– Слушай меня внимательно, – заговорил, наконец, Михаил. – И ничему не удивляйся, все вопросы потом. Через некоторое время мы поедем в обратном направлении, а затем двинемся на запад по дороге Кандагар-Герат. С этой минуты ты являешься гражданином Польши, журналистом. И зовут тебя… – Михаил достал из внутреннего кармана пиджака паспорт, – Збигнев Полонски.
Алексей взял в руки паспорт. С удивлением взглянув на свою фотографию, долго пытался вспомнить, где был сделан этот снимок. Наконец, до него дошло. Алжир. Там по прибытии на базу их несколько раз фотографировали. Кто-то даже пошутил, что снимки будут направлены в ЦРУ и еще несколько зарубежных спецслужб.
– Ну, допустим. А почему поляк?
– Потому что я по документам американец, подполковник ЦРУ. А ты, насколько я понимаю, английским свободно не владеешь.
– Вообще-то я и польским не владею.
– Неважно. При необходимости говорить буду я, ты будешь помалкивать. В крайнем случае, прошепелявишь что-нибудь, сойдешь за поляка. Кстати, твой паспорт настоящий.
– А какая необходимость имеется в виду?
– Тот участок трассы, который нам предстоит преодолеть, контролируется нашими. Но ты же понимаешь, что идет война. И война эта имеет в основном партизанский характер. Так что всякое может быть. Открой бардачок.
Алексей увидел пистолет, итальянскую Беретту, с конструкцией которого был уже знаком.
– На тот же самый случай, – уточнил Михаил. – Но, надеюсь, не понадобится.
– Но почему, все-таки, не в столицу? И почему наземным транспортом? Для чего эта конспирация? Такое складывается ощущение, что я не к своим попал.
Михаил поморщился.
– Много вопросов. Приказано доставить тебя из пункта А в пункт Б, все остальное меня не касается. – Михаил старательно избегал встречи с взглядом Алексея. Он внезапно насторожился, и, приложив палец к губам, прислушался. В этот раз и Алексей услышал звук, который не мог спутать ни с каким другим – звук летящего вертолета на предельно малой высоте.
Михаил знал, что искать их для начала станут на западном направлении, потому что дорога на Герат лежит в основном на открытой местности, при всем желании укрыться негде. Скорее всего, так оно и было, судя по времени. Обследовав участок западной дороги километров в сто, вертушка вернулась в Кандагар. Теперь просматривают эту дорогу, затем пойдут на Кабул.
– Поедем, когда назад пролетит. А пока можешь перекусить, если голоден. – Михаил кивнул в сторону заднего сидения, на котором лежала коробка внушительных размеров. – Запас еды и воды у нас с тобой на двое суток.
Алексей отказался, сославшись на отсутствие аппетита. Он ровным счетом ничего не понимал. От кого они скрываются? Чей принадлежности пролетевшая вертушка, и кто находится на ее борту? Еще раз кинул взгляд на Михаила. Что же это за человек? Какая и кем поставлена ему задача? Не лучше ли было отказаться от поездки и остаться на аэродроме? С другой стороны, если он представляет какую-то враждебную нам сторону, как проник незамеченным и никем не проверенным в расположение нашей части?
Словно угадав мысли Алексея, Михаил обратил вдруг на него внимательный, и, как тому показалось, вполне дружелюбный взгляд, и мягко произнес:
– Не переживай. Я в курсе, через что тебе пришлось пройти. Доставлю в целости и сохранности. Такую передо мной поставило начальство задачу.
Алексей успокоился и, утомленный свалившимися на него событиями, задремал. Да так крепко, что не слышал, как выехали из импровизированного укрытия, и проснулся, когда смеркалось.
– Ну, наконец-то! – с облегчением произнес Михаил. – Я уж подумал, что без ужина останусь. Крепко спишь. – Припарковавшись на обочине дороги, он открыл коробку с провизией. Надписи на банках с тушенкой, всевозможных упаковках и бутылках с напитками на английском языке выдавали их явно не советское происхождение. Алексей промолчал, но от Михаила не укрылась его удивленная ухмылка.
