Заявляю официально: я состарился.
Последние несколько лет я утешал себя тем, что мне только-только исполнилось 70 лет, но математика – простая и точная наука. Сегодня мне исполняется 75, и, Боже, с каждым годом время будто ускоряется.
Но я пишу сюда не затем, чтобы вы мне пожелали счастья, здоровья, вряд ли меня это как-то обрадует. Конечно, я рад, что все еще жив, но с каждым годом мне все сложнее понимать, ради чего я вообще живу. Кости ноют, дети живут далеко, вторая половина кровати пустует уже 8 месяцев. Вот в ноябре я проголосовал против Трампа, будь он неладен, и, в принципе, других целей в жизни у меня не осталось.
Так что поздравляйте с днем рождения кого-нибудь другого. Я решил сюда написать, чтобы рассказать свою историю. Я еще никому ее не рассказывал. Мне раньше казалось, что я хранил ее в тайне потому, что история глупая и никто в нее не поверит. Но, знаете, чем старше становишься – тем утомительнее врать самому себе. Поэтому скажу честно – я никогда никому не говорил о том, что произошло, потому что эта история меня пугает до смерти.
Правда, смерть сейчас кажется мне вполне дружелюбным созданием, так что слушайте внимательно.
***⠀
Это произошло в 1950 году, в маленьком городке штата Мэн. Мне исполнилось девять, но я выглядел очень маленьким для своего возраста. У меня был только один друг – а его семья по какой-то идиотской причине решила переехать за 2000 миль. Лето складывалось таким образом, что я легко мог назвать его худшим за всю свою жизнь.
Папаша с нами не жил, а мать была помешана на уборке и других домашних делах, так что мне вовсе не хотелось проводить с ней много времени. В итоге я с неохотой решил, что, в принципе, могу скоротать каникулы в публичной библиотеке. Выбор книг, особенно детских, там был, мягко говоря, скудный. Но по крайней мере в этом убогом заведении никто не приставал ко мне с требованиями сделать по дому то-се, пятое, десятое, мать (упокой Господь ее душу) не ныла мне на ухо, и – самое главное – сюда не приходили другие дети, с которыми мне вроде как полагалось проводить время. Я был единственным ребенком из настолько бедной семьи, что мне приходилось в драгоценные летние деньки торчать среди пыльных библиотечных полок. И знаете что? Меня это вполне устраивало.
Правда, первая половина лета выдалась сильно хуже, чем я предполагал. Я спал до десяти, делал работу по дому и потом ехал на велосипеде (под «велосипедом» я имею в виду проржавевшую железяку на колесах) в библиотеку. Там вечно «тусили» пожилые патроны и матроны, и я то случайно тревожил их королевское спокойствие, то делал это совершенно намеренно. Однажды, например, я щелкал языком, и приятная на вид леди зашипела на меня: «Заткнись, черт побери!» Впервые я услышал, как взрослые матерятся. Вот это достижение, скажете вы, ну а что такого – в те годы у меня было мало развлечений.
Унылые дни перетекали в еще более унылые недели. Я даже начал молиться, чтобы поскорее снова началась учеба в школе – но ровно до того момента, пока я не нашел подвал. Я готов был поклясться, что изучил каждый дюйм библиотеки, и вот однажды в дальнем углу за коллекцией книг на иностранных языках я нашел маленькую деревянную дверь, которую никогда до этого не видел. Тогда все и началось.
Эта дверь без окон был сделана из дуба и казалась куда старше, чем стены библиотеки. Ручка из черного металла, украшенная гравировкой, выглядела даже не просто старой, а древней – я не удивился бы, узнав, что ее сделали еще в 17 веке. У меня возникло чувство, будто бы туда, за дверь, мне нельзя, а потому я подумал, что непременно должен туда попасть – ведь это могло быть самым интересным событием лета! Я быстро огляделся, проверяя, не наблюдает ли кто за мной, а затем потянул за тяжелую ручку, шагнул вперед и закрыл дверь.
