- Иди ты. Я не смогу. – сказала Ангелина, держась здоровой рукой за стену.
- А мне что-то не хочется… - пробормотал Денисов. - Я еще после первой встречи под впечатлением.
- Если Виталий не врёт… если он сказал правду – тебе нечего бояться.
- Ну да. Сама ты что-то туда не спешишь зайти.
- Денисов, да пойми ты… она моя мать. Что бы там не было раньше – я не готова увидеть её немощной старухой. Ну, не готова я! – в её словах звучала такая мольба, что Игорь сдался.
Он открыл дверь ключами, и осторожно продвинулся внутрь. И сразу уловил его. Тот самый запах. Денисов никогда бы его не забыл… так пахло у его деда в квартире. Когда он, всю свою жизнь моложавый и статный мужик, вдруг резко сдал на семьдесят шестом году жизни. После этого дед протянул совсем недолго. Запах пугал, отталкивал. Навевал тяжелые воспоминания. Но вместе с тем, успокаивал. Да, Ангелина права. Бояться тут уже нечего. Точнее, некого. Тот, в чьём доме поселяется подобный запах, точно не способен никому навредить. Но как так быстро? Ведь только несколько часов назад тот колдун натворил тут дел, а уже запах…
Денисов прошел через коридор и гостиную, щёлкая по пути выключателями. Дверь в спальню была приоткрыта. Горел тусклый торшер. Но даже этого освещения хватило, чтобы он разглядел сморщенную старуху на кровати. Она дремала, укрывшись одеялом. Денисов сказал бы, что именно дремала, а не спала. Морщинистые веки подрагивали. Он вздохнул, и вышел из квартиры.
- Ну, что там? – спросила Ангелина дрожащими побледневшими губами.
- Тебе всё равно придётся это увидеть. Иди. Хочешь, я с тобой зайду?
- Ну, что там? Он сказал правду, да? Виталий сделал это?
- Да, Гель. Судя по всему, он не соврал. Так что? Зайти с тобой? – Денисову было бесконечно жаль Ангелину.
- Нет. – ответила она, подумав. – Нет, Игорь. Спасибо тебе. Ты иди. Я позвоню тебе. Потом. Тебе, наверное, надо Катю успокоить.
- Ангелина, Катя за это проклятие волновалась меньше всех, поверь. Её не нужно успокаивать. Ты точно справишься?
- Да, Денисов. Ты сделал за меня самое трудное. Вошел туда. Первым. Теперь я точно справлюсь. Вариантов-то всё равно нет.
- Это факт. – сказал Денисов, провожая её взглядом.
Что за непруха? Теперь проклятие семьи Коваленко будет болтаться на них веки вечные. И все парни, имеющие общую кровь с проклятым некогда дедом Андреем, будут умирать. А может и не будут. И никто не знает никаких ответов. Абсолютно никто и совершенно никаких. Вот и живи с этим дальше. Иди с этим к своей любимой женщине. А потом звони и успокаивай беременную любовницу покойного мужа своей любимой женщины. Мало того, что тупик какой-то, так ещё и запутано всё так, что просвета не видно. Денисов вдруг поймал себя на мысли, что дважды подумал о Кате, как о любимой женщине. Прислушался к себе. За грудиной заворочалось какое-то тепло. Кажется, не зря подумал-то. Кажется, и впрямь любимая. А ещё добрая и мудрая – сама настояла, чтобы он проводил и поддержал Ангелину. Вот тебе и нелогичная Катя. Всё логично. Всё в порядке. А проклятие… ну, что ж. Будем жить с проклятием. Слава Богу, что к ним с Катей прямого отношения вся эта чертовщина не имеет.
Ангелина прошла в спальню. Встала в дверном проёме, не решаясь двинуться дальше. Смотрела на свою постаревшую мать, и чувствовала жалость, бегущую по венам, проникающую в сердце и лёгкие. Она вдыхала жалость, и выдыхала её же. Господи, как же так может быть? Что за силы у Виталия, что он такую ведьму превратил в дряхлую старуху. Мать внезапно открыла глаза, и Ангелина вздрогнула. Глаза были ясными и молодыми. Глаза не изменились.
- Быстро!
- Что, мама? – Ангелина наклонилась.
- Книгу и нож, быстро! – голос был слабым.
- Какую книгу, мам… у тебя их три десятка.
Мать уставилась на неё, как на умалишенную.
- Поняла!
Ангелина принесла старую книгу в черном переплете и старый серебряный нож. Мать удовлетворенно кивнула.
- Ты готова? Взять себе мой дар?
- Мама, не умирай, пожалуйста! – взвыла Ангелина. – Я не могу совсем одна.
- Не блажи, дура! Я пока не собираюсь. Просто нет сил на то, чтобы быть ведьмой. Как камень оно внутри. Дышать не могу. Забери.
- А… как?
- Свечу и колбу принесла?
- Ты не говорила…
- Всё говорить надо? – сказала ставшая на мгновение прежней Дарья. – Неси и твори. Быстрее. На седьмой странице.
- Хорошо, мама. Хорошо!
Ангелина открыла книгу на указанной странице. Прочла, стараясь запомнить. Разрезала матери руку, - кровь закапала в колбу. Намотав Дарье на рану платок, Ангелина поместила колбу над свечой и забормотала на латыни:
- Vires terra et natura, vires caelorum, et sub terra, non ire, ire ad servi Dei Angelina, Amen!
В висок вдруг иглой вонзилась мысль: «Что ты творишь? Это же чёрная магия!», но мысль была прервана надсадным шёпотом матери:
- Пей! Живо!
Ангелина проглотила разогретую кровь и почувствовала, как сознание покидает её. Вылетает из тела невесомой бабочкой и летит над огнем свечи куда-то очень далеко. Во мрак.