– Странно, да? Только напрасно удивляешься. Забыл, наверное, по каким документам мы с тобой едем. Или хочешь, чтобы нас первый же попавшийся моджахед расколол?
Алексей не ответил. Понятно, что логика в рассуждениях Михаила есть. Он прав: партизанская война имеет свои особенности, здесь нет линии фронта, следовательно, и позиционных боев. Никогда не знаешь, откуда внезапно нагрянет беда, и каждый миг твоей жизни может оказаться последним.
Быстро стемнело. После того как перекусили, Михаил попросил Алексея сесть за руль.
– Хочу немного вздремнуть. Ехать будем без остановок, иначе по такой дороге к рассвету не доберемся до Герата, а это важно, – впереди еще километров четыреста и несколько горных перевалов.
– А как насчет горючки?
– Должно хватить. Перед тем, как тебя забрать, заправился по самую заглушку, и еще четыре канистры сзади стоят. Так что, если попадем под обстрел, факел хороший будет. – Михаил засмеялся, достал из бардачка «Беретту» и передернул затвор. – Далеко не прячь. Если вдруг, откуда ни возьмись, возникнут моджахеды и потребуют остановиться, и если их будет не более двух-трех, притормози и стреляй. Затем – по газам. Ну, а на случай серьезной заварушки под обоими сидениями два «калаша» лежат. При возникновении впереди чего-то подозрительного остановись и разбуди меня, действовать будем по обстоятельствам. Фары не включай, лишний раз привлекать к себе внимание не стоит. В лунную ночь дорога хорошо видна. – Последнюю фразу Михаил произнес практически в бессознательном состоянии, и сон тут же сразил его окончательно.
----- . . . -----
Алексей третий час уже вел машину, а Михаил все еще не просыпался. Ночь на самом деле была светлая, луна освещала дорогу так, что напрягать зрение не приходилось, и Алексей по возможности держал высокую скорость, благо – дорога на протяжении километров двухсот в основном была прямой, как стрела, периодически доворачивая вправо, постепенно меняя западное направление на северное. Несколько раз приходилось проезжать мимо небольших населенных пунктов с характерными постройками в виде дувалов высотой метра два, а где-то и около трех метров, и лишь небольшие смотровые окна в них свидетельствовали о том, что за дувалами с наглухо закрытыми воротами существует какая-то жизнь, скрытая от постороннего глаза.
На первом же перевале, снизив скорость до безопасной, Алексей в очередной раз посмотрел на своего сопровождающего, который, казалось, не подавал признаков жизни. Он вдруг подумал о том, что в экстремальных условиях так безмятежно, и таким глубоким сном могут спать только специально тренированные люди. И в связи с этим опять возникла тревожная мысль о событиях минувшего дня. Почему такая таинственность вокруг его персоны? Ведь, казалось бы, что может быть проще? Уже у своих! Неважно, что на территории чужого государства. Внезапно Алексей понял, что внутри него за эти годы произошли какие-то изменения, которые не могут не тревожить. Раньше не так он представлял свое освобождение и встречу с соотечественниками. Но не случилось ни восторженных объятий, ни эйфории по этому поводу. Как будто произошла очередная жизненная метаморфоза, переход организма из одного состояния в другое, не принесший какого-то особого удовлетворения. И лишь предположение о том, что последние события произошли не без участия прелестного создания по имени Бетти, согревала душу. Алексей вспомнил последнюю мимолетную встречу с ней и расставание, когда испытал глубокое душевное потрясение от невозможности обнять, крепко прижать к своей груди это нежное существо с золотистыми волосами и насмешливым взглядом. Он отчетливо увидел перед собой ее полные слез глаза, и на какую-то долю секунды упустил контроль за дорогой, которая в этом месте круто поворачивала влево практически на сто восемьдесят градусов. Но все-таки успел затормозить и остановиться на краю обочины, за которой была пустота. Алексей даже вышел из машины, чтобы посмотреть, от чего их отделяла та самая доля секунды. Оказалось, ничего сверхъестественного – каких-то пятнадцать-двадцать метров свободного падения, что, впрочем, не имело отличия от высоты, скажем, с километр – результат был бы аналогичен.