За ней не было ничего – только чернота. Я сделал еще несколько шагов и остановился. Вокруг было темно хоть глаз коли, и мне стало не по себе. Я вытянул руки, надеясь нащупать стену или полку, что-нибудь, на что можно опереться. Но вместо этого наткнулся на тонкую веревку, свисающую с потолка. Что ж, это даже более полезно! Я осторожно ухватился за нее и потянул.
В те времена многие лампочки включались именно так. Зажегся свет, и я увидел, что стою в маленькой, пыльной комнате, которая, казалось, не видела людей уже много лет. Слева располагалась крутая винтовая лестница из дерева. Выглядела она так, будто готова была рухнуть в любую секунду. Лампочка в потолке была единственным источником света, и светила она так слабо, что когда я попробовал разглядеть, что там в конце лестницы, то увидел только темноту.
Мне стало страшно. Это место – где бы я ни был – точно не принадлежало библиотеке. Я был как будто вообще в другом здании. Но ни один девятилетний ребенок не сможет спокойно пройти мимо тайны и не раскрыть ее. Оглядываясь назад, я бы очень хотел тогда подойти к девятилетнему себе и велеть развернуться, уйти, что угодно, но не спускаться по той лестнице. «Тогда ты будешь по крайней мере спокойно спать по ночам» – вот что я сказал бы. Но, конечно, тогда я этого еще не знал – а если бы меня кто-то предупредил, может, и не послушал бы. Так что я не развернулся, а сделал глубокий вдох, ухватился за перила и вперился взглядом в темноту впереди.
И начал спускаться.
Сухие деревянные перила впились мне в ладони острыми занозами. Я поспешно отпустил их и расставил руки, чтобы хоть как-то балансировать на шатких ступенях. Лестница казалась очень длинной, тусклый свет лампы постепенно исчезал, и в подступающей темноте только нервно стучало мое сердце. Даже дети могут почувствовать, что что-то идет не так, просто им зачастую на это плевать.
К тому моменту, как я наконец добрался до цементного пола нижней комнаты, свет лампы остался только в моих воспоминаниях. Правда, здесь был другой источник света, и, боже, я никогда его не забуду. Прямо передо мной оказалась огромная дверь глубокого красного цвета. Свет исходил из-за нее, пробивался сквозь щели со всех четырех сторон зловещим сияющим четырехугольником. Я снова сделал глубокий вдох и открыл эту дверь.
Мне не следовало этого делать.
В отличие от предыдущей темной комнаты, зал за дверью просто ослеплял. Как только глаза привыкли, у меня перехватило дыхание.
Это была библиотека. Самая прекрасная из всех библиотек, какие только можно представить.
Я сделал несколько шагов вперед, все еще удивленно хватая ртом воздух. Помещение оказалось меньше, чем то, что наверху, но зато книги и мебель здесь как будто кто-то специально выбрал для меня. На полках теснились яркие обложки, кресла, стоящие в центре комнаты, показались мне удобнейшими креслами мира, а как же здесь пахло - боже, что это был за аромат! Смесь цитруса и сосны. Я просто не могу даже подобрать слова, чтобы точно описать этот запах, но скажу одно – я ничего подобного не чувствовал за всю жизнь. За все 75 лет.
Что это была за комната? Почему я никогда раньше о ней не слышал? Почему здесь никого не было, кроме меня? Вот вопросы, которые мне стоило бы себе задать. Но я уже пропал. Я рассматривал книги и вдыхал этот райский аромат, а думал об одном: мне больше никогда не будет скучно.
***
По правде говоря, скучно мне не было только три года. Все изменилось на мой двенадцатый день рождения, 63 года назад.
До этого дня я заходил в ту библиотеку в подвале так часто, как мог, – обычно несколько раз в неделю. Кроме меня там никогда никогда не было, и это странным образом меня абсолютно не волновало. Я не забирал оттуда книги, вместо этого я просто брал с полки ту, на которой остановился в прошлый раз. Потом садился – всегда в одно и то же кресло темно-фиолетового цвета – и всегда оставлял второе кресло повернутым строго ко мне. Первое кресло было моим, а вот второе – что ж, полагаю, ничего лучше я с ним и не мог сделать. Оно… принадлежало кому-то еще, вот что я знаю.
