Первая «собственная» помада, которая у меня появилась, была жуткого лилово-сиреневого цвета. Мне было лет 14, начинались 90-е. Нет, я не мечтала именно об этом диком оттенке и предпочла бы что-то более человеческое, например розовое. Но в магазине «выкинули» помаду одного единственного цвета, фабрики «Рассвет», на которой почему-то было написано «Елена». Отстояв положенные полчаса, я стала обладательницей заветного тюбика – приходилось довольствоваться тем, что есть.
Оттенок был популярен – огромное количество старшеклассниц в 90-е щеголяли сиреневым или лиловым перламутром на губах. «С губ ее лиловую помаду нежно он губами собирал», – пел какой-то попсовый кумир тех лет, песня была, разумеется про любовь, но я помню только строчку про помаду.
Лиловой помадой не брезговали и звезды – а уж они знали толк в том, что модно. Посмотрите только, какой красоткой была Овсиенко!
Самый шик – польская бежевая или розовая перламутровая помада, но ее можно было купить лишь по блату. Такой макияж, как у Гулькиной считался естественным: помада под цвет губ, тени – под цвет глаз.
Зато мы с подружкой Лариской, отстояв другую очередь, стали обладательницами двух палеток (тогда, конечно, мы такого слова не знали) теней все с тем же именем «Елена». У Лариски были желто-сиреневые, у меня – сиренево-зеленые. Судя по всему, сиреневый цвет вообще был бьюти-трендом (этого слова мы тогда тоже не знали) десятилетия. Мы мечтали о голубых, но это был дефицит, приходилось потихоньку пользоваться набором польских же теней Ларискиной мамы – та берегла его как зеницу ока, поэтому производить фурор удавалось не часто.
Одноклассницы мне немного завидовали: я училась в художественной школе и у меня была пастель. Быстро выяснилось, что цветные мелки могут заменить тени. Держались они на веках так себе, максимум полчаса, зато палитра была широкой – цветов 40. А карандаши «Живопись» прекрасно играли роль кайала (еще одно слово, нам тогда не известное). Поэтому периодически я производила фурор «на районе» новым макияжем.
Довершала все тушь-плевательница. Ресницы от нее жутко слипались, но аккуратно раздирались иголочкой. Утренний макияж мог занять минут 40.
Нам было немного страшно краситься – видимо, боясь, что мы начнем с лиловой помады, а потом покатимся по наклонной, мамы, тети и другие родственники нам рассказывали страшные истории о том, что губы от помады выцветают, ресницы от туши – выпадают и больше не вырастают, да и вообще, кто же красится каждый день? Тем более в школу? Теперь я понимаю, что выглядели мы пугающе. Но мы, к счастью, этого не понимали, и казались себе дико крутыми и стильными.
На то, чтобы научиться краситься, ушел не год, и не два – учиться-то нам тогда было не по чему и не у кого. Косметику фабрики «Рассвет» сменила индийская и польская, начав подрабатывать в институте, я шиканула – купила себе в недавно открывшемся «Ив Роше» помаду – розовую, перламутровую, как и мечтала. Как ни странно, за годы экспериментов губы не выцвели, ресницы не выпали, и никто из моих одноклассниц даже не выколол себе глаз во время «расчесывания» ресниц.
Иногда я жалею о том, что во время очередной уборки выкинула то, что осталось от тех дурацких теней. Потому что ни одна палетка Chanel не сделала меня настолько счастливой и не вызвала у меня такого щенячьего восторга, как те тени «Елена».
О ностальгии: Брасматик - тушь, о которой мечтали женщины в СССР
