Предлагаемая вниманию читателей публикация посвящена 80-летию со дня ухода польской подводной лодки «Orzeł» («Ожел»), оставившей за короткое время боевой службы яркий след в истории военного флота Польши, из Таллина, в который она зашла после начала Второй мировой войны и покинула его во избежание интернирования при весьма «таинственных» обстоятельствах для борьбы с германским флотом.
История создания, постройка и начало службы
По завершении первого этапа развития своих морских сил (постройка во Франции трех подводных минных заградителей и двух эсминцев) руководство польского флота приступило к разработке новых планов. В соответствии с военной доктриной, действовавшей в то время, главным потенциальным противником Польши на море считался Краснознаменный Балтийский флот (КБФ) СССР, против которого имевшиеся наличные силы были явно недостаточны.
Кроме того, в начале 1930-х годов, после прихода Гитлера к власти, в Германии началось строительство мощного флота, что требовало принятия соответствующих мер для обеспечения подвоза снабжения и военных материалов в Польшу через датские проливы.
Для пополнения польского флота были объявлены международные конкурсы на постройку двух эскадренных миноносцев и двух больших подводных лодок, по итогам проведения которых заказ на строительство эсминцев получила Великобритания, а подлодок — Голландия.
В случае с последними остановились на предложении верфи «Де Шельде» («De Schelde») в г. Флиссинген, предложившей проект подлодки О-16, с которой 26 февраля 1936 года и заключили контракт на постройку корабля.
Согласно договору верфь «Де Шельде» обязалась построить большую подводную лодку полным водоизмещением 1750 т, вооруженную 12 торпедными аппаратами с запасом 20 торпед, 105-мм орудием фирмы «Бофорс» перед рубкой и 40-мм спаренной зенитной установкой, размещенной в герметично закрывающейся шахте в надстройке. Закладка подводной лодки, получившей имя «Orzeł», состоялась 14 августа 1936 года, церемония спуска на воду — 15 января 1938 года. Официально «Orzeł» вошел в состав ВМФ 10 февраля следующего года; произошло это в очень тожественной обстановке после прибытия в Гдыню, после чего лодка сразу приступила к усиленной боевой подготовке.
И хотя времени на эту подготовку судьба отвела подводной лодке очень мало, но к началу Второй мировой войны «Orzeł» являлся самым современным и наиболее подготовленным кораблем польского ВМФ. Первый день войны — 1 сентября 1939 года — «Orzeł» встретил в военной гавани в Оксыве, где находились и другие подлодки дивизиона, в котором он числился. После объявления тревоги все лодки покинули порт, направляясь на назначенные им позиции. «Orzeł» ушел последним, так как требовалось дождаться командира, который в это время находился на берегу.
Позиция, назначенная согласно плану развертывания флота («Worek»), оказалась для «Orzeł» неудачной — в глубине Гданьского залива, очень мелкого для такого большого подводного корабля. По заданию «Orzeł» должен был атаковать немецкий линкор «Schleswig-Holstein» («Шлезвиг-Гольштейн»), обстреливающий польские позиции, стоя в Гданьске, если бы тот зашел в Гданьский залив для обстрела батарей на косе Хель.
Находясь на отведенной ему позиции, «Orzeł» повергался постоянным атакам самолетов, что отрицательно отразилось на экипаже. В итоге, 5 сентября командир подводной лодки капитан 2 ранга Х. Клочковский самовольно сменил позицию и увел лодку к о. Готланд, проинформировав своих офицеров, что намерен действовать на немецких коммуникациях. При этом он еще со 2 сентября начал жаловаться на боли в желудке, стал питаться отдельно в своей каюте, вместо кают-компании. Старший помощник капитан Я. Грудзинский 10 сентября доложил командованию флота о состоянии здоровья командира и о том, что тот не может командовать подводной лодкой. В ответной радиограмме командир дивизиона подлодок капитан 2 ранга А. Мохучи рекомендовал следовать в нейтральный порт и высадить больного Х. Клочковского на берег.
Таллинская эпопея. Сентябрь 1939 года
14 сентября вечером, примерно в 21 ч 30 мин, «Orzeł» прибыл к о. Найссаар, расположенному на западной стороне Таллинского рейда, и получил разрешение на заход в Таллин.
15 сентября в 1 час ночи начальник штаба ВМС Эстонии военно-морской капитан Р. Линнусте (Rudolf Linnuste) приказал командиру Военного порта капитан-майору М. Кывамеесу (Mihkel Kõvamees) выйти на моторном катере на Таллинский рейд к объявившейся подводной лодке, остаться там до получения дополнительных распоряжений и воспрепятствовать ее уходу с рейда.
