Соглашусь, бывают мистические, непонятные и странные случаи. И такие же места в тайге.
Расскажу по порядку.
Свою реку для промысла я выбрал по каким то неуловимым приметам, о которых даже сейчас не догадываюсь. Смотрел потом в архивах, в 1850 г. и далее тут жила семья. Км в 25 ниже моей базы. У них было записано 8 детей. Жили там, где было много рыбы, и там где ее легко взять. У мелкого плеса (соорудив закóл). Дичи тоже было, рассыпной металл - как побочный промысел. И конечно был соболь. Но семья выехала в долины, чуть плодороднее, и много ниже. Поскольку здесь морозы и снег возвращаются в июне, а потом торопятся в августе.
Остановился на своей реке и распадке я не сразу. Построил первую избу, стал ходить широко в попытке найти места еще лучше. Карты тогда были секретные — геологи позволяли посмотреть, но не позволяли срисовать. То же и лесники. Потому вначале места обозревались с гольцов. Затем все распадки проходились пешком. В голове рисовались приметы — так было надежнее, чем на бумаге.
И вот, осваивая, уже по снегу, соседний распадок, остановился на третий, кажется, ночлег. Начал снизу, до границы леса оставалось км 10-15. Лес рос редко и «морковкой» — невысокий, с толстым комлем и тонкой вершинкой. Подходящий на нодью сушняк был только на урезе берега. Тут же сложил нодью, чтобы не катать бревна вглубь тайги, где не дует. Со стоянки река просматривалась далеко — и вверх и вниз. Была она широкой, шире моей. Но это оттого что она здесь выходила из каньона, разливалась, затихала и мельчала. На камнях уже висел лед — перекаты ниже промыло от шуги. Когда река стаёт, запирает шугой перекаты, и уровень воды играет. Каждый уровень отмечая льдом на камнях.
Рядом с нодьей запалил костер, на его свету ободрал белок и соболей, вывернул мехом наружу, мездра к мездре, рукавичкой - оставил морозить шкурки. Так правильно - потом перед правкой равномернее мездра оттаивает. Нодья тем временем запустилась. Лег ночевать. Собаки по обыкновению устроились у меня за спиной. Ночью подхватились. Залаяли злобно, но от костра не отошли. Это было странно. Кобелей трое и не боялась они никого. Тут было видно — опасались. Нодья едва светила и сильно дымила — какой свет от углей. Я объяснил собакам недопустимость их поведения. Своими словами. Они угомонились нескоро. Улеглись.
С первым светом сложил остатки нодьи накрест, угли к углям. Подбросил сучьев. Разгорелась. Повесил банку с водой . После чая стало веселее. Раздал собакам печеных белок. Всегда белку надо варить или печь. И морожеными можно. Если белку не готовить, считается, что свежедобытую утаскивать будут. Не факт.
Когда допивал второй чифирбак чая, ниже по реке, в конце плеса заметил лося. Крупный самец, лопаты мощные, отростков мало — совсем старик. Собаки не заинтересовались. Они могли определять, когда я имею намерение взять лося, когда нет. Тут шел с мелкашкой, и они знали, кого искать.
Ночью собаки не могли лаять на лося. Да и в воду заходит лось в единственном случае — когда спасается. Когда переходит реки зимой — делает это быстро. В воде не стоит, не лето. Кого же лаяли — зверя? Нет. Тому, когда снег лежит — следы бы скрыть и залечь быстрее. Сложилось единственное объяснение - волки.
Мороз был уже день третий. Ночевать у костра мне надоело, места не впечатляли, лесок был слабосильный, не то что могучие кедровники у меня. Волки могли попытаться забрать собак, лося им по такому снегу не взять. Смысла продолжать поход не было. Решил переходить в свой распадок, который изучил и мог даже ночью добежать до избы. Сколь угодно км.
Пошел напрямую, дороги не выбирая. Следов волка не подсек. Попался попутный ручей, приток этой речки — пошел берегом - вверх по нему — так удобнее переходить в другую долину. И где то через пару-тройку км вышел на заболоченную низинку, в которой ручья нет и которая парúт. Теплые ключи не редкость, конечно, но эта низинка и парила по-особенному, висел туман и снега не было — такой оазис среди снегов. И цвет мхов имела яркий и разный. Мхи были не угнетенные, нормальные, только цветные. Яркими пятнами, напоминающими какую то карту, которую где-то уже видел. Запах в низинке стоял резкий, но терпимый. Собаки не беспокоились — шлепали по горячей воде.
Обошел болотце. Запомнил вид гольцов окрест — чтобы найти потом долинку. Зачем — даже не думал. И вот, как-то по весне, заехали с отцом на рыбалку. Я не большой любитель метаться между лунками. Вспомнил про долинку. Рассудил, что даже при высоком снеге найду место — уж больно характерное. Потратил время, сбегал — наст же, но места так и не нашел. Ошибиться с местом не мог. Потому что даже деревья узнаю в лесу. Это быстро приходит. А вот того ручья, с горячим болотом посредине, как будто и не было. Прошел ручьи, впадающие в ту реку и от той своей нодьи — тоже не узнал нужного. Спрашивал геологов — не слышали о горячем болоте. Хотя их тянет на аномалии. Старики сказали — были раньше горячие ключи, им еще деды рассказывали, но давно закрылись. Вот и думаю — померещилось, или нет. Но мистика не в том, конечно — мало ли какие галлюцинации случаются от усталости, серии дымных костров и недосыпа.
Вся мистика, собственно, в пути по тайге, следом собак, к неизвестному ручью. В диком ландшафте, каждой горе, речке и каждом дереве. В пути мистика, в новых неведомых местах, к которым лучше не возвращаться.