– Что, в сон клонит? – Алексей вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной заспанный голос Михаила, и резко обернулся. – Бывает. Давай, покурим, и я сяду за руль. Вижу, ты неплохо управился, пока я дрых, как сурок.
Алексей сбросил коробку с продуктами на пол и улегся на заднее сидение. Он даже не успел услышать, как Михаил завел двигатель.
И все-таки, как ни торопились, перекусывая на ходу, до Герата оставалось километров двадцать, когда первые лучи солнца, вынырнувшего из-за горизонта, осветили безжизненный марсианский пейзаж. Вокруг, насколько глаз хватало, не было ни единого деревца, ни кустика. Ни живой души. За время всей поездки лишь за полчаса до рассвета навстречу прошла колонна армейских грузовиков в сопровождении нескольких бронетранспортеров. Дорога была прямой, как стрела, словно прочерченная под линейку, а впереди в нескольких километрах над ней с левой стороны нависала невысокая горушка. «Господствующая на местности высота» – подумалось Алексею, и он снова закрыл глаза, надеясь подремать в оставшееся до прибытия в конечный пункт маршрута время.
Он не услышал выстрелов. Только град пуль по корпусу машины и звон разбитого стекла возвестили о начавшемся обстреле, предположительно не без участия крупнокалиберного пулемета. Реакция Михаила была мгновенной – джип остановился, как вкопанный, а выхваченный из-под сидения автомат Калашникова с сдвоенным магазином посылал уже через разбитое окно короткие очереди в сторону этой чертовой высоты. Алексей не стал раздумывать о том, что от него требуется. Нащупав под своим сидением автомат, через мгновение был уже за пределами кабины и, опершись о капот двигателя, открыл огонь по высоте. Он не заметил, как опустошил оба магазина, и только наступившая тишина заставила взглянуть через выбитое лобовое стекло на Михаила. Тот откинулся на спинку сидения, зажав рукой рану на шее в районе сонной артерии. Глаза были закрыты.
– Миша! – закричал Алексей и бросился в кабину.
Михаил застонал. Сквозь пальцы вытекала кровь, заливая дорогой костюм. Превозмогая боль, он с усилием приподнял голову и открыл глаза.
– Немного не дотянули… Извини. Садись за руль и жми, осталось километров пять… Там аэродром… Но ты жди вертушку на дороге.
Больше Михаил не успел ничего сказать. Алексей вынул из-под сидения еще пару магазинов, перезарядил автомат и стал ждать. Но продолжения не последовало. Бережно переложив тело Михаила на заднее сидение, он сел за руль и только сейчас ощутил боль в левом плече и боку. Решив, что нет времени возиться с раной, он рванул с места и, миновав проклятую высоту, увидел далеко впереди над дорогой летящий навстречу вертолет. «Но на Ми-8, кажется, не похож», – успел подумать Алексей и нажал на тормоз. В следующую секунду сознание покинуло его.
----- . . . -----
Полковник внешней разведки Клименко Александр Васильевич рано утром уже стоял у окна своего кабинета, смотрящего на северную сторону, и разглядывал сбегающие по стеклу крупные капли дождя. Лесной массив, на огромной поляне которого расположились постройки ведомства, примыкал к московской кольцевой дороге, но из-за плотной стены дождя город совершенно не просматривался, поэтому создавалось впечатление, будто вокруг простиралась бескрайняя сибирская тайга. Клименко мрачно усмехнулся. Ему вдруг подумалось, что с такой службой расстояние между Москвой и сибирскими лесоповалами не такое уж и приличное, как может показаться подавляющему большинству неосведомленных людей. Мерзкая ноябрьская погода не располагала к позитивному настроению, учитывая отсутствие шифровки из Афганистана, которую он ожидал еще два дня назад, а сегодня истекал срок доклада генералу. Наконец, раздался стук в дверь, и в кабинет вошел шифровальщик. Расписавшись в журнале за телеграмму, Клименко сел за стол. После прочтения достал из выдвижного ящика стола пачку сигарет и нервно закурил. При выполнении тщательно разработанной операции, практически подходившей к завершению, погиб опытный сотрудник группы «Вымпел» спецназа КГБ майор Михаил Сорокин, осуществлявший переброску капитана Шевцова из Кандагара в Герат. Участник сложнейшей спецоперации «Шторм-333», в ходе которой был уничтожен президент Афганистана Амин, погиб совершенно нелепо при непредвиденных обстоятельствах, попав под случайный обстрел гребаных моджахедов. Этого майора, который не знал, чей выполняет приказ, и с какой целью вывозит из Кандагара летчика, Клименко на случай провала вынужден был использовать втемную. Жаль, очень жаль. Надо будет позаботиться о его семье.
