На лавке у калитки сидела старушка и кричала во всю мощь своих легких:
- Клавка, подойди ко мне.
Из калитки вышла улыбаясь девушка, отчего её аккуратный носик смешно морщился. Она была невысокая, тоненькая, как тростинка, на вид ей можно было бы дать не больше восемнадцати лет.
- Зачем, баб Дусь, звала? (хотя уже прекрасно знала зачем)
- Тебе уже двадцать пять лет, дурехе, а ты все забавляешься. Зачем Серафиме сказала, что у нее козу украдут? Она теперь с ней с утра ходит, на веревке водит, как собаку.
- Так это же хорошо, я хоть от этой козы отдохнула, надоело её из нашего огорода без конца прогонять. Еще и дыру успела в заборе наглухо забить досками.
Баба Дуся, честно сказать, хоть и делала вид, что грозится, а сама тихо посмеивалась над усилиями соседки по спасению козы от воров.
- Ты не ври людям больше, знают же, что ты все видишь, а тут обман. Нехорошо.
- Ладно, баб Дусь, не буду больше. Сейчас женщина приедет, не очень приятная, чувство у меня нехорошее. Кликнешь меня.
Только Клава собралась идти в хату, как из-за поворота выехала машина. Большая, дорогая, ясно, что из города. Она остановилась около их ворот. Из машины вышел вначале водитель, обошел машину, открыл заднюю дверь. Оттуда вышла богатая и высокомерная на вид женщина.
- Так, вроде здесь, синие ворота и голубая калитка. Эй, кто тут из вас двоих, ясновидящая или экстрасенс? Ты что ли? – она ткнула пальцем в бабу Дусю.
Старушка собралась было возмутиться хамоватым поведением женщины, как внучка её опередила:
- Это я.
- Не врешь, пигалица? Хотя да, говорили, что ты молодая, но тут вообще — девчонка. Ладно, поговорить надо.
Они прошли в дом, Клава предложила женщине присесть, села сама и сказала:
- Вы не обижайтесь на то, что я вам скажу, и не принимайте сразу в штыки. Вам надо гордость свою убрать, в ситуации, которая у вас сейчас сложилась, она может только помешать. Вы знаете, о чем я говорю.
- Ты мне не про гордость мою говори, а про то, как мне от этой стервы, избавиться, которая моего сына погубить хочет и от меня его увезти. Я хочу, чтобы ты сделала по - моему. Он еще молодой, ничего сейчас вокруг себя не видит, и ничего не хочет слушать! А мать плохого не посоветует.
- Вы поймите, тут вашего желания мало, потому что они любят друг друга, и если вы сыну помешаете, беда может случиться. Отпустите его, пусть они едут, у них там все хорошо сложится. Поверьте мне.
Женщина рассвирепела, начала кричать:
- Ты сама еще в соплях, а указываешь, что мне делать. Я не для этого сюда приехала. Сделай так, чтобы эта тварь от него отстала, я хорошо заплачу. Ишь, надумала она его в Сибирь везти, мальчику заграница светит, богатство, а не её «сибирская каторга». Сделай отворот.
- Простите, но я такими вещами не занимаюсь.
- Дура деревенская. Сильная, поможет — передразнила она кого-то — Не хочешь, найду другую. Зря только в такую даль приехала.
Женщина в бешенстве соскочила со стула и отшвырнула его в сторону девушки.
Когда Клава вслед за ней вышла на улицу, машина отъезжала от двора.
- Чего она как укушенная выскочила? — поинтересовалась старушка.
- Знаешь, баб Дусь, скольких людей деньги и гордыня погубили. А тут мать родная сына в петлю толкнет, от любви большой оторвет. Сердце его не выдержит приворотов, разлуки. Отвернут они его от девушки, а вот любовь вырвать из сердца не смогут. Маяться он от великой, непонятной тоски начнет, пить и потом повесится. Зря она меня не послушала.
К дому подъехала старенькая иномарка. Из неё вышла в траурной одежде женщина, в которой трудно было узнать ту, которая приезжала сюда два года назад. Навстречу ей вышла Клава.
- Здравствуйте. Чем могу помочь?
- Уже ничем. Приехала сказать — не послушала я тебя, а надо было усмирить свою гордыню... Сейчас я на все бы согласилась: пусть бы хоть нищий, хоть больной, но живой! Нищему и больному можно помочь, а вот мертвому уже ничем не поможешь.
Она заплакала, села в машину и уехала.
Родительский эгоизм ломает не только судьбу детей, но иногда приводит и к печальному концу. Им кажется, что они делают добро детям, но... Есть такое правильное выражение: