Знаете ли вы Юрия Лотмана? Филологи перед ним благоговеют. Да и не только. Массовому зрителю (который смотрит канал «Культура») он известен как автор цикла передач «Беседы о русской культуре» из конца 80-х — начала 90-х. Их с тех пор неоднократно повторяли.
Начав смотреть и слушать, буквально через минуту попадаешь под обаяние этого человека, и его профессорская старичковая внешность уже не кажется забавной. Внимаешь и понимаешь, что он рассказывает что-то очень интересное и важное, при этом обращаясь к зрителю как к равному. А его «Комментарии к Евгению Онегину» — это просто праздник какой-то! Там столько открытий чудных.
Так вот, у этого благообразного, очень умного и невероятно занятого Лотмана была личная жизнь, кто бы мог подумать. И была в его жизни женщина — Фрина Сонкина — которая решила опубликовать свою переписку с ним, а также воспоминания.
Юрий и Фрина были однокурсниками, после войны они учились на филфаке Ленинградского университета. Лотман, демобилизовавшись, пришел в 1947-м году сразу на второй курс, и стало ясно, что он будет лучшим.
Во время учебы они общались, но не очень много. Как оказалось спустя годы, он был влюблён в неё, а она не хотела замечать, была увлечена другим.
По окончанию учёбы всех, кто с еврейскими фамилиями («борьба с космополитизмом»), разослали подальше от центра. Фрина попала в какую-то деревню, в школу рабочей молодёжи, Лотман отправился в Эстонию, в Тарту. Она ничего не знала о нем 17 лет. А он сделал Тарту мировым центром притяжения филологов, организовал школу семиотики. Случайно Фрина узнала о его достижениях из газеты, нашла адрес и написала письмо. Он тут же ответил, сообщив, что помнит даже её почерк, а потом они встретились в Москве.
К этому моменту она была замужем, растила дочь. Он был женат, с тремя сыновьями. Она жила в Москве, он — в Тарту. Они стали встречаться, когда он приезжал в Москву в командировки. Командировочный роман, да. Который продолжался 25 лет.
Она готова была бросить мужа, он — не готов был оставить семью. Приходилось всё скрывать. Классическая история. Она ждала, он иногда приезжал, вырывался из своей трудной жизни (бесконечная работа, большая семья, неустроенный быт без горячей воды и нормального отопления), туда, где ни в чём не упрекают, смотрят восхищенно и преданно.
Возможно, им, как многим людям, казалось тогда, что жизнь будто бесконечная, что как-нибудь всё еще устроится, дети вырастут, ситуация изменится и они будут вместе. По крайней мере, она так считала, надеялась, мечтала. А потом ее муж слег после инсульта, и Фрина несколько лет выхаживала его, неходячего. Выходила. А потом её дочь Марина, преподаватель МГУ, с двумя маленькими сыновьями эмигрировала в Канаду, и стала звать родителей к себе. Кстати, Лотман очень любил Марину, относился к ней как к дочери, а она своего младшего сына назвала Юрием в его честь. Юрий Колокольников сейчас известный актёр.
Фрина поехала к дочери в Канаду и осталась там навсегда. Начались 90-е, Эстония отделилась, в Тарту почти не доходили письма, связь становилась всё тоньше, а письма — всё душевнее, откровеннее, теплее. Если вначале это были такие зашифрованные послания двух любовников, которые боятся, что их разоблачат, то ближе к финалу — это послания двух родственных душ, полные сопереживания и самых тёплых чувств.
Потом у него умерла жена. Он страдал, она его поддерживала. Фрина в Канаде, несмотря на тоску по Родине и по любимому, вела активный образ жизни — учила язык, ходила на плавание и разные занятия, помогала дочери и мужу (с которым разъехалась, сбылась мечта! и он прекрасно смог жить без нее). А Лотман угасал, болел, но работал до последнего, диктуя статьи и письма своим помощницам. Она звала его к себе в Канаду, порывалась приехать сама (это было почти невозможно в 90-е), просила его записать свой голос на пленку и прислать ей, но он не сделал этого. После её эмиграции они больше не увиделись. Грустная история, но не грустнее, чем наша жизнь.
Зачем она опубликовала свои письма и воспоминания? Вообще её уговорила дочь, которая всё знала, всё видела, и понимала, что это главная любовь в жизни её матери, и что Лотман — это величина, и воспоминания о нём, кто бы их ни написал, важны. Воспоминания пишут его ученики, его сёстры, его друзья. Почему этого не может сделать она? Это может не понравиться его родственникам, но разве они тут самые главные?
«Юрочка, мой милый...Знаешь ли ты, чувствуешь ли ты, что я всё время с тобою, что ты не только в сердце моём и в памяти, но во всём, что я делаю и чем дышу. Одно только невыносимо тяжело: знать, что ты ешь плохо, что нет необходимого; неизвестно, что будет с углём на зиму, хватит ли этих «марок» тебе на жизнь...» Ф. Сонкина, 21 августа 1991 года
«...Карамзину перед смертью захотелось плюнуть в свою «Историю», сесть на парусный корабль и уехать на какие-то далёкие острова. Мне тоже хочется. Но чтобы корабль был непременно парусный и подымался и опускался на крутых зеленых волнах. И чтобы, кроме матросов и пьяницы-боцмана, на корабле были бы только мы двое...» Ю. Лотман, 18-19 ноября 1991 года
После книги я посмотрела передачу «Больше, чем любовь», о Лотмане и его жене Заре Минц. Там не было ни слова о Фрине. Вот почему важно читать разные источники. Мне кажется ещё, что ей хотелось сказать: «Я есть! Я тоже была рядом, и что-то для него значила».
Вообще из дневников и мемуаров знаменитых и не очень знаменитых людей можно узнать очень многое, например:
Как выглядел Сталинград 1947 года глазами американского писателя Джона Стейнбека и фотографа Роберта Капы.