Ну, что ж… Как говорится, нет худа без добра. Генерал Шумилин, конечно же, по своим каналам получит подтверждение о факте перестрелки в районе Герата, в результате которой погибли два офицера Советской армии, один из которых – сотрудник КГБ. Александр Васильевич сжег в пепельнице листок бумаги, еще раз убедившись в ценности своего агента глубокого прикрытия. Кроме него, полковника Клименко – заместителя начальника Управления разведывательной информации Первого главного управления КГБ СССР, никому больше не под силу прочитать между строк зашифрованного в телеграмме текста.
Еще год назад Клименко, возможно, и даже наверняка не стал бы рисковать, подсовывая начальству дезинформацию такого рода. Но сейчас, после смерти Брежнева и прихода к политической власти их недавнего руководителя Юрия Андропова, он и некоторые его коллеги, имевшие за плечами многолетний опыт работы во внешней разведке, предвидели, что грядут непростые времена. Да и кому, как не высокопоставленным сотрудникам всесильной структуры, было известно о смертельной болезни их бывшего шефа. Зная характер Андропова, они нисколько не сомневались в том, что Юрий Владимирович энергично возьмется за назревшие в стране реформы, как политические, так и экономические. Но времени ему отведено катастрофически мало – только для того, чтобы успеть разворошить осиное гнездо партийно-советской номенклатуры брежневского розлива, погрязшей в бесхозяйственности и коррупции. А кто станет продолжателем его дела? Вопрос риторический. Александр Васильевич взглянул на часы, пора было идти на доклад к генералу.
Несмотря на то, что день только начинался, генерал выглядел довольно уставшим. Молча пожав руку полковнику, он кивком головы предложил сесть. А, выслушав доклад, несколько оживился, но затем сокрушенно вздохнул.
– Какая нелепая случайность. В отношении этого летчика необходимо будет подготовить представление к правительственной награде посмертно. Нет, не к звезде героя, конечно. Ну, например, к награждению орденом Красной Звезды, или даже Красного Знамени. И обязательно сообщить в газете «Красная Звезда», что капитан геройски погиб при выполнении интернационального долга. Без подробностей. А то, что несколько лет был в числе пропавших без вести, так это даже неплохо – история обрастет слухами и со временем превратится в легенду. Красивую легенду о советском военном летчике, герое, так сказать, нашего времени.
– Я все понял, Игорь Николаевич. Разрешите идти?
– Да, конечно, Александр Васильевич.
Когда Клименко оказался у выхода, генерал вдруг окликнул его, будто только что вспомнил о чем-то важном.
– А вы уверены, полковник?
– В чем, товарищ генерал?
– В том, что Шевцова больше нет.
– Абсолютно! Когда вертолет подобрал его недалеко от Герата, капитан еще дышал, но тяжелое ранение было несовместимо с жизнью. На днях груз-двести будет доставлен по месту его прежней службы.
– Нет-нет! Никакого груза! Похоронен где-то в братской могиле.
«И если не поймаешь в грудь свинец, медаль на грудь поймаешь за отвагу, – мысленно пропел Клименко, плотно прикрыв за собой дверь. – Молодец девочка, вовремя догадалась захватить с собой опытного хирурга. В противном случае груз-двести стал бы реальностью».
----- . . . -----
Алексей открыл глаза. Он лежал на спине, и первое, что бросилось в глаза – знакомые очертания пассажирского отсека грузового Боинга-747. А мерный шум турбореактивных двигателей за бортом говорил о том, что лайнер находится в воздухе на большой высоте. Алексей попытался подняться с дивана, но острая боль в левом плече и боку отбросила его на подушку. Рука была в гипсе, согнута в локтевом суставе и крепко зафиксирована бинтами к телу. Благодаря этой боли Алексей вспомнил все, что произошло до того момента, как он увидел летящую навстречу вертушку со стороны Герата. А что было потом? После того как он провалился в темноту? И почему он на борту американского самолета? От нехорошего предчувствия кровь ударила в голову. Закрыв глаза, Алексей попытался напрячь память, но попытка оказалась безуспешной. Неужели опять амнезия, черт бы ее побрал? И вдруг кто-то до боли знакомым голосом произнес на русском языке:
– Наконец-то! Сколько можно спать?
Алексей открыл глаза, которые тут же расширились от изумления.
– Алекс?! Ты как? Откуда?
Да, перед ним стоял, улыбаясь, все тот же Алекс – оперативник ЦРУ, летчик-истребитель, и Бог его знает, кто он вообще такой!
– Откуда я, это не так интересно. Ты, Леша, лучше спроси – куда?
– Не может быть! – пронзила догадка Алексея. – Я тебя сейчас убью.
Алекс засмеялся, но Алексею почему-то показалось, что смех его не был искренним.
– Да, дорогой, через пару часов посадка в Неллисе.
– Ну, что за чертовщина? В какую круговерть меня однажды занесло? Почему я никак не вырвусь из этого заколдованного круга? Как вы мне все надоели!
– А я тебе вот что скажу, Алексей. Лучше живым в Неллис, чем грузом-двести на родину.
– В каком смысле?
– Ты не поверишь – в самом прямом. – В руках Алекса оказалась еще одна подушка, которую он, осторожно приподняв Алексея за спину, подложил ему под голову, благодаря чему тот оказался в положении полулежа. После этого Алекс сунул в его руки газету «Красная Звезда». – Читай!
Из небольшой статьи на последней странице Алексей узнал, что он, однажды пропав без вести, оказался среди добровольцев, выполняющих интернациональный долг в Афганистане. При возвращении из очередного боевого задания катапультировался из истребителя после отказа двигателя и, приземлившись на территории, подконтрольной моджахедам, проявил героизм и стойкое мужество в завязавшемся бою, уничтожая врага из личного оружия, затем подорвал себя гранатой, прихватив с собой на тот свет еще несколько духов. Посмертно представлен к высокой правительственной награде. Он посмотрел на дату выхода газеты в тираж – 25 ноября 1982 года.
– А какое сегодня число?
– А сегодня 10 декабря этого же года. Как видишь, тебя нет уже на этом свете довольно приличное время.
Алексей отложил газету в сторону, и некоторое время молчал, пытаясь осмыслить произошедшее. Затем мрачно спросил:
– Как же так? За что? – он взглянул на Алекса. – Кто в нас стрелял?
– Ну, насколько я понял, вы попали под случайный обстрел моджахедов, по-вашему – духов.
– Да, жаль парня, – вспомнил Алексей сопровождавшего его Михаила. – Первый удар сразу пришелся по нему. Но реакция у него была мгновенной, Миша сразу же открыл ответный огонь, к нему и я вскоре присоединился. Но что все это значит? – Алексей киком головы указал на газету.
– А означает это лишь то, что в мире изменилась геополитическая обстановка.
– В каком смысле?
– В простом. Умер ваш дорогой и всенародно любимый вождь Леонид Ильич Брежнев. А новое политическое руководство задумалось, очевидно, о том, не пора ли перестать играть с США в холодную войну.
----- . . . -----
– Да ладно! –изумленно воскликнул Алексей, услышав о смерти Брежнева. – Леонид Ильич помер… Я думал, он бессмертен. А кто преемником оказался?
– Юрий Андропов.
– Ну, что ж. Логично. Только какая связь между мной и геополитической обстановкой?
– Видишь ли, вашей разведке стало известно о планируемой ЦРУ операции «Факел», и еще до того, как она сорвалась по твоей милости, – Алекс искренне рассмеялся, – где-то произошла утечка. Некоторые западные средства массовой информации начали потихоньку вентилировать этот вопрос, то есть, выяснять, не является ли он дезинформацией со стороны Советского Союза. Сразу после смерти Брежнева ваше новое руководство закрыло тему. Но на Лубянке от тебя как главного свидетеля решили, очевидно, избавиться. В общем, история стара, как мир. Кстати, когда ты сказал, что мы все тебе надоели, то кого имел в виду конкретно? – Алекс хитро сощурился. – Ну, меня – понятно, без вариантов. А кого еще? Бетти тоже?
