Как-то в комментариях мне написали, что у меня синдром спасателя.
У меня действительно синдром спасателя. Он у меня с детства. Врожденный, скорей всего какой-то. Потому что когда я еще в дошкольном возрасте я выходила гулять, то помню, что бежала к каждому комку грязи вдоль дороги - издалека казалось, что это подбитая птичка. Ее надо срочно спасти!
И к каждому мокрому куску газеты, прибитой ветром к чьему-нибудь забору. А вдруг это несчастный, мокрый, брошенный котенок, которого тоже срочно надо спасти? (Потом оказалось, что у меня близорукость, во втором классе мне на нос нацепили очки, и комья грязи превратились в комья грязи, а скомканные газеты - в скомканные газеты.)
Но настоящих выпавших из гнезд птенцов, выброшенных котят и щенков все равно я домой перетаскала несчетное количество.
Мама сначала терпела, но чем старше я становилась, тем шире был масштаб поисков обездоленного зверья. В итоге мама взвыла, а я пошла в глубокое подполье, но собирать бедных-несчастных не перестала. Но в лице папы я всегда имела надежного союзника. А в деревне-то, в хозпостройках, запрятать выпавшего из гнезда птенца или очередного болхастика, так же, как и украдкой прокормить, не проблема.
Потом котята таинственным образом сбегали к своим мамам-кошкам, а птенцы - улетали. Надо отдать должное папе, я думаю. Потому что подохших воробьев я в своем детстве не помню. Помню только " Значит, окреп, научился ночью летать и улетел" или если кто был совсем маленький - "Значит, родители нашли и в гнездо обратно унесли". И тема смерти в детстве сквозила как-то мимо...
А тут я обнаруживаю новый канал. Он называется "Папа решает любые проблемы". Мы же уже привыкли к тому, что если это про воспитание детей, то это всегда "мамский" канал. А тут - "папский", это взгляд на воспитание детей папы в разводе. Канал новорожденный, и лично мне будет жаль, если этот канал не разовьется. Роман, не останавливайтесь, пожалуйста. Подписчики разом не обрушатся, их дожидаться надо, а тема у Вас и правда интересная. По крайней мере, для меня. И вот тут - читаю про то, что делать папе и какие слова находить, если морская свинка детей вдруг умрет.
И мысль о том, как же родителям выкручиваться, если детский питомец умрет, отшвырнула меня в мое детство. В деревню, в Советский Союз, в детство конца шестидесятых. И первая смерть моего питомца. Ну как - питомца. Питомца на час. Хорошо, что я привыкнуть к нему не успела.
Я не помню, где я раздобыла этого полудохлого грача. Наверное, он был совсем старый. Потому что домой я его притащила, в ящике подстилку ему соорудила, на мягкое его уложила, собралась кормить было, а этот грач возьми и перестань шевелиться. Не успел окрепнуть и улететь, короче. Мама с папой на работе были потому что.
Вот мама с папой с работы приходят, а я вся в слезах и в соплях. И объявляю всем, что в семье горе: умер грач. Надо организовывать похороны.
Как в деревне хоронят умерших, я уже знала. Умершего кладут в гроб, роют могилу, закрывают гроб крышкой, закапывают могилу и в холм ставят крест.
Как хоронят умерших грачей, я не видела ни разу. Но раз кто-то умер, значит, его надо хоронить. Как положено.
Мама разыскала какую-то коробку из-под обуви. Папа взял лопату и пошел рыть в дальнем углу двора грачиную могилу. Все традиции были соблюдены.
Папа нес через двор коробку с дохлым грачом, мы с мамой шли сзади. Я, как ближайший родственник грача, плакала. Грача было жалко.
Коробку с грачом положили в грачиную могилу. Я бросила сверху три горстки земли. Маме с папой пришлось сделать то же самое. Папа лопатой сделал правильной формы холмик. Постояли, помолчали...
А вишенки на торте-то нет. То есть - православного креста. Говорю:
- Пап, пойдем крест делать. Нельзя же без креста-то. Мам, и краску надо, голубую. Я крест сама покрашу. Чтоб как на настоящем кладбище.
А мама спросила:
- А этот грач точно был крещеный? Он в бога-то верил? Ты же видела, у нас на кладбище есть могилки с крестами, а есть - просто с надгробьями. Кто в бога верил, у тех кресты. Кто коммунисты, у тех обелиски с красной звездой. А есть просто могилы. С надгробным камнем. Может, одного камня достаточно будет?
Я задумалась. Как-то до похорон грача мне в голову не приходило, почему так. Почему на кладбище где - обелиск с красной звездой, где - православный крест, а где - просто плита.
Наверное, мама права. Не мог же этот умерший грач быть в своей жизни коммунистом? И крещеным тоже навряд ли. Кто его крестил-то?
И я согласилась на камень. На полновесный красный огнеупорный кирпич, оставшийся от строительства трубы для печки.
Вот вспомнилось и думаю: какие же молодцы они были, мои родители! Пришли с работы, уставшие, голодные. Дома своя скотина, которую тоже обиходить надо. Увидели мои слезы и пошли хоронить этого грача. Всерьез. Не сказали: "Делать нам дома больше нечего, кроме как похороны дохлым птицам устраивать!", не взяли этого грача за крыло и не выкинули куда-нибудь на помойку. Не надавали мне по рукам и мозгам за то, что всякую дохлятину, заразную, может быть, домой тащу.
Они оба всерьёз помогали мне довести дело до конца. Всё-таки воспитываем своих детей не тогда, когда объясняем что-то просто словами, а тогда, когда хороним всей семьей грача. Пусть этот грач и был и не партийный, и не крещеный.
