Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 16
У Маришки кружилась голова. Она без сил опустилась на пол. Прикрыла глаза: молока бы попить…
А Стас сбросил рубаху, брюки. Поднял Маринку – больно рванул за руку:
- Отец твой разрешил мне! Как будущему мужу! А моему папе это дорого стоит – отмазать твоего отца от тюрьмы!
Стасик держал в руке… поигрывал… Марину чуть не стошнило. Коленкой ударила Стасика – он заорал от боли. Марина выставила ладони:
- Прикоснёшься – глаза выцарапаю.
Стас в ярости заломил назад Маришкины руки… От боли у неё потемнело в глазах. И откуда-то вдруг взялись силы – она вырвалась, вцепилась ногтями в лицо Стасика. Стасик оттолкнул её. Мариша упала, и снова появилась непонятная чернота в глазах… Стасик испуганно склонился над Мариной.
-Эй… ты чего… – Стас тронул её плечо. – Да ну, на фиг!
Когда Маринка пришла в себя, Стас сладко спал на её девичьем диване. До рассвета Маринка сидела на полу, и в глазах было темно… Так непонятно и страшно! Только с рассветом Маришка облегчённо вздохнула: увидела, что за окном посветлело…
Стас поднялся. Натянул брюки, рубашку. Присел перед Мариной:
- Ненормальная! Но я всё равно тебя обломаю! Даже интереснее – не сегодня, так завтра. Ожидание наслаждения даже приятнее, чем само наслаждение, не правда ли? – Посмотрел в зеркало на расцарапанное лицо: – А за это вдвойне ответишь! И за то, что коленкой!.. Будешь дооолго отвечать – после нашей свадьбы.
Стас достал ключи от комнаты из кармана брюк. Маришка тихо застонала: как просто было додуматься! Но с этой непонятной темнотой в глазах она совсем растерялась…
Стас вышел.
Подполковник Самарцев с кем-то говорил по телефону:
- Не реви! Никуда она не пропала. Дома она, у меня. Дома, у отца! Теперь я её буду воспитывать.
Испуганная Ольга прибежала к мужу.
- Андрей! Где дочка? Как она? Разреши, я ещё раз поговорю с ней!
- Поговори, поговори, – Самарцев ухмыльнулся. – Да она тебя и за мать не считает… это ты так приучила её – самовольничать.
Ольга вошла в комнату. Марина даже не повернулась на её шаги – она слышала их разговор с отцом. Мать обняла дочку за плечи, чуть прижала к себе.
- Мариша! Отец ведь о тебе думает! Ну, да – твоё замужество и ему поможет. Но главное для нас с отцом – твоё благополучие. Ну, что ты ухватилась за этого мальчишку! Он же хулиган известный – с самого детства! Ни кола, ни двора! Нищета, голытьба! А Стас… он прощает тебе… твою беременность. И все они, Томилины… Они интеллигентные люди… любить тебя будут, как родную дочку!
Марина улыбнулась: это Томилины будут её любить?.. Вспомнила, как там, на берегу, у старого домика смотрителя маяка… где они с Данечкой узнали, что такое нежность…когда так счастливо-счастливо и сладко ласкали друг друга… вспомнила , как вдруг появились отец с Томилиным, и отец наотмашь ударил её, а Томилин выкручивал Данькины руки, кричал, соглашаясь с отцом, что она, Маринка, шлюха… Это они, Томилины, будут её любить?.. Как родную дочку!..
А мама скрывала раздражение, старалась говорить ласково и убедительно:
- Ну, зачем он тебе, хулиган этот! Ты забудешь его, как только выйдешь замуж. В приличную семью войдёшь. Ты ни в чём не будешь нуждаться! Сколько девушек мечтают о такой жизни! Да любая из твоих подруг за Стаса замуж – без раздумий! А ты, в твоём положении!..
Марина молчала. Прикрыла глаза, думала: маленький, наверное, притаился, ждёт, когда они молока тёплого попьют… Бабушка Катерина ставит молоко в духовку, оно получается таким золотисто-розовым, вкусным-вкусным… Бабушка догадалась: посыпала коржички крупной морской солью – а Марише тааак сооолёненького хочется! Взять коржичек, и пить, пить…
Мамино раздражение всё же прорвалось:
- Да что же ты неблагодарная такая! Что же ты так… с отцом родным! Ведь его в тюрьму посадят!
Мама заплакала. У Марины тоже задрожали губы. Она прислушалась – сердце сжимала жалость к отцу. В эти дни папа даже форму не надевает, и это так непривычно-странно… Маринка чувствовала, что сердечко маленького тоже сжимается от жалости… и ещё больше жалела отца…
- Мама! Надо поискать этот пистолет. Ну, постараться вспомнить, как всё было…Не мог же он пропасть бесследно! Надо успокоиться, всё-всё припомнить… Давай вместе с папой подумаем, что можно сделать.
Мать поднялась.
- Ты дрянь. Да-да… Законченная, безнадёжная дрянь. И я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить тебя…
Марина смотрела на мать широко открытыми глазами. У неё снова сильно закружилась голова. И она подумала:
- Лучше бы я… лучше бы я была ничьей дочкой…
А мать прошептала:
- Я обещала отцу, что уговорю тебя… выйти замуж за Стаса. Он так надеется!
Мама вышла. Марине неудержимо захотелось вдохнуть воздуха – того, что за окном. За ночь воздух настоялся на красных и оранжевых вишнёвых листьях… От двора отъехала отцовская машина, и решение пришло само собой. Марина попробовала открыть окно – не получилось. Тогда она разбила стекло тяжёлой энциклопедией – ударила раз, другой. Взобралась на подоконник, отчаянно протиснулась между торчащими острыми осколками и спрыгнула в сад. Не помня себя, бежала по деревенской улице к дедушкиному дому. Во дворе упала на руки деду Григорию. А в глазах снова потемнело… Дед подхватил Маринку, занёс в дом. Она прошептала:
- Дедушка… в школу позвони…
Три дня Марина не поднималась с постели. Сил не было даже попить молока… Не говорила бабушке, что в глазах темно. Тихо плакала, отвернувшись к стенке: конечно, Данечка звонил… хотел рассказать о первом прыжке – они договаривались, что расскажет… А телефон остался в доме отца… И как там её малыши в школе, кто у них уроки ведёт… Тёму Ершова ругают за помятую тетрадку… И Варюша Алтунина ,наверное, боится читать вслух…
Вечером дед Григорий принёс Маришкину сумочку. Марина слышала, как дедушка негромко рассказывал бабушке Катерине:
- Ольга и слушать не стала… не захотела к нам в дом возвращаться. Дочку, говорит… видеть не могу…
Бабушка Катерина тихонько заплакала. А дед вошёл в комнату к Маринке. Не успел и слова сказать, а телефон уже зазвонил – так настойчиво и требовательно, что Маришка рассмеялась: только Данька умеет быть таким нетерпеливым, только Данечка умеет так настойчиво и требовательно хотеть… И темнота ушла из Маринкиных глаз…
Дед потихоньку вышел из комнаты. А Даня говорил:
- Мариш! Маринка! Я звонил – целые сутки! Мариночка! Как ты? У тебя всё хорошо?
От Данькиного голоса совсем светло стало в мире, хотя за окном темнело. Маришка прошептала:
- Даань! Как прыжок?
Данька рассказывал, а она видела его сияющие глаза, улыбку… Слёзы катились по Маришкиным щекам, а она слушала, слушала Данечкин голос…
А Данила не выбирал слов – знал, что Маринка всё-всё поймёт – про первый прыжок. Когда уже сидели в вертолёте, ждали нужной высоты… Данька только потом, уже на земле, когда с командиром разбирали прыжки, с несказанным удивлением вспомнил, что в последние перед прыжком минуты говорил с маленьким… крошечным сыном, с его сердечком, что стучит под Маришкиным сердцем:
-А знаешь, страшно!.. И пацаны, посмотри, бледные сидят… и дрожь – хоть бы незаметно было! А я всё равно прыгну, и все пацаны прыгнут. Вот так. Мы – мужики, нам положено. А страшно!.. Шагнуть… туда, вниз… Но там же у меня вы. Там Маринка… и твоё крошечное сердечко там стучит… и ты появился – ну вот как?!.. Ну, как понять твоё появление!.. – появился от нашей с Маришкой нежности… и ты хорошо сделал, что взял и появился, и теперь сердечко твоё стучит с Маринкиным вместе. И я вот сейчас шагну… и там не пустота, там земля, и ты там…
Данька всё это рассказывал Маринке, и она понимала – не только каждое слово, а понимала даже те моменты, когда Данечка переводил дыхание…
- И хотелось, Марин… после приземления землю целовать хотелось. Когда шагнул в открытый люк – знаешь, там был сумасшедший ветер! А потом парашют раскрылся, и тишина такая наступила! А внизу – красота!.. И теперь я ещё хочу прыгать – знаешь, как здорово качает, когда летишь к земле! Кажется, вот она, рядом, сейчас приземлишься… и всё летишь…
Знаешь, Марин… – Данька решился, выпалил – а дух захватывает… и сердце то обрывается, то взлетает – как у нас с тобой… когда первый раз…
Маринка улыбалась – чувствовала, как краснеет Данька при этих словах…
Через несколько дней Мариша всё же съездила к доктору – к тому, что слушал сердечко её сына. Врач, похожий на мальчишку, внимательно осмотрел Маришку. Подробно расспросил о внезапной темноте в глазах. Задумчиво нахмурил брови… Просмотрел Маришкину медкарту:
- Ну, вот… Фельдшер всё правильно рекомендует… витамины и покой – всё, что надо. Никаких волнений. – Улыбнулся – по-мальчишески радостно: – А с маленьким у нас всё в порядке! Он у нас молодец!
… Снега ещё не было – в этих краях в декабре ещё доцветают розы в садах, плывёт над деревней горьковато-свежий запах хризантем. Нежно-розовые и белые, лимонные, фиолетовые и сиреневые – многоцветье, ничуть не боящееся наступившей зимы…
В воскресенье Марина Андреевна с первоклассниками пошли в степь – выдался сухой, солнечный денёк, с тонким и нежно-звонким ледком в лужицах. Марина радовалась: малыши бегали в догонялки. Варюшка поняла руки: как здесь воздуха много! Марина Андреевна улыбнулась, поправила пушистую Варюшкину шапочку.
Потом Маринка увидела ягоды тёрна. Обрадовалась – даже скулы свело: вот, оказывается, чего ей все эти дни так хотелось – тёрна! Кисло-сладкого, терпкого!
Посматривала на малышей, медленно переходила от кустика к кустику. Набирала полную пригоршню матово-синих ягод, даже глаза прикрывала от наслаждения, косточки сосала, как леденцы. Вздрогнула от неожиданности, когда рядом остановилась машина… Вышел Стасик.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 16