На мой двенадцатый день рождения я приехал позже, чем обычно. Мать решила устроить мне праздник и пригласила парочку одноклассников и каких-то родственников. Вроде как она хотела меня порадовать, но на самом деле скорее добавила головной боли. Я-то надеялся просто весь день провести, читая книги в «своей» библиотеке, а вместо этого допоздна сидел с гостями и приехал в библиотеку уже за 15 минут до закрытия. Впрочем, это было неважно, работники никогда не проверяли тот подвал. Я мог провести там столько времени, сколько захочу. А хотел я одного – дочитать последние главы эпичного приключенческого романа: рыцари, мечи, драконы, это все. И вот я уже дочитывал финал, когда запах комнаты изменился.
Тот аромат, который мне так нравился, вдруг стал кислым. Я на мгновение замер, не понимая, что происходит. С одной стороны, я понимал, что запах по сути не изменился – я все еще ощущал нотки цитрусовых и сосны. Я просто каким-то образом воспринимал его иначе, и мне он совсем не нравился. У меня словно случилась «назальная» версия галлюцинации. Знаете, бывают такие картинки - смотришь и видишь на ней молодую женщину, стоящую спиной, но вдруг понимаешь, что на самом деле на картинке старуха, смотрящая прямо на тебя? И эту старуху уже не развидеть. И так я не мог «разнюхать» тот запах. Все очарование места рухнуло в один момент.
Вдруг я осознал, что вонь исходит от чего-то конкретного. Чувствуя, как все трепещет внутри, я обошел комнату, напряженно втягивая в себя воздух, как какая-нибудь обезумевшая собака, и наконец добрался до полки в самом конце комнаты. Полка выглядела обычно за исключением одной книги в массивном кожаном переплете темно-бордового цвета. На верхней части корешка темнел след, от него и исходил запах. Я осторожно открыл первую страницу и увидел одно-единственное предложение, написанное кроваво-красными чернилами.
Отпусти свои печали, друг, и оставь их здесь.
Я вгляделся в это предложение, словно загипнотизированный, и только после этого стал потихоньку отступать к своему креслу, нервно переворачивая страницы. Пустая. Запах усиливался. Снова пустая и снова. Запах все еще усиливался. Я на мгновение замер, подавил рвотный позыв и продолжил путь. Уже оказавшись совсем рядом с креслами, я перевернул последнюю страницу – и там теми же красными чернилами было написано то, что я вовсе не ожидал увидеть. Мое собственное имя. Я выронил книгу, бросился к двери, но, бегло оглянувшись, остановился как вкопанный. Сердце билось, казалось, где-то в горле.
Пустое кресло больше не было пустым.
В нем сидел, положа ногу на ногу, пожилой мужчина, одетый в костюм. Он внимательно смотрел на меня пронзительными серыми глазами, на его губах застыла легкая усмешка. Я не мог это выдержать. Я рухнул на колени, и меня вырвало прямо на ковер. Глядя только на этот самый ковер, я поспешно вытер рот и тут услышал, как мужчина коротко рассмеялся.
Я недоверчиво посмотрел на него.
– Вы кто такой? – спросил я, чувствуя, как в голосе звучит паника.
Мужчина поднялся на ноги, осторожно взял меня за плечи и помог усесться в мое кресло. Он сел напротив.
– Боюсь, знакомство получилось не слишком приятным, – отметил он, поглядывая на то место, где меня стошнило. – Запах… к нему действительно нужно долго привыкать.
– Кто вы? – настойчиво повторил я.
– Сегодня у тебя будет трудный день. Настолько трудного дня у тебя никогда не было, – вместо этого сказал он. – Я пришел сюда как друг, потому что захотел предложить тебе защиту от этих трудностей. Убежище, о которое разобьется любой шторм.
В этот момент мне больше всего хотелось уйти, но я остался в кресле. Я спросил, что он имеет в виду.
– Твоя мать мертва, мой мальчик. Она покончила с собой на кухне. Должен признать, зрелище получилось не самое приятное. – Он сказал это сочувствующим тоном, но почудились ли мне игривые проблески в глазах? – Конечно, тебе захочется избежать этого пути. Я могу показать тебе другой.
