Наряду с такими сильными личностями как Филипп Колычев и Гермоген пожертвовавшими своими жизнями ради интересов народа среди русских митрополитов и патриархов фигурирует такая странная личность как митрополит Исидор – последний грек в сане митрополита. Дело впрочем, не в национальности, прежде византийцы-греки защищали интересы народа и государства на вверенной им Константинополем должности. Исидор печально прославился тем, что вприпрыжку подписал Флорентийскую унию и совершенно серьезно планировал проводить религиозную реформу, причем с политическим подчинением Московского Великого Княжества уже вконец ослабевшему Ватикану.
Предпосылки Флорентийской унии следующие. Византия находилась в критическом положении (до ее падения оставались считанные годы) и император Иоанн VIII Палеолог выступил с инициативой объединения церквей надеясь на военную помощь западных государств. Римского папу Евгения IV такое предложение разумеется обрадовало. Беда в том, что с политической точки зрения, такой шаг был безнадежным – римская церковь сама еще не преодолела раскол внутри себя, не все европейские католические государи признавали Евгения IV за римского папу. Был и еще один римский папа в те годы – Феликс V.
Иоанн VIII нашел поддержку идее унии в лице константинопольского патриарха Иосифа, зато других византийских иерархов этим двоим, образно выражаясь, пришлось гнать на Ферраро-Флорентийский собор пинками. Да и сам собор перенесли из Феррары во Флоренцию, подальше от границы, что бы особо упрямые византийцы не сбежали до его окончания.
А вот митрополит Киевский и всея Руси Исидор поехал с радостью. Его назначение на Русь император и патриарх продавили (в обход рязанского епископа Ионы) именно с целью продвижения идеи унии с Ватиканом. Выбор был удачен – красноречив (попросту болтлив), харизматичен и беспринципен, как собственно и известный персонаж нашего времени – Михаил Сергеевич Горбачев. Несмотря на то что Исидору удалось добиться признания и уважения Василия II Темного, к идее унии с католичеством ему склонить никого не удалось. Перед отъездом митрополит получил от Великого князя недвусмысленные «пожелания»:
«Если уже ты непременно желаешь идти на Собор, то принеси нам оттуда наше древнее Православие; а нового и чуждого не приноси нам, — мы того не примем»
Исидор поклялся князю, что будет стоять за православие. И был самым главным поборником подписания унии, причем только в религиозном, но и в политическим контексте подчинения Руси Ватикану. Почти все византийские иерархи под давлением своих же императора и патриарха, подписали унию. Один лишь Марк Эфесский открыто выступал против соглашения, другие противники унии предпочли бежать, некоторые просто запугивались, в частности епископ Авраамий был заключен в темницу только так от него добились подписи. Самым «мягким» способом давления принимающий стороны был отказ от содержания православных иерархов в течении последних 5 месяцев, разумеется, ранее обеспечение это было оговорено в условиях.
Исидор же мало того, что подписал унию с энтузиазмом, так еще и требовал отлучения от церкви Марка Эфесского. Как бы то ни было 5 июля 1439 года была подписана. Византийцы возвращались домой в крайне подавленном состоянии и практически сразу, в большинстве, стали отрекаться от унии. Исидор же ехал на Русь с триумфом как победитель. За особые заслуги он получил сан кардинала с титулом Санти-Марчеллино-и-Пьетро, звучит, то ли дело митрополит Киевский и всея Руси…
Кардинальская шапка по-видимому сильно нагрела Исидору голову, по пути в Москву он рьяно проводил службы как в православных храмах, так и в католических костелах, вызывая недоумение и неприятие у обоих конфессий. Трудно понять на что он рассчитывал, въезжая в Москву под сенью католического креста. Пожалуй, только замешательством и недоумением Василия II и его окружения (а в здравом ли уме новоиспеченное «его высокопреосвященство»?) можно объяснить, что Исидора посадили под замок не сразу, а лишь через 3 дня. Уния, разумеется было отвергнута Великим князем, через непродолжительное время и в самой Византии императором, который явственно увидел ее неприятие обществом.
Исидора, кстати, не собирались лишать сана. Его пытались убедить как в религиозной, так и в политической нецелесообразности принятия Флорентийской унии. Какой смысл Московскому княжеству было заключать союз с Ватиканом и при этом на подчиненных ролях? Вот тут Исидор проявил небывалую твердость. Будучи заключенным в Чудов монастырь, в Москве, он оттуда вскоре бежал (с ведома Великого князя, разумеется, к счастью для отступника у Василия II были отличные от Ивана Грозного метода борьбы с инакомыслящими), впрочем, только до Твери. Там он был арестован тверским князем и снова посажен в темницу, после указания Василия II освобожден и далее «бежал» уже без препятствий до Литвы.
Окончил свои дни сей неудавшийся предтеча Горбачева в Риме на хорошем счету в Ватикане и на хлебных должностях. Исидор продолжал считать себя митрополитом Киевским, по всей видимости, не видя никакой несуразности сопряжения этого сана с кардинальским званием, и даже передал митрополию своему ученику. Что на Руси, естественно, проигнорировали.
А Ватикан, нет-нет, да и по сей день напоминает московскому патриархату о некогда подписанной Флорентийской унии.