Выполняя распоряжение, М. Кывамеес вышел на катере МP-10 к «Orzeł», стоявшему на якоре в пяти кабельтовых от Северного мола Старой гавани. Горели якорные огни. У левого борта находилась шлюпка, в которой чем-то занимались люди.
При подходе М. Кывамеес на английском языке сообщил, кто он, и попросил разрешения подойти к борту и подняться на подводную лодку. Получив разрешение, он поднялся на борт и представился ее командиру Х. Клочковскому. Последний ответил на русском языке и пригласил в кают-компанию, где представили М. Кывамеесу весь офицерский состав.
Последовали объяснения Х. Клочковского, что двигатель имеет небольшое повреждение, а сам он болен и поэтому желает попасть на берег к врачу. Одновременно он поинтересовался, может ли лодка, согласно международным правилам, остаться на рейде на 24 часа. На последнее М. Кывамеес сказал, что он не уполномочен дать ответ на этот вопрос.
Тогда Х. Клочковский поставил вопрос в другом ракурсе: можно ли его доставить на берег, а лодка исправит повреждения и сразу уйдет? На это М. Кывамеес попросил, чтобы подлодка оставалась на месте и ждала с берега дополнительных указаний командующего ВМС.
М. Кывамеес вернулся на свой катер и, отойдя от лодки на 20–30 м, лег в дрейф. В это время на «Ожеле» подняли на борт шлюпку, выбрали якорь, выключили все огни, и на ней, также легшей в дрейф, не было видно никакого движения.
Примерно в 2 ч из Военного порта прибыл еще один катер под командованием старшего лейтенанта П. Порре (Paul Porre) с десятью вооруженными матросами. Оба катера подошли к лодке. М. Кывамеес в общих словах разъяснил обстановку, после чего они приняли решение, что на лодку поднимутся только П. Порре и один матрос.
Но как только они начали переходить на «Orzeł», тот дал ход, а Х. Клочковский с мостика в этот момент на русском языке спросил: «Зачем?». Эстонцы прыгнули обратно на свой катер, а лодка, застопорив ход, осталась в дрейфе, как и стоявшие рядом с ней эстонские катера.
Примерно в 3 ч из Военного порта прибыла канонерская лодка «Laine» с находившимся на ее борту командиром Морского дивизиона кораблей капитан-лейтенантом И. Прууном (Joosep Pruun). МP-10 снял его с канлодки и доставил на подлодку. Вскоре Х. Клочковский с одним польским матросом перешли на катер МP-10, доставивший их на берег.
С рассветом движение катеров между Военным портом и «Orzeł» участилось. Его посетил начальник 2-го отдела (разведка и контрразведка) штаба Вооруженных сил (Штаб ВС) полковник В. Саарсен (Villem Saarsen) и несколько других военнослужащих.
Затем на подлодку прибыла специально назначенная комиссия в составе флагманского штурманского офицера ВМС капитан-майора И. Сантпанка (Johannes Santpank), старшего лейтенанта В. Пууранда (Verner Puurand) и инженер-механика лейтенанта М. Сыстера (Martin Sõster), из которых двое последних были подводниками.
Комиссия осмотрела техническое состояние подлодки и составила соответствующий акт, в котором, в частности, указывалось, что «…главные механизмы подводной лодки в порядке… одна труба компрессора высокого давления имеет трещину… но это не влияет на мореходные качества корабля. По заявлению командования лодки, других повреждений нет».
Этот документ и явился основанием для интернирования подводной лодки «Orzeł» в Таллине.
В 11 ч 25 мин из Военного порта к лодке прибыл миноносец «Sulev», и примерно в это же время на подлодке во второй раз появляется И. Сантпанк и вручает и.д. ее командира Я. Грудзинскому официальное заявление за подписью командующего ВМС военно-морского капитана В. Мере: «На основании Закона о Нейтралитете Военное командование Республики Эстонии приняло решение интернировать прибывшую 14 сентября 1939 года на Таллинский рейд подводную лодку "Ожел", принадлежащую Республике Польша».
Указанный закон был принят в Эстонии 3 декабря 1938 года. Собственно, это, скорее, был законодательный акт, распространяющийся на Эстонию и дополняющий общие нормативные положения Гаагской конвенции 1907 года.
Общеизвестно положение о сроке в 24 часа нахождения корабля воюющей стороны в порту нейтральной страны и о последующем его интернирование только при превышении этого срока. Небезынтересно здесь будет отметить, что этот Закон о нейтралитете указом президента Эстонии вступил в силу лишь с 1 сентября 1939 года.
