу своих.
– А, может быть, и не стоит? Ведь ты для них мертв. Наверняка жена давно замужем, у сына новый отец. Да и совсем взрослый он у тебя. Сколько лет?
– Восемнадцать. – У Алексея тоскливо защемило сердце от нахлынувших вдруг воспоминаний и при мысли о том, что для сына он совсем чужой человек.
– Ладно, не вздыхай. В Москве остановишься в гостинице, осмотришься, потом поймешь, что делать. Виза у тебя на три месяца, поездка деловая. На случай непредвиденных обстоятельств я тебе дам московский телефон своего хорошего знакомого, он будет предупрежден. Работает под крышей секретаря нашего консульства.
– Слушай, Алекс, ты из своей конторы ушел в отставку много лет назад. И вдруг развернул такую активную деятельность в контакте с действующими сотрудниками. Это как понимать?
– Никак не надо понимать. – Алекс хитро улыбнулся. – Помнится, ты сам однажды сказал, что разведчиков и летчиков бывших не бывает. Да, вот еще что. С прошлого года гражданам России разрешено пользоваться иностранной валютой. То есть, теперь за это не расстреливают, как когда-то приказал Хрущев. Но о кредитных картах там пока ничего неизвестно, за исключением узкого круга лиц. Поэтому зайди завтра в банк и оставь поручение. А в Москве откроешь валютный счет во Внешэкономбанке и сообщишь реквизиты в свой банк, чтобы перевели тебе столько, сколько посчитаешь нужным. А сейчас – по стаканчику виски и спать. Я завтра с Майклом утрясу окончательно вопрос о твоем отсутствии. А ты никуда не высовывайся из дома, жди меня. В банк вместе пойдем.
Предыдущая часть:
Продолжение: