Из цикла «Вспоминая войну»
Предисловие публикатора
Эти воспоминания замечательного человека, в прошлом талантливого уфимского врача Нины Корниловны Григораш (1919–2006) – ещё один штрих к трагической и вместе с тем высокой истории России в ХХ веке. Думается, что эти мемуары будут интересны не только родственникам и друзьям автора, но и зрелым и молодым читателям, поскольку трагический опыт этой семьи помогает взглянуть на себя и свою жизнь другими глазами.
Пётр Фёдоров
Начало войны
Из Таллина наш госпиталь был эвакуирован 30 июля 1941 года морским путём вместе со штабом Балтийского флота на одном пароходе. Часть раненых и моряков переправлялась за нами на барже. Весь путь до Кронштадта мы шли под постоянным обстрелом немцев с воды и воздуха. Наш пароход был торпедирован немецкой подводной лодкой, но все-таки дошел до Ленинграда своим ходом. А в баржу было прямое попадание авиабомбы. Там погибли многие, в том числе начальник терапевтического отделения госпиталя Серафим Александрович Копырин и другие знакомые мне врачи. В Ленинграде нам был дан приказ организовать госпиталь в селе Мартышкино на базе детского санатория на берегу Балтийского моря. Мы развернулись, но немцы подошли к Ориенбауму, и нам приказали расформировать госпиталь и организовать медсанбат. Госпиталь уехал в район Кингисеппа, а я осталась одна на берегу, потому что ждала ребёнка. В середине дня прибыла машина из воинской части мужа. Меня довезли до вокзала и втолкнули в вагон к солдатам одного из последних уходящих из Ленинграда эшелонов. Недалеко от станции Бологое немцы разбомбили дорогу, и нам пришлось добираться до станции пешком, а оттуда я ехала до Москвы пассажирским поездом. Из Москвы я ехала в мягком вагоне с семьей Стаханова и генералами. Меня поместили на верхнюю полку в купе, а нижние места занимали два генерала, раненые в финскую войну. Роды могли начаться в любой момент, поэтому я приняла все необходимые меры. Один из генералов имел небольшой медицинский опыт и вызвался быть моим акушером. К счастью, роды в вагоне не состоялись, и мы благополучно доехали до Куйбышева. Там мои попутчики вышли. А у меня при посадке в Москве все вещи и документы остались у носильщика, и я осталась с одним билетом до Уфы. Один из генералов вызвал своего ординарца и поручил ему доставить меня до места назначения. 8 августа 1941 года я приехала в Уфу и в этот же день родила сына Сергея.
В Дёмском госпитале
В декабре 1942 года по распоряжению райвоенкомата Уфимского района меня направили в Дёмский эвакогоспиталь № 5918 ординатором хирургического отделения. Специализацией госпиталя было лечение опорно-двигательного аппарата. Госпиталь находился в здании поселковой школы станции Дёма. Начальником госпиталя был Шульгин. Вскоре его сменил Николай Семенович Слепов. Он был в ранге капитана, очень строгий. После войны он работал физиотерапевтом в мединституте. Госпиталь был на 350 коек. Всего в нём работало три врача: старший хирург Леонид Александрович Серебров и два ординатора. Все классные комнаты были приспособлены под палаты, операционные, гипсовальню, физкабинет. Нагрузка врачей была огромная. Через двое суток после обычного рабочего дня мы оставались на ночные дежурства.
Самым сложным в работе врачей этого госпиталя было принимать тяжёлых больных по распоряжению коменданта станции. Сейчас из Дёмы в Уфу можно добраться за 15 минут, а тогда это было большое расстояние. От станции до госпиталя больных несли на носилках. Кроме лошади не было никакого транспорта. С поезда снимали тяжёлых раненых с поражением нижних и верхних конечностей, тут же отправляли их в санузел, потому что все они были завшивленные, одежду сжигали, снимали гипс и отправляли в чистые палаты. Мне особенно запомнились раненые офицеры Сергей Романовский и Александр Павлович из Камышина с огнестрельным поражением легкого. Они были «восстановлены» нашими врачами. Самые тяжёлые больные были с поражением бедра и таза. Им ампутировали здоровые ноги, так как в те времена еще не было операций на суставах. Мы складывали ампутированные руки и ноги в специальные гробики и хоронили на кладбище. Тут было очень много слёз. Особенно трагичной была судьба больных, лишившихся обеих рук. Многие из них потом спивались.
Перед нашим медицинским коллективом стояло две задачи: первая – восстановить больного и направить его на фронт через медкомиссию; вторая – восстановить здоровье и отправить в тыл. Обе эти задачи выполнялись, поскольку коллектив был слаженный, квалифицированный, заботливый. Средний медицинский персонал был хорошо обучен. Набирался в основном из жителей посёлка Дёма. Госпиталь был как одна семья. В коллективе не было никаких распрей. Курировал наш госпиталь молодой смелый уверенный заведующий кафедрой общей хирургии Башкирского мединститута, профессор Александр Андрианович Полянцев.
Однажды в моё дежурство в начале 1943 года в госпитале случился пожар, во время тушения которого проявилась сплоченность нашего коллектива. Не было никакой паники. Один из больных организовал эвакуацию тяжёлых раненых. Местные жители несли лестницы, другие – приспособления для тушения пожара. Общими усилиями пожар был ликвидирован без серьёзных потерь, и вскоре работа госпиталя вошла в свой привычный ритм.
Госпиталь имел свою землю около деревни Баланово. Раненые, которые могли передвигаться, выращивали там картошку, морковь для нашей столовой. Мы сдавали свои продуктовые карточки и на них питались в госпитале. Жили иногда в Уфе, а преимущественно в клубе станции Дёма. Была удивительная слаженность и организованность медперсонала и больных. Госпиталь, по сути, был на полном самообслуживании. Никакого воровства на кухне не было, потому что там были дежурные из больных.
Раненые находились в госпитале от трёх месяцев до года. Лекарства были все, только не хватало бинтов и марли, поэтому использованные бинты стирались и использовались повторно. В качестве наркоза применялись только эфир и хлороформ. Нужен был большой навык, чтобы подобрать правильную дозу и следить за дыханием и сердечной деятельностью. Нагрузка в операционной была огромной. Мы оперировали через день от пяти до десяти раз за смену. Кроме операционной мы были заняты в гипсовальне. И всё равно люди влюблялись, пели, танцевали. Всё, что было свойственно живому человеку, всё было там: и работа, и любовь, и страдания, и смерть, и радость.
В июле 1944 года, после прорыва блокады, я уехала к мужу в Ленинград, госпиталь через два месяца был отправлен на фронт, а вместо него был организован госпиталь для немцев.
На Балтике
После госпиталя я первое время работала врачом на базе подводных лодок, а потом перевелась на должность старшего хирурга в городскую поликлинику Кронштадта.
Мой муж после окончания института был призван на Балтийский подводный флот. В Ленинграде он окончил военную академию и был направлен в Кронштадт начальником медицинской службы бригады подводных лодок. С первого до последнего дня войны он занимался подготовкой водолазов к спуску на большие глубины для быстрого проникновения в затонувшие немецкие корабли и подводные лодки. После войны штаб флота перевели в Таллин, где он был главным физиологом Балтийского флота.
Оригинал материала находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Нина Григораш
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого!