Вроде бы, все ясно, и «Orzeł» после высадки на берег больного командира имел возможность покинуть Таллин. Но в эстонском законе имелось одно «но»: его 2-й параграф гласил, что временный заход возможен только в случае непреодолимых природных сил или в случае технической неисправности корабля. В данном же случае оба этих условия отсутствовали.
Примерно в то же время у главкома в Штабе ВС проходило очередное совещание, где основным вопросом был вопрос об интернировании польской подводной лодки. В заключение генерал И. Лайдонер отдал устное распоряжение командующему ВМС: с подлодки снять команду и передать под стражу в распоряжение начальника гарнизона Таллина, одновременно изъять все оружие, боеприпасы, торпеды, навигационные карты и другие средства навигационного обеспечения. Подлодку взять под охрану ВМС.
Указанное распоряжение затем требовалось отправить и в письменном виде в Штаб ВМС, но в архивах оно не обнаружено.
В тот же день около в 12 ч при помощи буксиров «Orzeł» завели в Военный порт, поставили правым бортом к причалу у минно-торпедной мастерской и приступили к его разоружению.
С орудий сняли замки, с помощью береговых грузоподъемных средств началось удаление торпед из кормовых отсеков лодки. Разоружением занимался никуда не переведенный с «Orzeł» экипаж.
Еще днем командование ВМС планировало было отделить офицеров от команды и расквартировать их в помещении казино Офицерского собрания ВМС, но пошли навстречу их просьбам и оставили их с командой на подлодке.
Очень условно отнеслось также командование и к охране подлодки. На причале у нее был выставлен лишь один часовой с винтовкой, а в центральном посту находился один вообще не вооруженный унтер-офицер, имевший только телефонную связь с дежурным офицером флота. А ведь такой состав караула был возможен только при отсутствии команды на корабле.
16 сентября работы по разоружению лодки продолжались. К концу рабочего дня из кормовых отсеков вынули 14 торпед. После этого подлодку развернули и поставили левым бортом к причалу, чтобы с помощью береговой стрелы извлечь из носовых отсеков оставшиеся шесть торпед. Однако эта работа застопорилась, так как члены экипажа, которые ею занимались, тайком перерезали стальной трос берегового грузоподъемного устройства.
Между тем на очередном совещании у главкома в Штабе ВС выяснилось, что экипаж по-прежнему находится на борту подлодки. Генерал И. Лайдонер выразил свое неудовольствие затягиванием выполнения его приказов, и только после этого комендатура Таллина запросила у Штаба ВМС данные о численности интернированных членов экипажа подлодки, с указанием званий, для их соответствующего размещения на берегу.
По этим сведениям, команду составляли 62 человека, включая 5 офицеров, но все они так и оставались на борту подлодки. На этом же совещании было принято решение откачать из нее все дизельное топливо. После перешвартовки «Orzeł» левым бортом к причалу ряд эстонских офицеров обратили внимание командующего ВМС, что теперь он стоит носом в направлении выхода из порта. В связи с этим они подняли вопрос, не усилить ли охрану «Orzeł» увеличением числа постов. На что тот ответил, что штаб ВС не считает нужным применять более жесткие меры.
17 сентября было воскресенье. На подлодке в тот день никаких работ не проводилось, их продолжение было запланировано на следующий день. Но утром радиостанции СССР сообщили, что его вооруженные силы перешли границу Польши. Это коренным образом повлияло на настроение команды подлодки и стало явно основной причиной для принятия окончательного решения о побеге.
Побег из Таллина
18 сентября около 2 ч ночи команда начала действовать. Отход от причала совершили совершенно спокойно, предварительно обезвредив эстонских часовых. Произошло это следующим образом.
Два польских моряка носили в каких-то небольших емкостях пресную воду с причала на лодку и, проходя мимо находящегося на причале часового матроса Б. Махлстейна (Boris Mahlstein), попросили у него прикурить. Когда он давал прикуривать одному моряку, второй из-за спины чем-то его просто оглушил, а затем часового затащили на лодку.
В то же время находившийся на центральном посту младший маат (нем. — maаt, польск. — mat) Р. Кирикмаа (Roland Kiriкmaa) обратил внимание, что почему-то не отдыхающая команда начала собираться в кормовых отсеках. Он направился туда для выяснения причины, но на пути его неожиданно окружили несколько матросов, приставили к груди пистолет и схватили за руки...
© Р. Ендрусик
Фрагмент статьи из сборника "Гангут" №113/2019
Ещё больше интересной информации и сами книги у нас в группе https://vk.com/ipkgangut