Пока он говорил, я чувствовал, как меня охватывает пронизывающий ужас. Но я ему не поверил.
– Что вы от меня хотите? – настойчиво спросил я, стараясь придать себе бесстрашный вид, хотя на самом деле храбрости во мне не осталось. Он рассмеялся хриплым, дребезжащим смехом, который, казалось, сотряс его тело до самых костей.
– Только дружить с тобой, дорогой мой, – ответил он. Потом, словно почувствовав, что его слова мне вовсе не понравились, он добавил: – Я хотел пригласить тебя в путешествие. У меня почетная работа, а ты станешь достойным учеником. И, может быть, когда я отойду от дел… – Он тяжко вздохнул и провел костлявыми пальцами по тонким седым волосам. – Может быть, тогда эта работа станет твоей.
Я встал и, спотыкаясь, побрел к двери, не отворачиваясь от этого мужчины.
– Вы сумасшедший, – бросил я напоследок. – Моя мать не умерла. Она жива, вот что.
– Убедись в этом сам, если хочешь, – пожал плечами мужчина, указывая на дверь.
Я презрительно посмотрел на него и побежал к выходу. Как только я схватился за ручку, он вдруг мягко позвал меня по имени. И я невольно обернулся.
– Твоя жизнь будет нелегкой, друг. Если тебе станет совсем тяжело, в любое время – и я имею в виду действительно «в любое время», – сказал он, прервавшись на мгновение, чтобы обвести руками комнату, – ты знаешь, где меня найти.
Я захлопнул за собой дверь и поднялся по ветхой лестнице. Вышел из библиотеки, вскарабкался на велосипед и погнал домой. Входная дверь была открыта настежь. Я спрыгнул с велосипеда, бросил его в траву и осторожно подошел к дому. Тот мужчина врал – а как может быть иначе?
Но все же к глазам подступили слезы. Чувствуя, как колотится сердце, я зашел внутрь и позвал маму. Она не ответила, и тогда я заглянул на кухню.
По сей день я не знаю, почему она это сделала.
***
Всю свою жизнь я прожил в этом маленьком городке в штате Мэн, и всю свою жизнь я избегал заходить в библиотеку. Только однажды, когда мне было под 30, я собрался с духом и все-таки зашел. У меня тогда в жизни все хорошо складывалось, и страх той ночи постепенно перерос в любопытство. Но там, где раньше была дверь в мое святилище, оказалась только стена. Я спросил у библиотекаря, что стало с подвалом, хотя в глубине души и так знал ответ. «У нас никогда и не было никакого подвала», – сказала она. Более того, с ее слов, городской совет запретил строить подвалы в этой части города.
С того самого дня рождения меня преследовала сладковатая вонь той ночи. Ядовитая смесь цитруса и сосны. Я почувствовал ее, когда увидел мать в луже собственной крови на полу кухни. Когда какой-то мужчина, представившийся моим отцом, пришел ко мне в общежитие колледжа и потребовал денег, а потом, когда я отказал, сильно избил меня. Когда у моей жены первый, а затем и второй раз случился выкидыш. Когда наш старший сын, перепив, сел за руль семейного автомобиля и фактически убил свою девушку.
И когда жена заболела. Она умерла в начале года, и я остался один впервые за практически полвека. Теперь я чувствую этот запах каждый день, и он похож на некое приглашение.
Несколько месяцев назад я вернулся в библиотеку и маленькая дубовая дверь с древней ручкой оказалась на месте. Каждый вечер, проходя мимо библиотеки, я даже не смотрел на нее. А сегодня, думаю, зайду. Конечно, мне страшно умирать, но еще сильнее я боюсь продолжать жить. Тот мужчина был прав, моя жизнь оказалась нелегкой. И едва ли станет сильно легче.
Отпусти свои печали, друг, и оставь их здесь.
Он обещал облегчение. Даже убежище. Может, он и здесь он говорил правду? Был только один способ узнать.
В конце концов, я все еще знаю, где его искать.
~
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Не забывайте заходить в наш уютный чатик =)
Еще больше атмосферного контента, который здесь не запостишь, в нашей группе ВК