– Что ты хочешь этим сказать? – оживился Алексей.
– В наше представительство в Кабуле тебя доставила Бетти. Только всех подробностей я не знаю. Дело в том, что после твоего перелета в Кандагар начались разборки в нашей конторе, и я попал под большой пресс, – разумеется, кандидат номер один для роли стрелочника. Был отстранен от всех серьезных дел, затем переведен в наше полулегальное представительство в Кабуле в качестве клерка для мелких поручений. Вот такие, дружище, интересные дела.
Возникла довольно продолжительная пауза, после которой Алекс из какого-то шкафчика достал начатую бутылку виски и произнес:
– Мне показалось, или ты на самом деле не очень удивлен информацией о Бетти? Впрочем, можешь не отвечать. А я вот что скажу, Алексей: несмотря ни на что, я чертовски рад тебя видеть живым.
Алексей улыбнулся. Глядя на осунувшееся лицо Алекса, понял, что за последний год тот крепко подружился со спиртным.
– Ты не поверишь, Алекс, но я тоже скучал по тебе все это время. И все-таки, где сейчас Бетти?
– Я не знаю. Видел последний раз в Кабуле, да и то – мельком. Забудь. Она сейчас может находиться в любом месте, где есть интересы США. А интересы эти есть на всех континентах.
Они выпили за встречу, и Алекс сразу же задремал, удобно расположившись в кресле – виски, выпитый им ранее в одиночестве, дал о себе знать. А Алексеем вновь овладели невеселые мысли о том, что в результате внутреннего надлома он становится все более безразличным не только к дальнейшей судьбе, но и к своему прошлому. А это совсем поганое дело. Ведь еще в Неллисе, когда к нему вернулась память, несмотря на любовные отношения между ним и Бетти, он мог попросить ее попробовать как-нибудь передать весточку жене о том, что он жив. Но он не сделал этого. Почувствовав омерзение к самому себе, Алексей окликнул приятеля. То лениво, не открывая глаз, спросил:
– Что случилось, Леша? Ты в порядке?
– В порядке, но хочу выпить.
– Не вопрос! – с готовностью вскочил Алекс. – Вижу, что хреново тебе, но придется потерпеть некоторое время. В предплечье у тебя кость раздробило, а в боку дырка была – много крови потерял. В вертолете какой-то доктор ввел тебя в искусственную кому, чтобы от болевого шока не загнулся.
После того как выпили, Алекс сказал:
– На авиабазе в госпитале тебя быстро приведут в норму.
– И что потом?
– Не знаю. Кстати, по моей персоне тоже пока не принято окончательное решение. Возможно, придется уйти в отставку. Да и тебе не о чем волноваться, ты ведь теперь гражданин США.
– Как это?
– Ну, не знаю, тебе должно быть виднее, кто постарался. Ты паспорт свой держал в руках?
– Держал, но он на имя какого-то поляка.
– Совершенно верно, но паспорт американский, причем – настоящий. А поляк этот по имени Збигнев Полонски – гражданин США. Вот, смотри.
Алексей понял, что, когда Михаил вручил ему в машине этот паспорт, он просто не обратил внимания на гражданство. Алексу все это время доставляло удовольствие наблюдать за обескураженным приятелем. Он засмеялся.
– Ну, еще по одной, а то скоро посадка. Думаю, что некоторое время ты будешь находиться под наблюдением у наших ребят. А потом за ненадобностью они должны оставить тебя в покое.
– Алекс, я, конечно, благодарен тебе. Но не надо меня утешать. Я никак не представляю свое дальнейшее существование, и уже сейчас чувствую себя изгоем. А как иначе?
Алекс внимательно посмотрел в глаза Алексея.
– Я понимаю тебя, дружище. Депрессия – хреновая штука. Но изгоем ты не будешь себя чувствовать хотя бы потому, что у тебя есть я. И кое-какие планы у твоего старого доброго приятеля в моем лице имеются. Но об этом – в свое время.